Вечная весна разливалась с дряхлых динамиков отвратительным звуком и приятным скрежетом в груди. Вокруг был рваный воздух лета, неловко гремевший пылью и ржавчиной. На убаюканном музыкой небе выступали первые звёзды.
Чес облокотился на фургон, держа в одной руке самокрутку, а в другой банку пива. Вид у него был отстранённый, наверное, с таким же лицом Иисус ходил среди людей.
Ди шароебился где-то поблизости. Он от скуки увлекся коллекционированием жуков и теперь рыскал в поисках живности в выжженной солнцем земле. Вид у него сейчас, наверное, был самый сосредоточенный.
Чес прищурился, ища светлую макушку расфокусированным взглядом. Интересно, Ди не напрягало, что он всегда был немного под кайфом? Надо спросить будет.
— Динго, я те зуб даю, ты щас ничего там не найдешь, — мужчина блаженно прищурился, сделал глоток и почувствовал, как сладкая горечь расползается по языку.
— Ага, ага, щель между зубов ты мне дашь, — раздраженно отозвался парень, возводя глаза к небу. Господи, пошли ему уже хоть какого-нибудь гребаного жука.
— А чего не так? Дырки от бубликов же в ходу, — Чес искренне удивился и вяло тряхнул немытой башкой. До ближайшего города, а следовательно и хоть какой-то общественной баньки, оставалось часов шесть пути, но учитывая, что они останавливаются где ни попадя просто чтобы лишний раз поздороваться с солнцем, ветром или просто покурить, доберутся только к вечеру следующего дня.
Отрыть беззаботную хиппарскую жизнь из могилы истории ощущалось лучшим решением за последние пару лет. Она будто воскресила самого Чеса, вернула ему давно забытую часть души, без которой все было каким-то не таким.
Он странно глянул на свою руку с самокруткой.
— Ух-ты-юхты, Динго! Дуй сюда! — Чес растянулся в довольной улыбке.
Ди неохотно оторвался от разглядывания травинок, разогнулся с характерным хрустом и побрел к медовым окнам фургона. Вокруг лениво темнело, и свет становился все ярче и притягательнее.
Чес, усевшийся в позу лотоса, дурашливо раскрыл перед Ди большие мозолистые ладони, смотря на него снизу вверх.
Ди опешил, машинально поднеся руки к лицу.
— Как ты его нашел?..
— Не знаю, — Чес пожал плечами, — он за меня зацепился, кажется. Принимай находку.
Ди сдерживал рвущуюся улыбку и смотрел на Чеса с каким-то непонятным даже ему самому обожанием.
Он естественным движением зажал жука между пальцев и оценивающе оглядел чесову находку ещё раз, будто бы убеждаясь в чём-то.
— Ди, ты смотришь на этого жука как на крошечного единорога, — Чес поднялся на ноги, отряхнул шорты и потянул Ди в фургон.
Парень загадочно ухмыльнулся, совсем как сам Чес, и ввалился в ржавую развалюху, успевшую стать родной. Он быстро выудил из хлама свою энциклопедию насекомых и начал искать какой-то раздел, держа жука на указательном пальце.
Чес про себя называл её жуко-фолиантом некроманта. Эту энциклопедию он дарил Ди сам, на день рождения. Она была огромной, и на солнце отливала зелёным перламутром. Блики падали на руки Ди, въедаясь в них, и делали его похожим на настоящего некроса во время ритуала.
Наконец, он щёлкнул пальцами и подозвал Чеса, показывая ему разворот и поднося жука ближе к рисунку.
<i>«Жук-единорог»</i>
— Ё-ешкин кот, — протянул Чес, облокачиваясь на чужое плечо, — так я сорвал джекпот?
— Ага, — Ди улыбнулся до ушей, что бывало с ним довольно редко, и полез за морилкой.
Через пять минут Чес завороженно смотрел, как Ди возился с жуком.
Было что-то притягательное в этом разрешённом живодёрстве, в том, как Ди кидал жука в банку с раствором для снятия лака, как накалывал неподвижное тельце на булавку и подписывал экземпляр, ставя его рядом с другими.
Потом он аккуратно наклеивал цветной стикер на страницу энциклопедии, отмечая находку. Таких стикеров было уже много.
Все это парень делал полуавтоматически, находясь в состоянии близком к трансу. Он прикусывал нижнюю губу, слегка щурил глаза и почти не дышал. Чес становился таким, когда брал в руки гитару.
— Доволен, принцесса? — Чес начал шебуршать случайно найденной пачкой крекеров, облокотившись на светлую макушку. Ди как-то неохотно начал от него отмахиваться, перечитывая страницу энциклопедии.
Играло что-то из «ста лет одиночества», у Чеса на языке завертелось название, но слова затуманенная голова распознавать не хотела.
— Как песня называется?..
— Евангелие, вроде, — пробубнил Ди.
Он устало осмотрел хоромы, прикидывая сколько ему понадобится времени, чтобы разобрать хлам хоть немного.
— Если идёт вперемешку, то скорее всего потом или «Офелия» или «поживем увидим» — рассеянно пробормотал парень, все ещё увлеченный жуками.
— Ты выучил комбинации?
— Я их не учил, — Ди фыркнул, — просто их ограниченное количество, последовательность сама запоминается.
— И это я потом жалкий музыкальный задрот, — Чес страдальчески выдохнул, — Поехали?
— Ща, подожди, я повешу на стену рамку, — Ди поднялся, на ноги, опираясь на чесову макушку рукой. Он тут же начал ластится, тыкаясь головой в ладонь. Ди на это лишь ухмыльнулся, начиная поглаживать каштановые патлы.
— У тебя башка немытая, в курсе? — он с деланным отвращением убрал руку и перебрался на переднее сидение.
Чес неопределенно хмыкнул и полез следом, цепляя ногой чью-то футболку. Он завел двигатель, постучал пальцами по рулю, и они наконец сдвинулись с места.
В лобовом стекле светились тусклые крохотные точки. Ди оценивающе глянул на это и достал из бардачка карту звёздного неба, чтобы найти созвездия, которые будут сопутствовать им сегодня.
С возрастом он не растерял того детского восторга от узнавания нового. От понимания, что он может учиться всю жизнь, приятно ныло под ребрами. Хотя всем он пытался доказать, что в свои девятнадцать был прожжённым циником, преисполненным и очень взрослым.
Смотреть на свой восторг Ди позволял только Чесу, который никогда не упускал случая подколоть, подшутить над его неисправимой наивностью и какой-то внутренней нежностью. Но у него чудесным образом получалось говорить так по-доброму, что сердиться было просто неприлично.
Ди закинул ноги на бардачок, обклеенный стикерами, и полностью пропал в звёздах.
— Кстати, этот жук, — зная, что Ди слушает его вполуха, начал Чес, — я так протянул его тебе, как будто делаю предложение.
Ди рассеянно угукнул, не совсем понимая, что ему хотят впарить. Гончие псы сейчас казались куда интереснее.
— И я подумал: мы с тобой странная пара, чувак. Выходим за всякие рамки, что уж тут сказать, — Чес нервно стукал пальцами по рулю, чувствуя себя ребенком, — и жизнь у нас такая же: едем не пойми куда не пойми зачем, на заправках ты пиздишь йогурты, пока я заговариваю продавщиц, а потом мы ссым с какого-то холма ночью, пытаясь услышать, куда попало.
Ди уже успел отвлечься от карты, и теперь смотрел на Чеса, как на последнего идиота.
— Ты уже не тот мелкий пацан в школьной рубашке, натянутой на футболку. Вон, спиздил у меня кожанку. Это важно, — видя, как Ди растягивается в ухмылке добавил Чес, — Я к тому, Динго, что ты вырос. Теперь мы равны, так сказать.
— Чес, я знаю, что ты любишь пространные рассуждения, но черт!
— Погоди ты, — останавливая фургон посреди дороги засмеялся Чес. Он повернулся к Ди и выдохнул.
— Жуки крутые. Считай, что жук-единорог — моё тебе кольцо. Раз уж мы такие ненормальные.
Ди вспомнил, как прижал руки к лицу, когда Чес показал ему жука. Совсем как в фильмах, которые он так любил ненавидеть.
— Я согласен, — едва слышно сказал Ди, улыбаясь.
Чес просиял, притягивая к себе пацана. Для него это было важно. Соблюсти один из жизненных ритуалов, которые он так любил выворачивать наизнанку.
Ведь когда тебе подворачивается мифическое существо из сказок, это должно что-то да значить.
Для них так точно.