Тело двигалось на автомате. Ноги несли к знакомому дому, где почти в каждом окне горел свет, ярче освещая дорогу перед зданием. Итэр поднял голову, морщась, стараясь разглядеть стоящий под фонарем силуэт. Он поступил опрометчиво. Пошёл на поводу у эмоций и позвонил ему, сдерживал слезы и чуть ли не молил о встрече. И теперь этот человек стоит тут, ждет его, докуривая наверняка не первую сигарету до самого фильтра. Итэра грызла совесть. Скорей всего у одноклассника были планы на этот вечер, но вместо них он будет мучаться с ним.

      — Привет, — нервно поздоровался Итэр, зачесывая чёлку назад.

      — Ага, — бросил юноша в ответ, топча носком кроссовок окурок.

      Итэр окинул парня взглядом: бесформенная черная толстовка, то ли спортивные лосины, то ли обычные и всё те же белые кроссовки и холодное выражение лица.

      — Я… Прости, что так поздно. Просто я не знал…

      — Я догадывался, что у тебя проблемы, ещё после побега из парка, — перебил одноклассника Сяо и открыл помятую пачку, задумчиво смотря на три последние сигареты. — Ты просто подтвердил это своим звонком.

      Итэр молчал, не зная, что сказать. Он мог позвонить сестре или на телефон доверия. Высказать всё, что на душе, но вместо этого он позвонил Сяо, желая увидеть его.

      — Пойдем. Хоть и май уже, но ночи в последнее время холодные.

      Итэр удивленно посмотрел на ушедшего немного вперед в сторону подъезда парня.

      — Или хочешь мерзнуть?

      Ему хотелось убежать, свернуться в калачик и заснуть, надеясь, что завтра всё образуется и дни снова станут, как раньше, до прихода новых учеников и признания бывшему другу. Мысли снова вернули его к тому рисунку, написанному под непонятным порывом. Картины служили ему местом выплеска накопленных эмоций. Они были похожи на дом мечты, в котором его ждут, защищают и успокаивают. Глупая улыбка расплылась по губам. Раньше он мечтал о собственном доме, в котором его будет ждать любимая жена с тёплым ужином вместе с их новорождённым ребёнком, но стоило его сердцу забиться не от пышных форм и милых голосков, а от низкого тембра и накачанного тела, его мечта разбилась на мелкие осколки. Он называет любовью то, что другие осуждают и готовы чуть ли не лишить человека жизни, лишь бы «неправильных» в этом мире стало меньше.

      Итэр вжал голову, жмурясь. Его жизнь — сплошное осуждение. Мать — стриптизёрша, влюбившаяся в своего бывшего клиента. Отец, отсидевший пару лет за перевоз наркотиков. Сын, полюбивший мальчика. И только Люмин не вписывалась в их семью: светлая девушка, в голове которой мальчики, учёба и различные девичьи заморочки. Возможно, из-за этой несхожести Итэру и хочется вытащить её из этой грязи и вытолкнуть в свет. В нормальную жизнь.

      — Ты будешь заходить? — вырвал из мыслей раздражённый голос одноклассника.

      Итэр вскинул голову, удивлённо вглядываясь в светлый коридор квартиры через распахнутую дверь. Он шёл за Сяо, как маленький котёнок, не думавший о том, чтобы запомнить дорогу. Они не были друзьями, и сейчас с Итэром могло произойти всё что угодно. Одноклассник мог оказаться хуже Тартальи, а их «дружба» — игрой для заманивания его сюда. Но он не чувствовал тревоги, как это было в другом доме. Ему не хотелось сбегать. Итэр чувствовал себя в безопасности, даже стоя на лестничной клетке. И это всё из-за переведённого, решившего взять главного изгоя школы под своё крыло.

      — Ну? — нетерпеливо подгонял его Сяо и, скрестив руки, постукивал пальцем по рукаву толстовки.

      — Да, прости, задумался, — оправдался Итэр и прошёл внутрь, закрывая за собой дверь.

      Внутри веяло лёгким запахом мяты, а из комнаты напротив горел приглушённый свет от настольной лампы и монитора, на котором был открыт стим с описанием какой-то игры. Итэр не особо разбирался в жанрах. Так, слышал названия парочки популярных разработок, но не более. Сяо не мешал гостю оглядывать квартиру, а лишь молча ушёл на кухню, пуская по коридору новую полосу света. Квартира оказалась странной: то ли студия, то ли нет. Прихожая переходила сразу в гостиную, а та в свою очередь в кухню. Пара закрытых дверей и проход в, как он понял, личную комнату.

      Итэр пожевал губу, не зная, куда себя деть. Он давно не ходил ни к кому в гости и не представлял, как нужно себя вести. Потоптавшись ещё пару секунд на месте, юноша пошёл следом за одноклассником на кухню, где тот маячил у чайника и старался побороть зевоту. Итэр присел на один из стульев у стола. Гробовая тишина давила на плечи. Он до сих пор не мог понять зачем позвонил ему. Двигало ли им тогда отчаяние? Хотелось ли ему рассказать кому-то о том, что случилось? Что тогда было в его голове?

      — Я не буду просить раскрыть мне причину звонка, — прервал тишину Сяо, так и не повернувшись к гостю лицом. — Но я готов выслушать. Да, мы знакомы всего два месяца и доверить что-либо сложно даже близкому человеку, но порой высказаться незнакомцу легче, чем тем, кого ты знаешь.

      Итэр кивнул, будто юноша мог это увидеть. Он не мог не согласиться с этими словами, но эта правда была не такой, какую мог кто-нибудь принять. Он — человек, полюбивший бывшего лучшего друга, получил статус «изгой» из-за признания в этом, а потом отсосал ему член, даже толком не сопротивляясь. Любой другой посмеялся бы над ним и сказал, что он должен быть счастлив. Итэр смог сделать то, что не каждому удаётся.

      — Я запутался. Пытаясь защитить дорого мне человека, я сам невольно сильней навредил себе, — тихо прошептал Итэр, зарываясь пальцами во влажную чёлку, слегка дёргая её. — Я не знаю, что мне делать. Страх, что всё это напрасно, съедает меня.

      Чайник забурлил, послышался щелчок. Сяо ничего не говорил и продолжал стоять к гостю спиной. Итэр боялся, что одноклассник начнёт давить, приказывая закончить мысль. А он и не сможет сопротивляться, выложит в порыве эмоций недавние события, чтобы потом сбежать отсюда, стыдливо пряча глаза. Но ничего такого не последовало. Сяо просто разлил чай по кружкам, одну из которых поставил рядом с гостем и пододвинул к себе табуретку, присаживаясь. Он легко покачивал напиток, смотря, как жидкость устраивает небольшой водоворот. Гостю ничего не говорили, давая выбор: закончить или продолжить.

      Итэр прикусил нижнюю губу и взял в руки горячий стакан, терпя жар, обдавший кожу. Он не готов раскрыться ему. Не сейчас.

      — Можешь лечь в гостевой комнате. Она рядом с моей. Там чистая постель, — прервал тишину Сяо и за пару глотков осушил обжигающий напиток. — Я принесу что-нибудь из вещей.

      Итэр согласно промычал и отпил, жмурясь от разливающиеся в нём теплоты жидкости.

      Сяо ушел, кидая по пути кружку в раковину. Послышался скрип полов, потом шуршание одежды и шарканье тапок. Итэр не рисковал подниматься, но бурчащий живот решил всё за него. Стыдливая краска прилила к скулам и заколола кожу, стоило хозяину квартиры выглянуть из-за угла и окинуть парня удивлённым взглядом.

      — Сказал бы, что голоден. В холодильнике есть обед. Разогрей и поешь, — строго осадил одноклассника Сяо, стоило тому заметить, как тот хотел возразить. — Я не обеднею, если ты съешь все мои запасы. Я не хочу утром найти труп в собственном доме.

      Итэр растерянно посмеялся, отставил кружку в сторону и отправился в сторону холодильника, замечая краем глаза, как из проёма исчезла копна тёмных волос. Стоило парню распахнуть холодильник, как внутри всё засосало, а желудок взвыл с новой силой. Он толком не ел пару дней, и теперь, когда Итэр видел большое количество разнообразной еды, слюни заполнили рот.

      Холодный металл кастрюли успокоил покрасневшую кожу на ладонях, вызывая приятные мурашки. Лязганье тарелки, щелчок дверцы микроволновки и неприятный писк набираемых цифр. Итэр, как заворожённый, смотрел на крутящуюся внутри техники посуду и не обратил внимание на тень сзади. Чужая рука легла ему на плечо, заставляя расслабленное тело напрячься и вдохнуть воздух через сжатые зубы. В голове образовался образ пьяного и злого отца, разбуженного лишним шумом. То, что происходит не так часто, но ужасней больше всего — моральное унижение и тряска тела во все стороны.

      — Тебя настолько сильно запугали эти выродки, что ты напрягаешься от каждого прикосновения? — голос Сяо оказался неожиданностью, но заставил расслабиться и отогнать ужасные воспоминания.

      — Я просто не вижу лица того, кто позади меня, поэтому так и напрягаюсь. Всё может произойти, — тихо рассмеялся Итэр и сдавленно вздохнул, когда его дёрнули за плечо, резко разворачивая, и прижали поясницей к краю столешницы. — Что?..

      — А теперь, когда видишь моё лицо, ты напряжён?

      На миг Итэр забыл как нужно дышать. На него смотрели пронзительные золотые глаза, приправленные желтоватым светом фонарей, светящих в окно с улицы. Расслабленное лицо с бледным шрамом у кончика брови. Стоя так непозволительно близко, Итэр смог разглядеть еле заметные веснушки, которые можно будто было стереть лишь одним движением пальцев. А кожа, казавшаяся до этого бледной, как у какого-нибудь вампира из типичных сопливых романов была на самом деле более темной и розоватой. Пара дырочек от проколов в левом ухе и бледный след на шее, будто от какой-нибудь верёвки.

      Итэр поднял взгляд обратно на глаза парня и поджал губы. Той стены, которая обычно возвышается перед ним, теперь нет. Веселье с примесью серьёзности поблескивало в чужом взгляде, рассматривающем его лицо, ищущем в нём что-то.

      — Почему-то захотелось карамели, — тихо пробубнил Сяо и коснулся кончиками пальцев уголка глаза, слегка проводя по раздражённой от слёз коже. — Ресничка.

      Итэр моргнул и посмотрел на ладонь рядом с лицом, где на кончике среднего пальца лежала эта самая ресница. Смущённый смешок вырвался из него, и тело невольно вжалось сильней в край столешницы. Он не понимал накрывшего его смущения. Вся эта ситуация была странной, но такой правильной. Даже почти выветрившийся запах сигарет не раздражал ноздри, как это было с Тартальей. В нём было что-то ещё сладковатое и освежающее, будто мята.

      Противный писк разогревшейся еды, как молния, пронзила уши парней, разрывая непонятную атмосферу вокруг них. Итэр невольно дёрнулся, ударяясь ногой о ручку дверцы, и тихо зашипел. Сяо вмиг отпрянул, уходя из личного пространства гостя, и вздохнул.

      — Как ты умудряешься получать травмы даже дома?

      — Я не виноват, что у тебя травмоопасная мебель, — цыкнул Итэр и, потирая бедро, открыл дверцу микроволновки, доставая оттуда тарелку, придерживая ее накрытыми футболкой пальцами.

      — Я положил одежду в ванной. Первая дверь от прихожей. Прими душ и оставь свою одежду на машинке, я постираю её.

      Сяо ушёл, скрывшись в своей комнате, из которой через пару секунд послышалось клацанье мышки и стук клавиш. Дыхание вернулось в норму, а следом и осознание того, что было. Уже не впервой сердце в груди замирает, стоит этому парню нарушить личное пространство. Но не из-за страха. Так, как было с Тартальей. На Итэра будто вылили целое ведро с водой. Он потихоньку начинает влюбляться в своего спасителя.

***

      Противный звон будильника пронзил барабанные перепонки, вырывая сознание из лап сна. Кое-как приоткрыв веки, Итэр начал осматривать комнату, не до конца осознавая где именно находится. Серый потолок с лампами будто из какой-то фотостудии угрожающе свисали над ним, словно маленькие камеры видеонаблюдения. Приподнявшись, Итэр почесал голову, смаргивая остатки царства морфея. Он привык к отсутствию снов, но сегодня всё было по-другому. Ему снились люди, их искажённые от смеха лица. Сочувствующий взгляд Тартальи и легкая улыбка Сяо, оглаживающего его ключицу с тонким, но длинным шрамом от осколка пивной бутылки. Итэр невольно почесал шею, чувствуя фантомные покалывания. Он не мог принять, что его чувства восхищения, обожания и благодарности приобрели запретный вид. Итэр не хотел влюбляться в этого человека. Сяо был для него тем самым богом, существование которого так никто и не смог доказать. Но такие люди, как он, делающие добро просто так, явно сошли с небес на землю. Итэр упал обратно на мягкие простыни, невольно комкая шелковистую ткань пальцами. Страх неизвестности окутывал тело. Сердце с каждым новым ударом набирало обороты, чуть ли не пробивая грудную клетку. Слеза отчаяния скатилась по виску, скрываясь где-то в волосах. Итэр боялся повторения. Ему не хотелось терять человека, рядом с которым он смог наконец-то спокойно вздохнуть. Впервые за долгое время Итэр не ищет спасение в картинах и музыке. За эти месяцы карандаш мелькал между пальцами всего пару раз и только для того, чтобы сделать несколько набросков, не нашедших свое завершение. Их общение с Сяо было как у обычных друзей: встреча в школе, совместные уроки, тренировки, разговоры о домашних заданиях. Итэр даже объяснял однокласснику одну из сложных тем в логарифмах, как обычный друг. В какой момент его чувства решили сменить свое направление — неизвестно. Он будто снова оказался в прошлом, когда дружба с Тартальей перетекла во что-то большее, но не нашла отклика в другом человеке. А тут всего два месяца, и сердце бьется только от мыслей о нем.

      Итэр перевернулся на живот, пряча лицо в подушке, и закричал, радуясь, что это подобие ваты смогло заглушить голос. Меньше всего юноше хотелось, чтобы хозяин квартиры настиг его. И, как по иронии судьбы, дверь в комнату приоткрылась, впуская в комнату прохладный воздух и невысокую тень.

      — Что за крик умирающего кита только что был?

      Итэр повернул голову на бок, следя, как Сяо проходится по комнате и кладет небольшую стопку чего-то черного.

      — Просто вспомнил постыдный момент из жизни, — хрипло ответил Итэр и приподнялся на руки. Переборов легкое головокружение, юноша все же смог принять вертикальное положение, морщась от неприятной пульсации. В последнее время голова стала болеть чаще, что немного настораживало. — Что это?

      — Ночью температура неожиданно упала до минус десяти, что очень несвойственно в мае. Ну и ты, думаю, сам понял, что с ней стало, — со вздохом ответил Сяо, смотря на лежащую одежду.

      Итэр понимал, о чем говорит Сяо и тихо засмеялся, представляя расстроенный и растерянный взгляд одноклассника, когда тот снял с балкона подобие столика и доски для нарезки еды.

      Тень снова промелькнула мимо него, и вместо луча света, падающего из коридора, возникло чье-то тело, перекрывая собой полностью обзор. Итэр поднял голову и раскрыл рот для вопроса, но бледная ладонь, оказавшаяся не такой мягкой, как во сне, легла на его лоб, приятно охлаждая. Мурашки пробежали по спине, а из горла послышались нечленораздельные звуки. Свежие воспоминания о вчерашнем вечере замелькали перед глазами, заставляя кончики ушей вместе с шеей покраснеть то ли от смущения, то ли от стыда.

      Итэр дёрнулся назад, касаясь уже своей ладонью лба.

      — Что ты?..

      — Ты выглядел бледным, и я решил проверить температуру, — растерянно ответил Сяо, все еще упираясь одной рукой в немного согнутые колени, пока вторая так и продолжала висеть в воздухе. — Я нарушил личные границы? Прости…

      — Это было неожиданно. И… Да, я не особо люблю нарушение границ. Думаю, ты понимаешь сам, почему, — холодно ответил Итэр, мысленно избивая себя за резкий смен тона.

      Сяо молчал, задумчиво глядя на гостя, и раскрыл рот, но тут же захлопнул его. Итэр догадывался, какие вопросы крутятся в этой голове, и был готов ответить на них. Казалось, если это не произойдет сейчас, то потом не будет возможности.

      — Тебе же хочется узнать ответы, да? — дал зеленый свет Итэр и улыбнулся уголками губ, замечая золотистый огонек интереса в глазах парня.

      — Слухи о твоем признании правдивы?

      Итэр наклонил голову набок, смотря на одноклассника, как на дурака.

      — Если бы все это не было правдой, то и остального не было бы. Но самое отвратительное в этой ситуации, что мое признание записали на видео, которое разлетелось по всем школьным чатам.

      Сяо скрестил руки и задумчиво пожевал губу.

      — Слухи всегда преувеличены, а порой и вовсе являются настоящей выдумкой. Мне хотелось узнать правду у того, о ком они ходят.

      Итэр вздрогнул, когда чужая ладонь приземлилась на макушку, аккуратно приглаживая выбившиеся пряди.

      — Мое отношение к тебе не поменяется после этого. За все это время я понял, что ты достаточно интересная личность со своими страхами. Думаю, если бы твоя… любовь не была таким гандоном, то вся эта ситуация могла быть лучше.

      Итэр усмехнулся. Его любовь к этому парню умерла в тот момент, когда он увидел презрение и отвращение к нему. Сейчас сердце шло ходуном только из-за одного человека, у которого больше возможностей испортить его жизнь.

      — Я не понимаю твоих причин для помощи мне. Это же делается не за просто спасибо? — с ноткой отчаяния спросил Итэр, не желая разрушить иллюзию спустившегося ангела, но сейчас хотелось расставить все запятые над «И», чтобы потом не разочаровываться.

      — И да, и нет. Я помогаю тебе из-за гложущей меня совести. Я не смог… Не смог защитить дорогого мне человека, а ты… Твоя ситуация напоминает мне его, — прошептал Сяо, останавливая ладонь.

      Итэр видел, как одноклассник погрузился в мысли, возвращаясь в неприятное прошлое. Золотистые глаза потухли, а складка между бровями стала более выраженной. Итэр не смог контролировать свои движения. Тело само двинулось вперед, а руки обхватили скрытый под безразмерной толстовкой напряженный торс. Голова прижалась к еле двигающейся груди, разметая по ткани слегка потные светлые локоны. Едва уловимый запах одеколона щекотал ноздри. Итэр вдыхал его полной грудью, наслаждаясь моментом. Интимная ситуация, в которой две раненые души обнажились друг перед другом, ища защиты. Сяо пытался быть сильным, настоящей каменной стеной, только для того, чтобы никто не видел, как он устал помогать слабым, чтобы успокоить поедавшую его совесть. Итэру так и хотелось закричать: «Хватит! Теперь я могу сам постоять за себя. Отдохни хотя бы рядом со мной!», но он понимал, что не настало время для этих слов. Сейчас он нуждается в этом парне, в его уроках, в его взглядах. Да, Итэр эгоист, который наслаждается его обществом, и отказаться от этого не может.

      Сяо, будто очнувшись ото сна, убрал ладонь из чужих волос, перемещая её на предплечье одноклассника, слегка сжимая.

      — Отпусти, — прошептал Сяо, пропуская мимо глаз вздрогнувшее тело. — На стуле лежат вещи. Можешь их не возвращать.

      Резкий холод ударил по ушам. Зубы прикусили нижнюю губу, сдерживая разочарованный вздох.

      Итэр отстранился и кивнул, потирая ладони о пижамные штаны.

      — Я пока сделаю что-нибудь поесть. Надеюсь, ты не против бутербродов?

      Итэр отрицательно помотал головой, пододвигая ближе к себе стул.

      Сяо ушёл, прикрывая за собой дверь. Итэр видел, как одноклассник невольно открывался перед ним, желая этого, но сбегал обратно в нору, как кролик, не понимая, как изголодался по близкому общению с кем-либо. Итэр был уверен, что у Сяо не было друзей, и он не понимал, как нужно вести с ними. В груди неприятно закололо. «Ты всё же мой друг…» — всплыли воспоминания того дня. — «…брат, которого надо защищать».

      Итэр переоделся, аккуратно складывая старую одежду в стопку на кровати. Его взгляд заскользил по комнате, останавливаясь на зеркале. Оттуда на него смотрел будто совсем другой человек: черная толстовка подчеркивала изгибы уже немного проступающих мышц, свисая с плеч волнами, сужаясь у кромки штанов. Такие же по цвету штаны с серебряной бляшкой какого-то дорогого бренда. Вся его одежда до этого была поношенной и больше на пару размеров, из-за чего она свисала мешком. Единственное, что имело презентабельный вид, — мешковатая черная теплая кофта на застежке, подаренная Люмин на новый год. Итэр хранил ее лучше, чем рисунки, боясь случайно порвать.

      С кухни послышалась приглушенная ругань, и Итэр, взяв себя в руки, вышел в гостиную, сразу сворачивая на кухню, где у чайника стоял Сяо и бил пальцами по столешнице.

      — Чайник накрылся, — недовольно пробурчал одноклассник и в доказательство своего недовольства достаточно сильно толкнул его.

      Итэр закатил глаза и подошел к парню, беря со стола вытащенную из розетки вилку, вставляя обратно. Чайник, будто выдохнув от облегчения, выпустил из своего носика пар и загорелся, начиная шипеть и нагревать воду. Сяо смущенно отвернулся и отнес на стол две тарелки с парочкой бутербродов.

      — Я хотел бы все же вернуть вещи потом… — начал Итэр, но на него махнули рукой.

      — Я их все равно не ношу, да и малы мне. Выкидывать жалко, но место они занимают, — пробурчал Сяо, вгрызаясь с наслаждением в колбасу. — Я могу тебе отдать и другие вещи. Мне не жалко, а у них появится вторая жизнь.

      Итэр замотал головой и повернулся обратно к чайнику, доставая с полок кружки, и закинул в них чайные пакетики, после чего залил их водой.

      — Я не смогу объяснить родителям, откуда у меня дорогие вещи. Да и соседями тоже. Мой район не очень благополучен, и это может стать поводом для обноса дома.

      Сяо задумчиво проследил за действиями гостя и отвернулся, когда тот сел за стол, начиная трапезу.

      — Хм… Почему тебе просто не жить у меня?

      Рука Итэра замерла на полпути, не донеся бутерброд до конечной цели. В голове вмиг появилось много вопросов: что? зачем? почему? И главный из них — а можно ли?

      — Я не могу так… Люмин будет одна, а справиться с пьяным вдрызг отцом у нее не получится… Да и это будет выглядеть так, будто я предал её, выбрав лучшую жизнь.

      — Разве ты не имеешь право на это?

      Итэр моргнул, не смея отвести взгляд от пронзительных золотых глаз приятеля. Да, Сяо прав. Любой человек имеет право на хорошую жизнь, даже он, но, в отличие от Люмин, для достижения этой цели ему потребуется больше сил и времени. Несмотря на ранее хорошую учебу, Итэр успел побывать на учете в детской комнате милиции за нелегальную продажу алкоголя и сигарет. В его личном деле стоит пара пометок о краже из магазинов. Он уже подпортил себе будущее, и выйти в люди, не скрыв это, у него не получится. Люмин же чиста, как монашка из какого-нибудь храма. Итэр отгораживал ее от всего этого с самого детства и даже после окончания школы готов продолжать заниматься тем же самым, если это значит окончательно загубить свою жизнь. Да, у него комплексы неполноценного брата, но кого это волнует?

      — Я испортил себе жизнь, решив стать братом, который прячет сестру от всего дерьма этого мира. Дай бог закончить без проблем и найти какую-нибудь работу.

      Итэр сжал пальцами чашку и прикрыл глаза. Он буквально кожей чувствовал злость одноклассника и морально готовился к удару, но его лишь схватили за шиворот толстовки, притягивая к чужому злому лицу.

      — Никогда не поздно изменить свою жизнь. Кражи? Продажа? Драки? Это не повлияет на твою жизнь, если в твоих целях не стоит стать медийной личностью. О какой защите ты вообще говоришь, если готов угробить собственную жизнь ради чего? Защиты Люмин? Ей твоя защита на хуй не сдалась, если из-за нее ты будешь убивать себя сам.

      Сяо втянул воздух сквозь зубы, переводя дыхание.

      — Тебе не тело тренировать надо, а твой мозг. Вроде умный парень, а такую хуету делаешь.

      Сяо выпустил из пальцев ткань и цыкнул, когда Итэр, словно кукла, упал обратно на стул, ошарашенно смотря на одноклассника.

      — Да откуда тебе знать! — не выдержал Итэр, вскакивая обратно и ударяя ладонями об стол. — Не ты жил в идеальной семье, где родители любили друг друга, но стоило одному ступить на кривую дорожку, как эта картина разбилась вдребезги! Не ты наблюдал, как твой отец избивал мать и детей. Не ты жил в постоянных побоях!

      Итэр схватил чашку и кинул ее в Сяо, но та пролетела в паре сантиметров от чужого уха. Но даже это не заставило ни один мускул шелохнуться на холодном бледном лице. Итэра бесило, когда его кто-то учит жизни. Он сам прекрасно понимал, что все зависит от него. Что нужно приложить усилия, чтобы выбраться из этого дерьма, но осознание того, что мать останется наедине с этим демоном, вводило в отчаяние. Итэр готов был вытолкнуть в хорошую жизнь сестру, чтобы потом продолжить защищать другого дорогого для него человека. Он — жертва собственной добродушности и жалости к родственникам.

      Сяо удивленно моргнул, наблюдая, как по загорелым щекам покатились слезы, падая на недоеденный бутерброд. Он протянул руку, собирая большими пальцами капли.

      — Итэр…

      — Прости. Я не знаю, почему вдруг расплакался.

      Итэр дернулся назад и хотел было отвернуться, но его схватили за кисть, останавливая. Между ними до сих пор стоял стол, но сейчас казалось, что его нет. Достаточно сделать пару шагов вперед, и он сможет обнять друга, подавляя рыдания в чужом плече.

      — Я не хотел тебя задеть, — устало произнес Сяо, сильней сжимая пальцы вокруг тонкой кисти. — Ты очень светлый человек, у которого есть возможность сделать себе прекрасное будущее. Я не хочу, чтобы ты совершил ту же ошибку, что и я когда-то. Не хочу, чтобы ты губил свою жизнь только из-за желания защитить дорогих людей.

      Сяо вздохнул и разжал пальцы, огораживая красноватые следы.

      — Твоя семья. Можно все поменять, и я готов помочь тебе в этом.

      — Зачем тебе? — тихо спросил Итэр, наслаждаясь горячими прикосновениями.

      — Не знаю. Возможно потому что ты напоминаешь мне её…

***

      Монотонный бубнёж учительницы тонул в громком шёпоте одноклассников, не позволяя сосредоточится на новой теме урока. Место рядом пустовало, что не осталось незамеченным главными сплетницами класса. Итэр чувствовал, как девичьи взгляды блуждали по его спине, а ехидные смешки тонули за миниатюрными ладошками. Сяо проводил его до школы и исчез в неизвестном направлении, оставляя после себя приятный запах мятных конфет, парочка из которых каким-то чудом оказалась в рюкзаке Итэра. Он и не заметил, когда одноклассник успел их ему подкинуть. Был ли это жест извинения за школьный день в одиночестве или сегодняшнюю ссору — неизвестно. Да и разбираться в этом Итэру не особо хотелось. В голове до сих пор крутились последние слова, брошенные на кухне: «…ты напоминаешь мне её».

      — О ком он говорил? — тихо пробубнил себе под нос Итэр, выводя на полях тетради незамысловатый узор, складывающийся в силуэт лица. — Его девушка? Он в кого-то влюблён?

      — О чём я только что говорила, Итэр? — послышался недовольный голос преподавательницы.

      Тишина повисла в классе, и множество глаз устремились в его сторону.

      — А…

      — Внимательней, Итэр. Твоя успеваемость и так хуже некуда. Возьмись уже за голову! Через несколько недель первый экзамен, а ты ворон считаешь.

      Глухой смех прошёлся по классу, но сразу же был прерван замечанием учительницы. Итэр опустил глаза обратно в тетрадь, борясь со стыдом. Он понимал это, но готовиться к ЕГЭ у него не было сил. Тренировки высасывали всю энергию, навязчивые мысли истощали его ментально, а бесконечные переживания за сестру добивали.

      Карандаш в руке сломался с глухим треском, чем привлёк внимание сидящего на соседнем ряду Тартальи. Тот вопросительно изогнул бровь, молча спрашивая всё ли хорошо, но последнее, что хотелось сейчас Итэру — общаться с этим человеком. Вчерашний вечер подобен свежей царапине, ноющей и пульсирующей. Её хотелось чесать, срывать корочку из крови, лишь бы успокоить. Он не не знал, выполнил ли свою часть сделки Тарталья, но по обиженному взгляду Люмин можно было догадаться, что она никуда не ходила. Итэру было стыдно перед ней. Она всю ночь звонила ему, пока он лежал на кровати, сжимаясь в комок, тихо плача от безысходности. Ему было противно от самого себя: он отсосал бывшему другу, лишь бы тот защитил свою же девушку от извращенца. Сердце начало отплясывать чечётку только от взгляда на человека, ставшего вторым лучиком солнца в этом мрачном мире. Итэр всё портит. Собственными руками продолжает рыть себе могилу.

      Звонок стал спасительным глотком воздуха. Интерес одноклассников к нему резко пропал. Кто-то обсуждал вчерашний матч любимых команд, кто-то говорил о выходе новой песни. Класс опустел, оставляя Итэра одного, как и несколько лет назад: он сидел за партой, морщась от солнечного света, записывал новую тему в тетрадь, и именно тогда произошло знакомство с Тартальей. Итэр снова сидит один за партой, наблюдая, как солнечные лучи падают на тетрадь, но вместо текста на листе бумаги красуется портрет грустного Сяо с потухшими глазами. Пальцы сжимают рисунок, вырывая из корешка неровной волной. Ему больно. Больно от близости с этим человеком.

      Высокая тень нависла над Итэром, закрывая солнце, снова погружая его парту в мрак. Тарталья стоял сбоку, опершись на подоконник со сложенными руками. Итэр, словно побитая собака, поднял голову, холодно смотря в задумчивые синие глаза. В них больше не было злости или отвращения. Грусть, прятавшаяся всё это время за ними, вырвалась наружу. Его словно окатили ледяной водой. Кто этот человек, стоящий перед ним? Тот ли бывший друг, отвернувшийся от него? Что он…

      —… хочешь от меня? — озвучил обрывок своих мыслей Итэр, пряча скомканный лист себе в карман. — Я не хочу слышать от тебя пересказ беседы с твоими друзьями, где ты во всех красках рассказал о вчерашнем… случае.

      — Я не позволил ей пойти, — пропустил мимо ушей чужие слова Тарталья, сжимая пальцы в кулак. — Он был зол, и знаешь… Я впервые понял, что ты чувствовал, когда тебя избивали.

      Взгляд скользнул по бледному лицу, где за слоем тонального крема на скуле проступал фиолетово-зеленый синяк. Перед глазами представилась картина, как Люмин, сидя у него на коленках, отчитывает его за ребяческий поступок, но при этом аккуратно замазывает следы побоев. Раньше всё бы сжалось в животе, а раздражение и обида накрыли бы с головой вместе с ревностью, но теперь ничего такого нет. Ему попросту всё равно.

      Нервный смех невольно вырвался наружу. Любовь длиною в несколько лет испарилась, будто её и не было, всего за жалких пару месяцев заставляя разум сходить с ума по другому человеку. Итэр лёг лицом в тетрадь, зарываясь пальцами в волосы, сжимая их.

      — С тобой всё хорошо? — удивлённо спросил Тарталья, протягивая подрагивающую ладонь к светловолосой макушке, но на полпути та была грубо отбита.

      — Со мной всё замечательно, — устало ответил Итэр, начиная потихоньку скидывать вещи в рюкзак. — Что тебе нужно от меня?

      Тарталья поджал губы. Его глаза забегали по классу, пытаясь за что-то уцепиться, и в итоге они остановились на окне, будто за эти одиннадцать лет пейзаж за ним успел измениться.

      — Я разрешаю тебе ударить меня, но я хочу спросить, — пауза, длившаяся будто вечность. — Ты меня всё ещё любишь?

      В душе что-то оборвалось. Хотелось истерично засмеяться, покрутить пальцем у виска, а потом высказать всё, что накопилось за этот год, но сил хватило лишь на тяжёлый вздох.

      — Нет. Мои чувства умерли в тот самый день, когда ты отвернулся от меня.

***

      Ноги несли его в сторону дома, пока пальцы сжимали в кармане покоцанный годами телефон, на экране которого высвечивалось сообщение всего в два предложения: «Тренировки сегодня не будет. Поговорим завтра в школе». Хотелось написать и спросить: «О чём? Что случилось? Всё хорошо?» И следом: «Прости за сегодня». Но Итэр понимал, что нельзя. Сяо не такой человек. Он просто проигнорит и сделает по-своему. Зубы прикусили нижнюю губу. День с самого утра начался не так, как должен был. Он влез туда, куда не следовало. Странный разговор с Тартальей, который молча ушёл после полученного ответа. Люмин, не смотрящая на него и игнорирующая все сообщения и звонки. Даже сейчас, когда он брёл после пары часов рисования в любимом месте, она не брала телефон. Беспокойство крутилось в желудке, порождая в нем неприятное чувство тошноты. И зря он не ускорил свой шаг, не побежал домой. Тень, словно зонт, нависла над ним. Чьи-то руки со всего размаху потянули за болтающуюся за спиной потрёпанную косу, дёргая назад, роняя на мокрый асфальт. Итэр не видел лица окруживших его людей. Фонарь, словно насмехаясь, светил ему в лицо, заставляя морщиться. Множество ударов грязными ботинками, словно град, посыпались по груди, бокам, животу. Итэр махал руками, стараясь ухватиться за чью-нибудь ногу, и когда у него это вышло, кто-то перехватил правую кисть, выворачивая в другую сторону. Хруст и пронзающая боль ударила в голову. Итэр закричал, словно раненый зверь. Он вырвал руку, прижав её к груди, и вскочил на ноги, побежал. Позади слышались мат, крики и многочисленные проклятья. За ним бежали, старались схватить за шиворот, но Итэр резко свернул за угол, вбегая в знакомую дверь подъезда, на стенах которого уже выцветшей краской были выведены номера различных шлюх, готовых на что угодно за любую сумму. Он не стал дожидаться лифта, не зная, идёт ли ещё за ним погоня. Сердце перестало бешено биться в ушах, стоило ему оказаться в стенах знакомой квартиры. Кисть неприятно ныла, напоминая о себе. Аккуратно покрутив ею во все стороны Итэр облегчённо вздохнул. Перелома не было, только сильное растяжение. Тело скатилось по стене, падая на холодный кафель. Только дыхание начало приходить в норму, как по квартире прошёлся громкий, высокий вопль.

      — Нет! — послышался истеричный крик Люмин, а следом грохот упавшего предмета. — Прошу, остановись! Умоляю!

      Итэр вскочил на ноги, опираясь больной рукой о стену, стараясь успокоить головокружение. Что-то творилось за соседней стенкой, вызывая в нём животный страх. Внутри всё шептало не идти, закрыть уши и позволить сестре самой разбираться с проблемами. Он не обязан защищать её круглые сутки, жертвуя собой. Она повела себя как маленький ребёнок, игнорируя его весь день. Даже если это и было из-за беспокойства по поводу его отсутствия ночью, она могла сказать об этом.

      Итэр съежился от нового крика и зажмурился. У него не получится измениться.

      За пару шагов он преодолел расстояние, отделяющее его от двери, и на пару секунд замер, прислушиваясь к звукам за ней. Шорох, грохот бутылок и мебели и пьяный голос отца. Итэр распахнул дверь и замер. Внутри всё сжалось, а сердце упало куда-то вниз, разбиваясь на мелкие осколки, как скатившаяся со стола пивная бутылка. Люмин с заплаканным лицом и размазанным макияжем лежала на голом матрасе и с ужасом в глазах смотрела на зашедшего брата. Школьная юбка валялась где-то на полу вместе с пуговицами и разорванной блузкой, под которого проглядывали затвердевшие от холода соски. Алеющая щека даже в полумраке выделялась на её бледном лице. Руки были заведены над головой и прижаты сморщенными годами пальцами. Между её ног, стоя на коленях, нависал отец с припущенными штанами и трусами, прижимаясь полувставшим членом к бёдрам дочери. Его мутный и пьяный взгляд блуждал по обнажённому животу, ища, с чего стоит начать.

      — Итэр, — прошептала Люмин и визгнула, когда отец сжал свободной рукой её бедро, притягивая ближе к себе, прижимаясь членом уже к трусам.

      Мужчина будто не замечал сына, старался отодвинуть головкой органа белоснежную ткань нижнего белья.

      Итэр не помнил, что было дальше. Тело двигалось на автомате. Он подлетел к отцу, схватил за плечо и рывком скинул с кровати, наслаждаясь, как это подобие человека головой врезается в пустые бутылки из-под алкоголя. Он бил по сморщенному лицу, не обращая внимания на больную руку. Костяшки с хлюпаньем прижимались к сломанному носу, из которого рекой текла кровь, заливая паркет. Люмин кричала, умоляла остановиться, прижималась к его спине голой грудью, обхватив за живот. Она плакала, хватала за руки и не обратила внимание, когда под рёбра прилетел локоть. Итэр остановился, когда дрожащие ладони обхватили вспотевшее лицо, поворачивая к заплаканному. Дыхание сбилось, а руки гудели. Он избил собственного отца, пытавшегося изнасиловать свою же дочь. Слезы полились из его глаз, стоило Люмин улыбнуться и зашептать: «Всё хорошо. Я в порядке. Остановись». Итэр прижался к её шее, беззвучно плача. Он и не понял, как жизнь перевернулась с ног на голову. Как отец дошёл до этого. Почему сам испортил себе жизнь.

      Тело рядом задвигалось. Послышались булькающие звуки и тяжёлый хрип. Уснувшая злость снова начала набирать обороты, но удерживающие руки сестры слегка дёрнули назад. Она помотала головой, призывая остановиться, и Итэр послушал её. Он накинул на сестру свою толстовку, помог надеть великоватые ей спортивный штаны, обул и, аккуратно придерживая за руку, вывел из квартиры. Итэр, не обращая внимания на кровь, засунул ладонь в карман и, измазав экран, набрал выученный за всё это время номер. На том конце послышались гудки, и пару томительных секунд спустя раздался хриплый, уставший голос одноклассника.

      — Помоги, — прошептал Итэр, чувствуя, как сошедший на нет адреналин сменяется болью, заставляющий подгоняться ноги. — Последний раз… Помоги мне.

      — Поймай такси, я встречу тебя на улице и оплачу дорогу, — встрепенулся голос на том конце телефона и не стал отключаться первым, дожидаясь, когда Итэр сам прожмёт кнопку отбоя.

      Они медленно спустились по лестнице, придерживаясь за стенку и перила, цеплялись друг за друга, как за спасательный круг. Тёплая ночь с прохладным ветерком приняла их в свои объятия, будто помогая держать равновесие. Итэр заметил стоящее неподалеку такси, посадил в него сестру и, назвав адрес, прислонился виском к холодному стеклу. Водитель ничего не говорил, лишь спросил про радио и, получив положительный ответ, нашёл волну с какой-то классикой. Звук скрипки и пианино успокаивал, помогая уставшему сознанию провалиться в сон, но неровные дороги возвращали обратно в реальность. Итэр зажмурился, давая глазам пару секунд для отдыха. На очередном повороте он открыл веки, устремляя свой взгляд на лежащую на его коленках сестру. Она, будто фарфоровая кукла, смотрела неживыми глазами на мелькающие дома и фонари. Итэр не знал, что делать. Хотелось спросить о её самочувствие, но это было бы глупо. Единственное, что ему казалось непонятным — что произошло в квартире, пока его не было? Что сподвигло отца поступить так?

      Такси плавно остановилось у обочины, а боковая дверь резко открылась. Обеспокоенное и запыхавшееся лицо Сяо застыло напротив Итэра. Он снова оказался тут. Сяо ничего не спросил, лишь передал деньги мужчине за поездку и, не обращая внимания на перепачканную в крови одежду Люмин, взял её на руки, следуя к своему дому. Они так же молча поднялись на этаж, вошли в покрытую полумраком квартиру.

      — Я её отнесу в ту комнату, где ты сегодня ночевал, — наконец-то нарушил тишину один из них. — Вымой руки.

      Итэр кивнул, проводил взглядом удаляющую спину одноклассника и побрёл в сторону ванны. Ледяная вода, словно иголки, ударила по разодранной коже. Ноги подкосились, но руки успели опереться о край раковины, помогая удержаться на месте. Итэр поднял голову и взглянул на себя в зеркало, ужасаясь. Опухшие от слёз глаза, распустившаяся коса свисала грязными локонами и потухшие карие глаза. Не в силах больше на себя смотреть, Итэр опустил взгляд на правую кисть, опухшую и посиневшую. Это не укрылось и от вошедшего Сяо, державшего в руках испачканные в крови полотенца. Тряпки полетели в корзину для грязного белья. Итэр ждал вопросов, криков, но зарывшиеся в слипшиеся от грязи и пота волосы пальцы лишь притянули его в крепкие объятия.

      — Вы в безопасности, — прошептал на ухо Сяо, поглаживая напряжённые плечи. — Я рядом.

      Итэр прикусил губу и, шмыгая носом, снова заплакал, прижимаясь к горячей шее.