— Вставай. Уже утро, вставай, говорю! — Мать резко раздвигает шторы и в комнату проникает яркий солнечный свет. — Опоздаем же! — Сдёргивает с меня одеяло. — Вставай.
— Да встаю я, встаю, — отвечаю я, садясь на кровать. — Никуда мы не опоздаем. А ты мне не…
Она хмыкнула и, поджав губы, вышла из комнаты громко хлопнув дверью. "Завтрак на столе!" - раздался из-за двери её громкий голос.
— … поможешь?.. — договорила я уже тихо.
Я встала и медленно подошла к стулу, на котором лежала приготовленная с вечера одежда. Старые джинсы, уже протёртые меж коленей, голубая рубашка в клетку и кеды. Мне потребовалось десять минут, чтобы одеться и привести себя в более-менее нормальный вид. Дольше всего я провозилась с рубашкой. Проклятые пуговицы. Я давно просила мать купить мне что-нибудь другое. Что угодно, лишь бы не было этих проклятых пуговиц. Наконец, надев повязку, я отправилась завтракать.
На столе меня ждали сваренное яйцо и чай. Естественно, уже остывшие. "Долго возилась" - сказала мать. Я начинала закипать.
— Конечно, мама, ведь у меня все десять пальцев на руках, а не всего четыре.
— Да как ты смеешь со мной так разговаривать, маленькая…
— Мамааааа, — раздался радостный крик за дверью и на кухню ворвалась Элли. — Что на завтрак? Я хочу тосты с малиновым вареньем!
— Конечно, моё золотко, я сейчас всё приготовлю! — воскликнула маман и с улыбкой на лице отправилась готовить требуемый завтрак для сестры.
Я закатила глаза. На ближайшее время инцидент был исчерпан. Точнее, подавлен. Прям как я. Я села за стол и принялась за холодный завтрак.
Радостная Элли села напротив и стала ждать свой завтрак. Мой маленький лучик солнца. Она никогда не унывает. Ей всего десять, она ещё не знает, что такое боль. Через пару минут мать поставила перед ней тарелку с горячими тостами, обильно помазанными сверху малиновым вареньем. Мой рот наполнился слюной. Стоило не малых усилий, чтобы не потянуться своей покалеченной рукой к тарелке сестры.
— Мы выходим из дома через пятнадцать минут. Не опаздывай, — бросила мне мать и удалилась в свою комнату.
Элли посмотрела на меня со смущением.
— Не злись на неё. Ты же знаешь, что она тебя очень любит.
— И ты действительно в это веришь?
— Ну… я хочу в это верить, — тихо произнесла она.
— Не переживай об этом. По крайней мере мы обе любим тебя, и в этом мы с ней похожи, — улыбаюсь я, встаю из-за стола и отношу посуду в раковину. — Поможешь мне с мытьём посуды?
Она кивает, и я ухожу собираться. Ради улыбки этого маленького создания я готова на всё.
В положенное время мы с матерью ехали на приём к мистеру Смиту. Сегодня всё должно закончиться. Любым из возможных сценариев, но закончиться.
Признаться, в глубине души я надеялась на благоприятный исход событий. Благоприятный для меня. Мне тяжело это признавать, но я… хочу жить. Но на весах две жизни. И увы, не на одной чаше.
Через час мы остановились у высокого здания, облицованного белой плиткой. "Больница" красовалась на фасаде здания синяя надпись. Ну конечно, это же у нас так называется. Мы вышли из машины и пошли в здание. У стойки регистрации нас уже ждал мистер Смит. Он жестом пригласил нас войти в свой кабинет. В руках у него уже была папка с нашим делом.
— Что ж, — начал он, закрыв за нами дверь, — у меня для вас две новости. С какой начать?
— С хорошей, разумеется, — ответила маман.
— Мы подсчитали все возможные затраты и могу сказать, что при должном подходе, ваших ресурсов хватит на поддержание жизни вашей младшей дочери.
— Это же отличная новость! — я никогда не видела маман такой улыбающейся.
— Подождите радоваться, — перебил её мистер Смит. — Вы ведь помните про ресурсы? Сейчас я постараюсь наглядно показать вам схему "расходов".
Он подошёл к магнитной доске и начал писать. Я смотрела на эти цифры и схемы, списки и графики. Моя рука непроизвольно дотронулась повязки на левом глазу. "Я могу больше никогда не увидеть улыбку Элли", подумалось мне.
Сначала у меня заберут часть спинного мозга. Это позволит матери купить магию на пять лет вперёд. Нет, не так. Это позволит Элли жить ещё пять лет. Я не умру. Я лишь стану "овощем". Полуживым хранилищем оставшихся органов, чтобы сестрёнка могла прожить счастливо до старости. Затем, постепенно, по мере иссякания магии, поддерживающей жизнь в Элли, у меня будут забирать и оставшиеся органы. Вторая почка, второй глаз, селезёнка, печень, желудок, лёгкие, сердце и мозг. Всё пойдёт на оплату жизни моей сестры. Не поймите меня не правильно, я очень люблю её. Но как же горько от того, что меня не спрашивали. Ах да, того, что от меня останется хватит, чтобы покрыть расходы на моё содержание. Это они тоже предусмотрели.
Пока мать и "доктор" обсуждали детали, я встала и подошла к окну. На улице всё так же ярко светило солнце. Я ловила на лице его тёплые лучи. Я могу никогда больше не ощутить это тепло.
Меня не спрашивали. Что ж, Элли тоже. Она родилась раньше срока и были все шансы, что она не выживет. Мать долго не думала. Она продала мой левый глаз за заклинание, позволяющее "выходить" Элли. Словно она вновь в утробе матери и ждёт своего часа, чтобы родиться вновь. Но у этого заклинания были и другие последствия. Элли не может жить без магии. Она нужна её телу, как воздух, вода и еда. Об этом корпорация "забыла" нас предупредить.
— Кэти, хватит витать в облаках! Нам пора, — окликнула меня мать.
Я развернулась, и мы пошли в операционную. Там меня раздели и помыли. Уложили на стол. Начали процедуру введения в наркоз. Маман стояла рядом. Она уйдет после того, как я потеряю сознание. Повинуясь внезапному порыву, я протянула руку и схватила мать за рукав.
— Мамочка, — тихо спросила я, — ты меня любишь?
— Конечно, я тебя люблю.
Когда я в следующий раз пришла в себя, на стуле лежала голубая рубашка с пуговицами.