Сюэ Яну каждый глоток вина, сделанный Сяо Синчэнем, кажется гвоздем, забиваемым в его гроб. Ему даже смотреть на это не хочется, но приходится. На лице даочжана не наблюдается неописуемого удовольствия от «лучшего вина»: он чуть морщится от терпкого вкуса, но стоически делает вид, что все в порядке. Сюэ Ян молча ему пихает в руки персик посочнее, в который тот вцепляется, как в подарок судьбы.
— Я был не прав, каюсь. Определенно, спутник на пути самосовершенствования — это совсем не зазноба! — говорит Цзинь Гуанъяо, с интересом естествоиспытателя наблюдая за сидящим напротив него заклинателем. Веер вернулся на положенное место, потому никто, кроме соседа, его снова не слышит. — Не поделишься, что же такое невообразимое он творит в постели, что твой разум так помутился?
— Ничего у меня не помутилось! Это просто мой план мести, в котором я совмещаю приятное с полезным, а ты снова себе придумываешь невесть что! — огрызается Сюэ Ян. — И почему это он делает что-то невообразимое, а не я? — запоздало возмущается он.
— О твоих сомнительных талантах я знаю не понаслышке, — усмехается Цзинь Гуанъяо, пропуская мимо ушей главную часть про месть. Стервец, мог бы и поинтересоваться ради приличия! — Потому просто сделал выводы.
— Слушай, какое тебе дело? Желаешь третьим поучаствовать? — совсем уж раздраженно спрашивает Сюэ Ян.
— Сомневаюсь, что хоть кому-то удастся побыть третьим. У вас ведь все так серьезно! Я таким похвастаться не могу, хоть и женат, — Яо с деланным сожалением вздыхает и качает головой.
— Ты женат? — совершенно искренне удивляется Сюэ Ян. — Тогда какого хрена ты тут сидишь, а не полируешь промежности своей женушки?!
— Я…
— Нет, я серьезно — что ты вообще здесь забыл? — наконец заставляя собеседника опустить веер, спрашивает он. — У Верховного Заклинателя других дел нету, кроме как шататься по городам и дарить всем желающим свое помилование?
— Так ведь ежегодная Облава скоро начнется, — слегка обиженным тоном отвечает Яо, мол, как ты мог забыть о таком важном событии? — Тебе ли не знать: я не отказываю своим адептам в удовольствии немного развеяться в пути. А вот, кстати, и они!
Он не без гордости смотрит на шествующих на почтительном расстоянии от террасы шеренгу адептов в золотых одеяниях, которые, заметив отдыхающего главу, остановились и начали дружно кланяться.
— Мне есть, что сказать про твоих адептов, — скривившись, говорит Сюэ Ян. Он краем глаза замечает, как поникли плечи А-Цин — ей, вероятно, напоминание о дневных приключениях не приносит никакой радости.
— Может, это необязательно? — вмешивается Сяо Синчэнь. — Мы же решили все неурядицы.
— Не отвлекайся от намеченного курса, даочжан! — отмахивается от него Сюэ Ян. — Только помедленнее, умоляю, — добавляет он, разумно опасаясь, что к его указаниям подойдут со всей серьезностью и рвением.
Он давно ждал подходящего момента, чтобы высказаться, и не собирается упускать шанс. К тому же — это прекрасный повод отвлечь главу Цзинь от всей этой чуши, на которой его так клинит.
— Та-а-ак, что ты сделал с моими адептами? — тут же заглатывает наживку Цзинь Гуанъяо, с явным беспокойством косясь в сторону стайки все еще кланяющихся заклинателей, словно ожидает обнаружить отсутствие половины конечностей у подавляющего большинства. Ах, если бы такое можно было устроить!
— К сожалению, ничего, — хмыкает Сюэ Ян. — А вот они очень даже пытались. Правда, Врушка?
— Это только ты так говоришь… — смущенно бормочет она, не поднимая взгляда.
— Вот про чужие похождения ты мелешь без умолку, а вот про то, что тебя чуть толпой не поимели, стесняешься сказать? — вопрошает Сюэ Ян, опираясь на стол.
— Что, прошу прощения? — чуть ли не заходится в кашле Цзинь Гуанъяо. И смотрит при этом на Сяо Синчэня, который ведет неравную борьбу со своей чашей вина, очевидно, ожидая от него более правдивой истории.
— Я, если честно, не уверен, что именно произошло... — вымученно тянет он, делая паузы после каждого слова. Бездоказательно закладывать детишек не в его правилах, ведь по факту вины на них нет, только предположения Сюэ Яна.
— А ты сам своих адептов спроси, пускай расскажут, похвастаются! — предлагает тот и трясет А-Цин за плечо: — Как хоть звали этого прощелыгу, который впереди всех лез?! Или ты даже не спросила?
— Ань Цян не прощелыга! — высоким голосом возражает она и зажимает себе обеими ладонями рот — не хотелось ей сдавать своего недавнего ухажера, а вырвалось. Экая оплошность!
Цзинь Гуанъяо заметно морщится — он так всегда делает, когда требуется принять какое-то решение при весьма неоднозначных условиях. Вскоре он подзывает служанку и что-то тихо ей велит, видимо, привести виновника. И, даже не потрудившись поднять свой проклятый веер, с ехидной улыбкой замечает:
— Отрадно видеть, как ты беспокоишься за свою… Кхм… Семью. Раньше тебя бы такие вещи не волновали. Ты и правда на верном пути!
Сюэ Ян заторможенно таращится на него в ответ, размышляя об услышанном. Проклятье, это действительно выглядит так, будто ему больше всех тут надо справедливости для мелкой поганки, несмотря на то, что она успела его опозорить по всем фронтам. А ведь он всего лишь пытался отвлечь Яо! И даочжан, кажется, с тем совершенно согласен: сидит себе в обнимку со своим вином, улыбается и взирает с таким умилением, словно ему показали корзинку с кроликами. Тьфу, нужно самому выпить!
Сюэ Ян почти успевает придумать, как возразить на это абсолютно бредовое заявление (ну совсем потопить он себя не позволит!), но появление адепта срывает его планы. Ань Цян — или как там его, — узрев, кто сидит рядом с дражайшим главой его Ордена, полон намерений провалиться сквозь землю или хотя бы просто вскочить на свой меч и улететь от греха подальше. От одного взгляда на Сюэ Яна у мальчишки трясутся ноги: помнит недавнее обещание проредить ему конечности в случае встречи. Отчаянно краснея, он кидает затравленный взгляд на А-Цин, которая выглядит очень виноватой, но помалкивает. Ой, дуреха, ну ничего, сейчас ее последние иллюзии развеются в прах! На всякий случай этот недоносок начинает кланяться, пока Цзинь Гуанъяо не отдает приказ:
— Рассказывай, что произошло у тебя с этими господами сегодня.
Адепт, по лицу которого продолжают идти неровные пятна румянца, придавая ему сходство с каким-нибудь недозрелым фруктом, запинаясь, начинает говорить. Сюэ Ян не верит ни единому слову и только мрачно цедит вино, слушая рассказ, который по уровню глупости способен сравниться только с зарисовками из незабвенной книжки госпожи Шуйсянь. Мол, повстречал сей юнец на празднике прекрасную деву, которая с первого взгляда пленила его сердце, и сил не было сопротивляться, чтобы не попытать счастья. А друзей он позвал исключительно для моральной поддержки — с товарищами не так страшно. В течение всей этой чудной исповеди А-Цин синхронно краснеет вместе с рассказчиком, прижав к горящим щекам ладони, а в ее рыбьих глазах едва ли не звезды сияют.
— А потом появились эти господа… И… — под ободряющие кивки почтенного главы Цзинь мальчишка продолжает: — Прошу меня извинить, если вам показалось, что что-то угрожает вашей… сестре?.. Дочери?.. — не слишком уверенно предполагает он, глядя на Сюэ Яна.
— Чего-о-о? — от неожиданности тот давится вином и долго откашливается, прежде чем заорать: — По-твоему, сколько мне лет, мелкий ублюдок?! И вообще, эта девка мне никто и звать никак!
— Зря ты так, у вас есть определенное родственное сходство. В основном, по части отсутствия понятий о правилах приличия, но тем не менее, — хихикает в свой веер глава Цзинь в унисон с А-Цин, которая почему-то тоже находит нечто уморительное в этом абсурде. Для полноты картины даочжан, судя по подозрительное заблестевшему глазу, готов растроганно разрыдаться. И этот туда же! Негодуя, Сюэ Ян пытается нашарить свои конфеты, но загребает только пустоту в миске. Кто уже успел все расхватать?!
— Да ты издеваешься, тебе же даже не нравится сладкое! — в сердцах бросает он, заметив одинокий конфетный шарик на столике перед покаянно прикрывшим нижнюю часть лица рукавом Сяо Синчэнем. Видимо, покончив с закусками рядом с собой, он решил покуситься на чужие запасы. Это на него так вино действует? Хорошо, если это его предел неблагочестивых поступков, которые он может выдать! На самом деле, пока что все в рамках разумного — может, и опасаться нечего? Подумаешь, на конфеты позарился, а дальше его сморит сон, и вообще по красоте выйдет.
— Как я понимаю, ситуация чудно разрешилась, извинения принесены. Что-то еще? — интересуется Цзинь Гуанъяо. Ему не терпится сесть обратно на облюбованного конька: продолжить третировать Сюэ Яна в свое удовольствие.
— А можно… — очень осторожно подает голос оправданный адепт, продолжая смотреть на разозленного заклинателя. — Можно мне пригласить деву А-Цин на прогулку по саду? — осмелев, договаривает он.
— А меня ты чего об этом спрашиваешь?! — уже не сдерживаясь, потрясает руками Сюэ Ян. — Вот у него проси разрешения, это его девка, не моя! — он мотает головой в сторону Сяо Синчэня, который от такой подставы удивленно хлопает остекленевшим глазом.
А-Цин придвигается к нему и что-то остервенело шепчет на ухо, дергая за рукав. Нашла себе авторитет, смотреть тошно! Теперь все пялятся на даочжана с любопытством, ожидая ответа.
— Я думаю, ничего дурного не случится, — наконец произносит он уже заметно заплетающимся языком.
Скорости, которую выдает А-Цин, срываясь с места, могут позавидовать дикие коты. Мальчишке хватает воспитания на прощание рассыпаться в обрывочных благодарностях, кланяясь всем без разбору.
— Я тебя предупреждал, что будет, если она вдруг вернется с пузом наперевес, — не скрывая своего отвращения к происходящему, сообщает Сюэ Ян. Он дотягивается до последней конфеты и с хрустом разгрызает ее зубами. Он чувствует невероятную усталость и желание просто оказаться где-нибудь подальше от этой смешливой братии. Может, и правда уже возраст поджимает?
— Ах, любовь с первого взгляда, это же прекрасно! Не понимаю, почему ты так скептически настроен, — прижимая руки к груди, театрально тянет Цзинь Гуанъяо.
— А почему я должен верить в этот бред? — уже предчувствуя очередной подвох, обреченно спрашивает Сюэ Ян. Нужно дать себе обещание больше никогда не пытаться играть против старого приятеля — по способности вывернуть ситуацию в свою пользу ему нет равных. И именно поэтому они всегда очень успешно работали в паре.
— Ну а как иначе? Я же помню твою первую встречу с даочжаном Сяо Синчэнем: искры так и летали!
Вот сволочь, хоть бы в свою махалку поганую вещал! Вышеозначенный даочжан одурело смотрит на главу Цзинь, тем самым выражая желание выяснить подробности.
— Целый месяц потом никак не мог успокоиться — я уже не знал, куда деться от разговоров про вас, почтенный, — с жаром подтверждая каждое свое слово кивком как болванчик, охотно делится воспоминаниями Цзинь Гуанъяо. И ловким жестом подливает вина в чашу впавшему в ступор от таких новостей Сяо Синчэню.
Сюэ Ян скрипит зубами, жалея, что не сжимает их сейчас на шее этого золоченого ублюдка. И ведь не соврал! Да, первая встреча с парочкой своих будущих врагов произвела тогда на Сюэ Яна неизгладимое впечатление, только вот самыми пристойными словами в их адрес были «вонючие даосы». Ни о какой любви речи не шло, какие там искры?! Еще пусть скажет, что с Сун Ланем там прямо пожар вспыхнул!
— Я даже не знаю, что на это сказать, — Сяо Синчэнь обескуражен не меньше. Он не отрывает мутноватого взгляда от Сюэ Яна, который уже готов воспламениться и за компанию с собой сжечь дорогого соседа.
— Восхитительно, — шипит Сюэ Ян. В его крови закипает выпитое вино, грозясь выплеснуться наружу. Он хватает с колен Яо веер, раскрывает его перед собой и разъяренно начинает тараторить, не делая ни единой паузы, чтобы собеседник не мог его прервать: — Яо, драть тебя во все дыры! Ты чего добиваешься? Что я расплывусь сопливой лужей и соглашусь со всем, что ты почему-то вбил себе в башку? Так вот, говорю в первый и последний раз: то, что мы с ним трахаемся — ничего не значит. Я, мать твою, даже проверял, вот специально для тебя!
— И как же ты проверял? — в глазах главы Цзинь загорается неподдельное любопытство.
— Да по твоей же идиотской теории, что мне с кем-нибудь обязательно понравится лизаться. Так вот, сколько ни пробовал — ничего! — торжествующе припечатывает Сюэ Ян, всерьез полагая, что это должно положить конец безумным теориям друга, и тот от него уже отцепится.
— Ох, милый мой А-Ян… — с придыханием отвечает на такие неопровержимые доказательства Цзинь Гуанъяо. Он протягивает вперед руку, чтобы дотронуться пальцами до щеки Сюэ Яна и ласково погладить по горячей коже. — То, что ты это зачем-то пробовал, полностью отрицает все твои глупые убеждения.
Сюэ Ян не успевает найтись с ответом, потому что его опережает Сяо Синчэнь, чьи слова звучат как гром среди ясного неба:
— Уважаемый господин Верховный Заклинатель, если вы немедленно не уберете руки от моего спутника на пути самосовершенствования, я буду вынужден их вам отрубить.