Поттер был... нейтральным. Не Джеймс, младший. Гарри. Гарри Поттер. Он был бетой.
Северус предпочитал бет, и, еще учась в Школе Чародейства и Волшебства Хогвартс, Гарри как-то об этом узнал и решил, что для него определенно не все потеряно.
Снейп до этого то и дело высказывал ему нелестные замечания, раз от раза заканчивая их уничижительными характеристиками Гарриного отца, которого тот никогда не знал. Но Гарри все равно нравился. И в связи с новой информацией Гарри думал: ну, он ведь сын не только своего отца, но и матери. Видите эти глаза? Зеленые, даром что больше напоминают Аваду, запущенную в него в далекие полтора года, а у мамы тоже были зеленые глаза. И весной на его щеках рассыпаются блеклые, прозрачные, но все же веснушки.
Решено. К концу учебного года он добъется Северуса Снейпа.
Северуса Снейпа, конечно, никто заранее не спросил. Это было правдой: то, что он предпочитал бет. Омеги ему нравились тоже, но среди его ровесников свободных и одновременно интересных персон уже не осталось, а на тех, кто был моложе, он не смотрел вовсе. Альфы пугали его, пожалуй, с самого детства, - они были агрессивны, непредсказуемы, опасны.
Сам Снейп был омегой и себя любил достаточно, чтобы не связываться с альфами после парочки неприятных опытов. Тот же Джеймс Поттер был едва ли не самым красноречивым примером "плохого альфы".
Лили была альфой, сильной альфой, и она его приручила. Сложно было сказать, кто в их семье носил брюки. Северус после их свадьбы был рад двум вещам: что Джеймс Поттер от него отъебется и что Лили себя в обиду не даст.
В каких бы отношениях они к тому моменту с Лили ни были.
Когда в Хогвартс приехал маленький, нескладный Гарри Поттер, в нелепых старых очках, Северус подумал: должно быть, он еще не раскрылся.
В то же время Гарри Поттер смотрел на мрачного профессора, сверлившего его пристальным взглядом, круглыми от восхищения глазами и краснел еще сильнее от четкого понимания, что краснеет. О, он представлял, как этот мужчина встанет рядом, возвышаясь над ним еще больше, чем учителя в какой бы то ни было школе. Как будет смотреть этим своим пронзительным взглядом. Как будет пахнуть.
Гарри Поттер, сколько себя помнил, знал, что он бета. Нейтральный. Ни рыба, ни мясо, не хищник, и на жертву слабо смахивает. Дадли, когда он подрос и вошел в пору, в которую альфам в голову ударяет первая агрессия, к счастью, быстро наскучило гоняться за ничем не пахнущим кузеном: омеги и альфы были способны благоухать, оповещая окружающих об испытываемых сильных эмоциях; беты не пахли.
Поэтому Гарри, кстати, за двенадцать лет успел привыкнуть, что к нему проявляют мало внимания, но Хогвартс выделялся всем. Здесь все задолженное внимание вернулось к нему с избытком.
Он попал на Рейвенкло, и кто-то этому огорчился, кто-то удивился, а Гарри не знал особенно много о факультетах Хогвартса, но думал, что Рейвенкло ему подходит. Его ключевыми чертами не были храбрость или доброта, а если выбирать между хитростью и смекалкой, то, ну, выбор был очевиден. Для хитрости нужна была мотивация помощнее сохраниться, сберечь себя. Хитрость - амбициозное качество.
Гарри амбициозен не был.
Ровно до первой пары Зелий, и пяти минут с которой не прошло, а над ним уже нависал тот самый мужчина с первого ужина. Он злился, и запах его заполнял пазухи и легкие Гарри, и Гарри злиться в ответ не мог, даже если бы его и правда разозлили слова профессора. Просто. Его запах.
Молчание Гарри, кажется, расстроило мужчину еще сильнее, и ему назначили отработку. С профессором.
Был ли Гарри недоволен хоть чуточку? Вы плохо знаете подростков, если думаете, что это так.
Просто в момент, когда Гарри вблизи увидел Северуса Снейпа, ощутил его естественный запах, смешанный с морозными нотками злости, у него появилось ровно одно желание - сильное, навязчивое, подходящее под определение амбициозное. И оно выросло и окрепло в момент, когда на шестом курсе он узнал, что профессор - омега, такой роскошный, сильный, высокий, темный омега с этим его сложным запахом трав, терпким и вяжущим - предпочитает альфам и другим омегам бет.
Гарри ни на минуту не забывал о профессоре со дня своего поступления, и Гарри был бетой, и Гарри не учился на Гриффиндоре, который, по всем признакам, профессор недолюбливал. Это значило, что шансы Гарри возрастали. Он был обязан попробовать.
С первого курса прошло много времени: Гарри учился на Рейвенкло, с полпинка влюбился в желчного профессора, а потому старался на его парах. Работал над своими навыками зельеварения. Уже давно его мифический уровень не был камнем преткновения между профессором и студентом. Иногда Гарри даже без соответствующих санкций приходил во время профессорских отработок: чтобы что-нибудь маленькое для профессора сделать. И заодно чтобы снова вдохнуть запах, к которому за годы в Хогвартсе успел значительно привыкнуть.
Гарри своего добился. Рейвенкловец, он был смекалист, а его желание во что бы то ни стало добиться цели превращало эту черту в изворотливость. Он не сдавался, не опускал руки, не злился и никогда не отворачивался. Он смотрел прямо в глаза человеку, которого хотел привлечь.
Он привлек.
Гарри был нейтральным. Ему исполнилось семнадцать, а значит, с последнего Хэллоуина он получил право распоряжаться своими финансами и жизнью, и когда Северус вынес вердикт - "Я подумаю, Поттер", глухой, но каким-то невероятным образом все же рычащий, - Гарри предложил свою помощь в летней заготовке ингредиентов. Он может быть хорошей заменой домовому эльфу, только более квалифицированной. У него столько опыта в выращивании и сборе трав, и он быстро учится, профессор лучше всех осознал это за его шесть лет учебы.
Гарри не говорил о том, что оставалось за кадром и упоминания чего гордый мужчина мог бы не оценить. Его течки, к примеру. Гарри был молод и исполнен энтузиазма, и он был бетой.
Течки были периодическим явлением в жизни омег, и Гарри за время своей учебы (и исследований в области анатомии и физиологии омег) убедился, что у профессора Снейпа они были регулярными: три раза в год. Осенью, зимой и в середине лета. В нынешнее время они уже не были обусловлены эволюционно, но оставались, и омеги, предпочитавшие оставаться здоровыми, старались не проводить их на таблетках и зельях.
И Гарри, которому запах Северуса Снейпа, пожалуй, мог успешно заменить кислород, точно знал, что и профессор в этот период не пил подавляющие, противозачаточные и прочие. И если проводил течки с кем-то, то с бетами, - потому что запах его за неделю не качался ни в одну из возможных сторон. Он не беременел. Не спал с альфами и омегами. Не травил организм.
Этот восхитительный сознательный мужчина, от которого у Гарри вот уже шесть лет дыхание перехватывало. О, как он ему нравился.
Только в первый же совместно проводимый день летних каникул Гарри неожиданно понял одну вещь: Северус Снейп его взгляды и тупое молчание все эти шесть лет как-то неправильно интерпретировал, потому что, стоило Гарри переступить порог дома, в городе, где росла его мать, из мужчины прямо-таки полился яд. С душком самоуничижения.
Гарри встал.
Нахмурился.
- Профессор, - выдавил он и заставил себя не отводить взгляд все то время, когда глаза, затопленные чернотой, смотрели на него, ожидая подножки, подставы, предательства, - вы боитесь?
Сердце Гарри сходило с ума, пытаясь вырваться из клетки вообще-то и так не слишком крепких ребер. Гарри столько лет смотрел: высокий, широкий, крепкий Северус Снейп, ядовитый, как беладонна, шипастый, обжигающе-темный, горячий, как песок в пустыне в палящий зной, строгий, с отточенным умом и острым языком, обладающий запахом, которым хотелось захлебнуться, от которого не жалко было бы умереть, запахом самого вкусного яда, - этот мужчина не привык ощущать внимание, не привык в нем купаться и наслаждаться им, не привык его принимать. Почти как Гарри, когда только приехал в Хогвартс, только с негативным опытом, а не отсутствующим.
И Гарри рассыпался.
Лето оказалось жарким, и у Гарри было более чем достаточно шансов продемострировать опытному омеге свои таланты. Обширные знания, приличествующие помощнику зельевара навыки, владение магией, достойное мага, родившегося в магической половине мира. Умение заботиться и предугадывать пожелания человека, которым он дорожит. Терпеливость.
Гарри не мог сказать, что любил Северуса Снейпа. "Любил" не то слово, суть которого была очевидна для каждого смотрящего. Гарри пытался в действиях рассказать о том, как он его ценит, как им дорожит, с каким трепетом относится к его нахождению рядом. Какими методами будет добиваться его внимания.
Свое Гарри дарил ему безраздельно. Домашку он сделал в поезде, продолжать исследования мог и тогда, когда Северусу был нужен от него отдых. Хобби? С двенадцати лет его хобби был Северус Снейп.
Когда Гарри оставался наедине с собой в это лето, он обычно что-то читал. У Северуса была большая библиотека, с книгами на все представлявшиеся Гарри темы, и он воспользовался шансом, чтобы углубить свои знания базовых предметов. Не магических, а совсем основных: математики, естественных наук, языка, литературы, истории. Откуда растут корни заклинаний? Что еще случалось с магическим миром в прошлом, кроме гоблинских войн?
В один такой день он сильно увлекся каким-то лингвистическим трактатом, так сильно, что не заметил, как помещение наполнил знакомый запах. Понял, только когда на журнальный столик напротив него опустилась чашка чая и ложка звякнула о тонкую стенку сосуда. Гарри рывком поднял глаза и вдохнул глубоко.
Северус пах чем-то приятным в самой глубокой сути. Он пах слишком хорошо. Ни разу за шесть лет их взаимодействия Гарри не слышал в его запахе подобных нот.
- Мистер Поттер, - Гарри поджал губы, и Северус поспешил исправиться, прикрывая насмешливо изогнувшиеся губы своей чашкой чая, - Гарри. Не расскажете, чем вас так заинтересовала эта книга?
В тот вечер в Коукворте шел дождь - шумный ливень, тяжело бивший каплями по листьям не укрытых от непогоды растений, и Северус Снейп ближе к сумеркам затопил камин. Время летело за увлеченной беседой о том и этом.
Так же начинались и заканчивались дни, когда Северус пустил Поттера провести с ним течку: Северус просыпался, и Гарри тихо разговаривал с ним, согревая своим теплом. Северус утопал в его объятиях, в голосе, в размеренной речи, успокоенной тем, что дорвался, наконец-то забылся и не придавал большого значения вниманию, которое к нему проявляли. Гарри был бетой, и секса ему много было не нужно; а Северус, хоть и был омегой, - омегой давно зрелым: его сексуальные аппетиты с возрастом сильно сократились. Северусу были нужны стабильность, тепло. Принятие - глупое и безоговорочное. Никаких альф. Поэтому он давно перестал надеяться, что к старости рядом с ним хоть кто-нибудь останется.
Но Гарри Поттер был нейтральным - этот мальчик, удивительным образом получившийся бетой у двух родителей-альф. Мальчик, младше Северуса почти на двадцать лет. Дышавший им гребаных шесть лет жизни, упрямый мальчишка, не напоминавший своего отца буквально ничем, кроме внешности. Красивый, магически сильный, молодой, выбравший его, Северуса; лучший вариант, какой только можно было пожелать.
Охотник, сделавший из своей жертвы объект ласкового поклонения.
В это лето Северус научился им дышать.