Киллер, Кросс и Хоррор уже как добрых полчаса сидели у небольшого круглого столика, на котором всё это время лежала плитка горького шоколада. Как раз эти полчаса назад Найтмер вернулся из какой-то вселенной, в которой обычно закупался, с пакетами, полными продуктов. Но не шоколада. Во всей этой шуршащей горе упаковок нашлась лишь одна-единственная плитка горького шоколада. Единственная. На весь замок.
В котором жили двое любителей шоколада, один, в принципе желающий сожрать всё, что видит, и один частенько мимо проходящий глючный любитель шоколада. Благо сейчас его за этим столом не было, иначе в мусорке уже была бы искусно снятая большим количеством языков фольга, а по замку бы ходило трое голодных убийц.
Сейчас эта троица сидела за одним столом, сверля друг друга голодными взглядами. Да, у них в замке полно другой еды, которую можно довольно вкусно приготовить, а лучше подождать, когда за дело возьмётся Найтмер, и набить несуществующий желудок. Но это же шоколад. Горький и терпкий, под стать безжалостным убийцам.
— Да ладно тебе Кросс, ты же больше молочный любишь. Зачем там хвататься за какую-то горькую плитку? Подожди до следующего похода за продуктами или выпроси. Тебя же не пошлют куда-подальше, — уставший от долгого сидения на месте ради одной плитки решил немного ускорить процесс Киллер.
— Подойти выпросить, да? После нашего-то последнего провала? Если правильно помню, то в этот раз именно ты лучше всех сражался. Подойди, попробуй выпросить, — упорно, не желая отдавать единственную на ближайшие недели две уж точно плитку Киллеру, контратаковал Крест.
Единственный ярко-красный глаз взглянул на увлечённых друг другом противников. Ужас быстренько оценил упаковку горькой сладости, а после, аккуратно подцепив её острым кончиком фаланги, начал потихоньку тянуть победу к себе, пока настоящие любители шоколада спорили. Хоррор не имел особых предпочтений в еде, он ел всё, что вообще есть и возможно съесть. Начиная с того же сладкого, заканчивая даже мхом.
— Я вчера превысил лимит выбешивания босса, — продолжал настаивать на своей кандидатуре в роли пожирателя единственного шоколада Киллер.
— Неужели наш бесстрашный Киллер даже не попробует? Что-то не помню, чтобы тебя хоть раз волновало превышение этого лимита, — снова атаковал в ответ Кросс. Слышать от обычно спокойного и хладнокровного Мечника попытки взять на слабо было в высшей степени непривычно. Как же весомая цель меняла его.
— Да ладно тебе, Кросс, мы ведь оба понимаем, что к тебе он относится гораздо спокойнее. Меня скорее пинком выгонят, чем выслушают просьбу, а тебе просто подстроить щенячьи глазки, — Киллер показательно жалобно прижал к себе руки и широко раскрыл пустые глазницы, показывая молящего щеночка. Не хватало только прижатых к черепу щенячьих ушей.
Кресту явно не понравилось такое сравнение. Напряжение между ними всё росло, казалось, будто эти двое уже метали глазами друг в друга молнии, пока шоколадка медленно, но верно уползала.
— Я никогда не делал щенячьи глаза. Таким обычно ты страдаешь, когда заканчивается лимит выбешивания, — подметил довольно правдивую вещь Кросс.
— Значит, как профессионал, смогу обучить тебя.
Плитка уже уползла из поля зрения спорящих скелетов.
— Будто хотя бы одна из всех тех твоих попыток увенчалась успехом.
Ярко-красный глаз жадно взглянул на плитку, которой, чтобы незаметно уйти, оставалось лишь несколько сантиметров. Дальше надо будет лишь максимально тихо положить сладость в карман, также тихо свалить, пока эти двое ссорятся, а у себя в комнате уже спокойно полакомиться.
— Тогда попробуй сам, раз такой умный. У тебя-то наверняка лучше получится.
— О, шоколад, — послышался совершенно посторонний голос, где-то сбоку от участников спора и прямо над Хоррором. Даст, что объявился как всегда совершенно тихо и незаметно, в наглую поднял плитку, из-за которой шли ожесточённые споры, и отошёл немного в сторону.
Резко руку, что держала горькую сладость, неприятно ударила выросшая прямо из пола кость. Плитка улетела куда-то в сторону, а в провале тьмы капюшона Даста загорелся озлобленный красно-синий магический глаз.
— С хуя ли ты взял, что она твоя, мудачьё? — уже явно озлобленным тоном произнёс Киллер, выявляя себя, как создателя кости.
— Повтори, что ты там сказал…
Упавшую плитку внезапно объяла чужая магия телекинеза и подняла в воздух. Резкий удар кулака пришёл от Киллера, в поле зрения которого всё ещё находилась плитка, прямо в рёбра Кросса, чья это магия и была.
И началось. Каждый пытался забрать единственную во всём замке плитку горькой сладости то с помощью магии, то чисто физической силы, но каждый раз остальные двое мешали наглецу, которым с каждым разом становился другой скелет, против которого моментально ополчались оставшиеся двое. Крики, маты, удары, летающие по комнате кости, которые постоянно сбивали шоколад с прежнего курса.
Хоррору, что был, по сравнению с остальными, сильно ограничен в использовании магии, оставалось лишь с, как казалось, пустым желудком и сильным желанием полакомиться шоколадом, наблюдать, как заветная плитка всё время крутилась рядом. Она постоянно меняла направление, цвет магии, что держал или сбивал её с курса. Вплоть до того момента, пока сладость не полетела прямо в дыру в черепе.
Ужас зажмурился, предвещая не самые приятные ощущения, которые помогли бы ему, наконец, завладеть заветным шоколадом, как за спиной внезапно послышался глючный голос:
— Спасибо потом скажешь, — произнёс скелет, что, внезапно показавшись из глючного портала, остановил удачно летящую плитку прямо в нескольких сантиметрах от, как Эррор предполагал, не особо приятного попадания в череп.
Плохие парни моментально замерли, уставившись на захваченную пленом синих нитей манящую упаковку горького шоколада. Единственного в замке. Ну, до этого момента.
— Ладно, пойду, всё равно у вас не интересно, — вопреки мысленным мольбам всех четверых, Глюк исчез в портале прямо вместе с обмотанной синими нитями шоколадкой.
Теперь в замке не было никакого шоколада.
А по ту сторону портала Эррора ждало приятное спокойствие и тишина Оутертейла. Глюк никогда не перестанет думать, что в этой вселенной можно было бы спокойно жить, наслаждаясь круглосуточной красотой бескрайнего космоса, что начинался практически сразу после краёв различных астероидов, на которых было, на удивление, приятно проводить время. Если бы эта вселенная не была проходным двором.
— Оши! — с максимально ненужными для скелета, что уже было собирался полакомится внезапным терпким «подарком», а после выбросить фольгу дрейфовать в космосе, объятиями накинулся Художник. Тело тут же покрыла волна лагов, глазницы заплыли сообщениями об ошибках, а сам Эррор свалился в перезагрузку.
Но просто сидеть и ждать не отличающийся особым терпением Чернильный не мог. Разноцветные от большого количества недавно принятой краски зрачки бегали по свалившемуся в перезагрузку Глюку, пока не нашли какой-то небольшой прямоугольник, что упал где-то рядом.
— Горький? — взглянув на упаковку спросил сам у себя Художник, после чего лишь пожал плечами и одним броском за плечо отправил плитку горькой сладости дрейфовать в бескрайнем космосе.