Лилия никогда не была в лагерях. Мама и Какузу описывали ей это место не один раз и даже показывали фотографии, на которых были запечатлены радостные дети. Девочка ерзала на заднем сидении автомобиля умудрившись выбраться из детского кресла и теперь вытягивала шею чтобы посмотреть за окно. Какузу устало выдохнул, смотря на дорогу, но ничего не сказал этой бунтовщице, нарушающей правила поездки.

— А Спитфайр там будет? — Спросила Лилия у своего крёстного, на что тот мотнул головой. Она не видела старшего сына Какузу уже два лета. Девочка не могла сказать, что она скучала по нему, просто для неё было странно не заставать его дома. Было странно, когда Анимиру уезжал по делам и оставлял с ними соседского мальчика, Итачи, который навещал их трижды в день.

— Нет, Лилия-чан. Хидан ездил в другой лагерь, языковой.

— Языковой?

— Там, где учат другие языки.

— А он и в этом году поедет?

— Нет, он готовится к старшей школе, поэтому в лагерь поедете вы с Дейдарой.

— Мы ему мешаем, да? — Обижено сопела девочка, но не дождалась ответа, переводя тему разговора. — А Дейдара где?

— Дейдару я отвез еще до того, как забрал тебя из Нью-Йорка. Кажется, вы попали в один отряд. — Односложно ответил мужчина, после чего посмотрел в зеркало заднего вида. — Лилия-чан, садись обратно в кресло.

— А если я не хочу?

— Разве так поступают приличные девочки? Они не нарушают правила, Лилия-чан. — Позади него раздалось тяжелое сопение. Лилия залезла обратно в кресло и пристегнулась, выпятив нижнюю губу, после чего скрестила руки на груди.

— Вот это ваше приличное общество мне не нравится! — Поделилась она с крёстным своим недовольством, но тот только усмехнулся. — А как я с мамой буду переписываться?

— Я буду приезжать к вам на каждые выходные и ты сможешь писать ей с моего ноутбука. — Заверил её мужчина, на что она кивнула.

Лилия закусила губу, с искренним любопытством разглядывая детей и подростков, которые знакомились друг с другом, постепенно прибывая.

— Анимиру-сан! — Воскликнула женщина, заметившая их в тот момент, когда Какузу вытаскивал девочку из машины и поправлял на ней её светлую курточку, надетую поверх ярко-желтой майки. — А я вас ждала еще утром. — Они поклонились друг другу. Лилия сощурилась от солнца и приложила ладонь к глазам, чтобы рассмотреть подошедшую женщину. Она была чуть полновата, но очень красива. Лилии понравились её карие глаза — они были такие добрые, как показалось девочке.

— У этой тёти очень красивые глаза! — Тут же ляпнула она и покраснела. Женщина рассмеялась, слегка наклонившись к девочке.

— А это наша Тэндо Лилия? Моё имя Тсугава Ёшики — я хозяйка этого лагеря. — Лилия поклонилась.

— Очень приятно познакомиться! Пожалуйста, позаботьтесь обо мне! — Проговорила она, на что женщина улыбнулась.

— Какая вежливая девочка!

— Они все вежливые, милые и очень добрые до тринадцати. — Пробасил Какузу, оглядываясь. Женщина засмеялась, махнув рукой. — Вы не видели моего старшего сына, Тсугава-сан. Очень надеюсь, что Дейдара и Лилия не будут такими же.

— Спитфайр сказал — будем. — Тэндо сжала ручку своего маленького чемодана и серьезно кивнула.

— Меньше слушай его. Ладно, я поехал. Слушайся Тсугава-сан и своих вожатых. — Он поцеловал девочку в макушку и сел в машину, уезжая из лагеря. Женщина протянула руку девочке, что смотрела вслед удаляющемуся внедорожнику. В груди возникло чувство, что её бросили.

— Я уверена, тебе здесь понравится. Так же как и Дейдаре-куну. — Услышав имя друга девочка оживилась, беря женщину за руку, а второй рукой таща чемодан за собой по гладкому асфальту. Она огляделась, просияв.

— У вас есть море! А вы там купаетесь? — Женщина кивнула, подходя к небольшому домику в японском стиле. Он выглядел как на картинках, которые они нашли с Дейдарой в прошлом году, но, как показалось девочке, был гораздо меньше, чем должен был быть.

— Здесь ты будешь жить, Лилия-тян. — Она отодвинула дверь и пропустила ребенка с чемоданом внутрь. — Девочки, поприветствуйте свою новую соседку. — Лилия столкнулась с тремя парами любопытных глаз и чуть поклонилась.

— Тэндо Лилия. — Хозяйка детского лагеря удалилась, оставляя детей наедине. Комната была небольшой с четырьмя кроватями, две из которых располагались над двумя другими. Между самими кроватями было точно такое же маленькое пространство.

— А ты поздно приехала. — Протянула одна из маленьких девочек, слегка наклонив голову и оглядела Тэндо своими изумрудными глазами. — Харуно Сакура.

— А я Яманако Ино! — Широко улыбается вторая маленькая девочка, смахивая с лица короткую светлую прядь.

— А я Куроцучи. — Подросток спрыгнула со второго яруса, поставив руки по бокам и оглядела новенькую. — Была раньше в этом лагере? Прости, но тебе придется спать на верхней кровати — девочки очень маленькие и не залезут по этой лестнице.

— Нет, меня с Дейдарой сюда первый раз отправили. — Улыбнулась Лилия, доставая вещи из чемодана. Куроцучи взлохматила свои короткие черные волосы и подошла к новой соседке, помогая ей с вещами.

— Смотри, мы будем просыпаться в восемь утра, а потом идти умываться. Завтрак будет в девять, после зарядки на футбольном поле.

— А когда на море? — Девочка улыбнулась. Ино и Сакура, девочки восьми лет, забрались на одну нижнюю кровать и с любопытством смотрели на то, как две более старшие разбирают вещи. Лилия поправила свои волосы, собранные в два высоких хвостика.

— А ты в каком отряде?

— Пятом.

— Море у вас по вторникам. — Девочка надула щеки, чем рассмешила свою новую знакомую.

— А ты очень умная! — Лилия погладила девочку по волосам, отчего та засмеялась, благодарно кивнув. — А поможешь найти Дейдару?

Дейдара жил в похожем домике и уже играл со своими соседями в догонялки. За два года его волосы успели отрасти до лопаток и теперь он собирал их в низкий хвост, оставляя только короткую челку, которая скрывала его левый глаз. Он заметил Лилию и широко улыбнулся, накидываясь на подругу с объятиями.

— Ты видела, ун?! Тут море! — Он кричал, переходя на фальцет, отчего стоящая рядом Куроцучи чуть поморщилась, не переставая улыбаться. — А это кто?

— Это моя новая подруга — Куроцучи! — Дейдара широко улыбнулся, поклонившись девочке.

— Цуку-цуку боси. — Произнес он, выпучив глаза. Лилия повторила его слова, внимательно посмотрев на подростка.

— Цуку…цуку? Боси? — Неуверенно произнесла она и облегченно выдохнула, когда дети кивнули.

— Теперь ты одна из нас! Кстати, тут целых три Учиха! Наш Саске и какой-то Изуна с Обито. — Поделился мальчик, после чего позвал девочек играть с ними.

Каждый день был как новое приключение, которое Лилия принимала с небывалым энтузиазмом. Она завела много знакомых среди детей и персонала.

Какузу, как и обещал, приезжал каждые выходные, привозя детям сладости. Лилия в красках описывала ему свой каждый день, терпеливо ожидая каждый раз, когда мужчина допечатает её сумбурную английскую речь, сидя на заднем сидении машины. Лилия же прыгала на улице, изредка припадая к открытой двери.

— А еще напиши о том, что здесь Саске! — Вспомнила она. Какузу удивленно приподнял брови.

— Наш сосед?

— Да, с младшими! — Какузу кивнул, печатая текст. Он проводил с детьми каждую субботу и уезжал поздно вечером, оставляя детей со сладостями и чувством легкой эйфории. После такого посещения, Лилия, брела к своему домику, сжимая в руках ручку пакета и улыбалась своим мыслям, напоминая самой себе угостить девочек, с которыми жила.

— Извини, пожалуйста! — Окликнул её мальчишеский голос, вынуждая обернуться. Перед ней стоял высокий мальчик, чем-то напоминающий Саске, но с более пухлыми губами. — Прости, но мимо тебя не пролетал бейсбольный мяч? — Он показал руку, скрытую за широкой коричневой перчаткой, после чего указал на паренька с битой, который стоял чуть поодаль. — Он улетел куда-то сюда.

— Я нашел! — Внезапно раздался голос третьего мальчика из кустов и все посмотрели на вылезшего Учиха Саске, который сжимал в маленьких ладошках мяч. Он посмотрел внимательно на Лилию. — Цуку-цуку боси. — Пропищал он.

— Цуку-цуку боси. — Произнесла она абсолютно спокойно в ответ и, поклонившись старшим мальчикам, возобновила свой шаг в сторону домика.

И лучше бы она не останавливалась и проигнорировала мальчишек.

Для Куроцучи день начался не с будильника, а с дикого крика, который, как ей казалось, разбудил не только всех обитателей этого домика. Она повернула голову и негромко ахнула. Этот звук утонул в неконтролируемом плаче и крике. Лилия держала в своей маленькой ладони собственную прядь волос. Её волосы были повсюду, падали с кровати на гладкий пол из темного дерева, цеплялись за лесенку. Ино и Сакура любопытно, без какого-либо испуга посмотрели наверх.

Лилию кто-то остриг ночью.

— Ну тут только машинкой ровнять. — Протянула Куроцучи, с жалостью смотря на клоки, торчащие из головы девочки. Было видно невооруженным глазом, что стригли её ножницами, но пока никто не мог понять кто это сделал и за что. Тэндо плакала без остановки, продолжая сжимать в руках волосы, собранные по кровати. Тсугава Ёшики с ужасом и сожалением смотрела на девочку, после чего со страхом осознала, что будет со всем лагерем, если об этом узнает её опекун, который относился к девочке, как к дочке. Вожатые не раз проверили окна и двери, но не нашли ничего, что могло бы служить доказательством того, что в комнату кто-то залез.

— А вы что-то видели ночью?

— Может просыпались? — Ино и Сакура, сидящие вместе, переглянулись, пожав плечами.

— Да Лилия-чан всегда со всеми мила и дружелюбна, за что её так уродовать?! — Не унималась подросток, несколько раз заметив, как хихикнули маленькие девочки, пряча улыбки за ладошками.

Уродовать. Лилия заплакала еще сильнее. Теперь она была уродом.

— Нужно что-то делать, пока об этом не узнали родители! — Тсугава заломила руки. Тогда Лилия не предала этой фразе значения, но уже в следующем году смотрела на женщину с добрым взглядом карих глаз с отвращением и презрением. Ей нужно было время, чтобы осознать, что люди трясутся за свои шкуры. Из всех присутствующих ей сочувствовала только самая старшая из девочек, обнимая её.

Вожатые вновь повернулись к девочкам, которые тихо хихикали. Ино не сдержалась, высунув язык.

— Она это заслужила!

— Она не имела права говорить с Саске-куном! — Поддакнула Сакура, не обращая внимания на то, как резко в комнате стало тихо. Лилия перестала плакать. Она смотрела на свои волосы, тяжело дыша.

Её обкорнали из-за…мальчика?

— Что вы такое говорите? Вы понимаете, что вы девочке испортили внешний вид?

— Вы не в себе, молокососки?! — Крикнула подросток, подбегая с девочкам, продолжающим хихикать.

Тэндо встала с табуретки, на которой сидела все это время и подошла к притихшим девочкам. Она не понимала, что собиралась делать, когда выпустила свои некогда красивые волосы из рук. Пока Ино и Сакура следили за тем, как длинные локоны попадают на кровать последней, Тэндо сделала то, за что ей никогда не было стыдно в дальнейшей жизни. Вожатые стояли далеко, и не успели бы вмешаться, а Тсугава и вовсе не смогла бы протиснуться между этими кроватями, чтобы расцепить пальцы Лилии, сомкнувшиеся цепкой и сильной хваткой на волосах своих обидчиц. Те заплакали так же громко, стоило им почувствовать на себе чужие руки.

Куроцучи не вмешалась, когда Лилия приложила все силы, чтобы впечатать лицо одной из девочек в перекладину, что держала кровати, а вторую ударить лицом об деревянную лестницу, а после столкнуть их лбами. Подросток считал, что это заслуженно.

Лилии не было стыдно за то, что она сломала носы двум девочкам, что были младше её примерно на два года. Она не чувствовала стыд, когда девочек забрали на скорой и не привезли обратно — они сами не захотели возвращаться. Лишь обреченно вздохнула, когда вожатые её отругали и лишили всех мероприятий на неделю.

Анимиру приехал на следующей неделе и долго выслушивал извинения хозяйки лагеря.

— А перед девочкой вы извинились? — Лишь спросил он, заходя в комнату. Женщина промолчала. Куроцучи поклонилась, оставляя их наедине. В комнату следом за ним протиснулся Дейдара, который еще не знал, что произошло, а потому с немым шоком смотрел на подругу. Какузу сел рядом с Лилией, которая теперь ходила в ярко-красной панамке, пряча глаза. — Давай я тебе подровняю волосы? — Осторожно спросил мужчина, на что его крестница хмуро кивнула, стаскивая панамку.

— Они отрастут? — Тихо спросила девочка, когда Дейдара перестал её обнимать. В глазах отчётливо читалась злость. Он возненавидел Учиха Саске, ведь из-за него пострадала Лилия. Мужчина кивнул.

— Отец, подстриги меня тоже, ун! — Лилия с испугом взглянула на него.

— Не нужно, у тебя такие красивые волосы, Дейдара! — Но мальчик решительно помотал головой. Какузу согласно кивнул.

Хидан, уже слышавший эту историю от отца, даже не смеялся над братом в конце августа, когда его привезли домой. Он потрепал младшего по шершавой от отрастающих волос голове и понимающе улыбнулся. Лилию тем летом он так и не увидел — она отказалась выходить из машины, даже чтобы просто поздороваться.

Когда Зоуи говорила ей, что лагерь — своеобразная школа жизни, Лилия никак не подозревала, что жизнь такая отвратительная. Она слышала перешептывания за спиной, но не прятала голову, чем несказанно радовала свою соседку, которая даже ни на йоту не изменила отношение к ней. Уже потом, Лилия жалела, что у неё не было возможности связаться с подругой из лагеря — Куроцучи приезжала сюда в последний раз.

Лилия и Дейдара часто проводили время вдвоем, сидя вместе на курсах, развивающих мелкую моторику, выбирали друг друга в пары в спортивных мероприятиях и часто сбегали вместе к берегу, чтобы просто посмотреть на море. Вожатые закрывали на это глаза, изредка поглядывая в ту сторону, куда прибегали дети и жевали мармеладные конфеты, подолгу смотря на воду и щурясь от солнца, отражающегося в ней.

Тогда все было относительно легко и безоблачно, но когда Лилия и Дейдара приехали в последний, пятый раз, Лилия произнесла то, что породнило их еще больше.

— А у меня мама умирает, представляешь? — Спросила она тогда у подростка, который обнял свою подругу дрожащими тонкими руками. Лилия продолжала смотреть на воду, не обращая внимания на объятия. В воспоминаниях она была в начале июня, когда Зоуи и Какузу сидели перед подростком, подробно объясняя ей ситуацию. Она кричала. Она рыдала. Она разбила не одну тарелку и изрезала себе всю руку по неосторожности осколками, которые потом сама же и убирала. За стенкой плакала мама. За стенкой её утешал Какузу. Здесь, на кухне, рыдала она, сидя на холодной плитке и пытаясь вырвать себе волосы, которые достаточно отрасли, после того инцидента.

Ей было четырнадцать. Она не хотела таких сложностей и смерти близких.

Ей было четырнадцать и что-то неприятно кололо в груди.

Они хотели сделать как лучше, но теперь Лилия чувствовала себя обманутой. Она хотела остаться в Америке, чтобы побыть с мамой, но Анимиру забрал её в Японию, в этот чертов лагерь.

— Сколько ей осталось? — Её ответ ветер унес в море.

Им было четырнадцать, но оба хотели вернуться в то лето, когда им было по семь лет и самой страшной бедой было растаявшее мороженное.