Потерянный

— Генри…

Скрип входной двери в его рабочий кабинет, ровно как и необычайно тихий голос партнера, ничуть не потревожил. Генри продолжал смотреть в текст очередного документа, но уже не стараясь вникать в смысл написанного. Что-то внутри него хотело заставить Уильяма побеспокоиться хоть раз в своей жизни. Возможно, со стороны Генри это было слегка глупо и небезопасно. Давать Уильяму лишний повод для негативных эмоций, особенно в такой тяжелый период, чревато проблемами. Для всех без исключения. Но он прекрасно догадывался — Уильям исправно принимает все выписанные ему препараты, пусть у него и была возможность прекратить это ввиду их долгой ссоры. В мастерской время от времени сверкали пустые блистеры и валялись маленькие белые баночки. На самом деле же ссорой эту ситуацию назвать было сложно. Это больше походило на скандал. Если бы не совместный бизнес, к которому они шли так долго и упорно, Уильям бы больше в жизни не увидел Генри после такой омерзительной выходки. Пусть и доля вины Генри, несомненно, тоже присутствовала в этом деле. По крайней мере, так считал сам Генри. Будь он немного внимательнее, всё было бы… А впрочем, это уже не имело смысла.

— Скажи мне, ты совсем из ума выжил?! Как ты мог вообще до этого додуматься?!

— Почему ты на меня злишься? Всё, что я делаю, я делаю для нас и нашего благополучия.

— Ты это называешь благополучием? Это называется эгоизм, Уильям!

***

— Эмили сегодня звали нас на ужин, — мрачно сказала Лора, едва её муж появился в дверях спальни. — Без детей. Надеюсь, сегодня ты не сорвёшься из дома под предлогом внезапной работы?

— Как можно, — Уильям слегка приподнял уголки губ, не обращая внимания на очевидно недружелюбный настрой жены.

Последние дни Лора была ужасно нервной. Несмотря на способность Уильяма не обращать внимания на раздражающие вещи, скрыться от недовольства супруги было труднее с каждым днём. Он начал всё чаще задумываться о том, не размозжить ли ей голову где-нибудь подальше от глаз людских. Или придушить ночью подушкой, а затем повесить на люстре, подстроив самоубийство. А может, отравить, чтобы всё было без лишнего шума и криков. Уильям сам себе удивлялся, как он держится столько времени.

Впрочем, он по своей же инициативе пошёл на этот брак несколько лет назад. Они с Лорой в то время только-только заканчивали университет. Тогда ещё ни о какой «Фазбер интертеймент» и речи не шло. Уильям сам пришёл, даже дурацкие цветы — нарциссы, банальнее некуда — купил, предложение сделал, и всё это едва прознав о беременности Лоры. Сумбурно, конечно, вышло, деваться некуда было. А ещё это казалось неплохим шансом лишний раз прикрыть их роман с Генри.

— Конечно, как только дело заходит о Генри, у тебя сразу есть и время, и силы.

Уильям сделал глубокий вдох, как его учили на терапии. «Возможно, не ной ты каждый вечер, я бы более старательно играл роль любящего мужа». Он действительно ведь старался — проводил время с семьёй и детьми, насколько позволяло свободное время, ставил себе напоминания о важных датах, даже интересовался успехами в школе, несмотря на то, что считал её бесполезной тратой времени и настаивал на домашнем обучении для детей. Словом, делал то, что делал каждый стандартный отец. По крайней мере, по его мнению. Лора в свою очередь постепенно начинала жирно намекать на развод, если в дальнейшем дела с поведением Уильяма не изменятся. Но сильно возражать этому он бы и не стал. Он мог бы даже сжалиться над ней и оставить у себя всех трёх детей — у неё ведь и так целая балетная школа подобных глупых созданий, зачем ей тянуть ещё троих дома?

— Лора, дорогая, давай не будем ругаться перед ужином, — Уильям снова растянул подобие улыбки, какую смог изобразить. — Не хочется ведь портить такой вечер и думать о плохом, верно? Отложим этот разговор.

— В очередной раз, — фыркнула Лора, доставая фиолетовое платье.

Мысленно Уильям молился всем богам, в которых вообще-то не верил, чтобы её терпение скоро подошло к концу и она наконец исполнила свою угрозу развода. Вслух он похвалил её выбор наряда на вечер. Фиолетовый — его любимый цвет.

На ужин к Эмили они прибыли минута в минуту. Генри встретил с неизменно тёплой улыбкой, обменялся рукопожатием с Уильямом, приветственным «добрый вечер» с Лорой и провел Афтонов в дом, где вовсю суетилась Дженнифер, укладывая последние вилки на стол.

— Всё в порядке? Хорошо добрались, дети не капризничали? — хозяйственная миссис Эмили начала осыпать вопросами гостей, стоило им замаячить в коридоре.

— Всё прекрасно, дорогая, Майку уже десять, он вполне способен позаботиться о младших один вечер, — Лора приобняла Дженнифер за плечи и улыбнулась.

— Майклу, — раздражённо поправил её Уильям. Однако жена то ли не услышала, то ли решила проигнорировать его для всеобщего спокойствия.

Разговор за ужином плавно перетекал от темы к теме. Обсудили последние новости, бизнес, даже сплетни о соседях. Уильяму стало скучно где-то в самом начале, поэтому он не придумал ничего лучше, чем положить руку на бедро сидящего рядом Генри. Расслабленный до этого, он слегка напрягся и покосился в сторону Уильяма. Тот довольно улыбался, делая вид, что внимательно слушает Лору, жалующуюся на очередное повышение цен в магазинах. Генри сдавленно выдохнул и хотел попытаться встать, однако чужая рука настолько сильно вцепилась в его бедро, что он мог упасть, если бы рискнул это сделать. Уильям прекрасно понимал, что лишнее внимание им сейчас не нужно, и полностью пользовался положением.

— Как дела у малышки Чарли? — спросила Лора, накалывая на вилку мясо.

— Такой же неугомонный ребенок, — улыбнулась Дженнифер. — Вовсю любопытствует, не отлипает от Генри в мастерской. Верно, милый?

Генри кротко кивнул, в который раз проклиная игривого любовника, рука которого уже внаглую переместилась на внутреннюю сторону бедра. Он ещё обязательно прочтёт нотации позже. Оставалось лишь не подавать виду, что происходит что-то непристойное, пока Уильям развлекался. Тот мог поклясться, что слышал, насколько громко бьётся сердце Генри от паники.

— Знаете, мы с Генри сейчас в таком смятении, — Дженнифер опустила глаза в тарелку. — Недавно я ходила ко врачу. И узнала, что снова беременна.

Уильям внезапно зажал бедро Генри сильнее, впиваясь тонкими пальцами в кожу. Его лицо тут же приняло более серьёзный вид, и он уставился на женщину, ожидая, что она скажет дальше. Неловкая пауза в диалоге затянулось. Дженнифер скромно кашлянула в кулак и взяла в руки салфетку.

— Он предупредил меня, — с каждым словом она отрывала по маленькому кусочку и складывала рядом с тарелкой, — что эта беременность может плохо кончиться для нас обоих. Для меня и ребенка, я имею в виду.

Дрожащий голос выдавал в скромной Дженнифер ещё больший страх перед людьми и их непредсказуемостью. В ожидании реакции на эту новость, она не поднимала взгляда от несчастной бумажки, продолжая её разрывать.

— В первую очередь нужно думать о себе, — тихо сказала Лора. — Такой риск не стоит того.

— Какая жалость, — фыркнул Уильям, наконец убирая руку. — Генри ведь обожает детей и точно не отказался бы от второго ребенка.

Генри повернул голову в его сторону. Такая реакция любовника очевидно не произвела хорошего впечатления. Будто вся интрижка в несколько лет для него не имела никакого значения и он ставил точку. «Давай, Генри, заботься о своей настоящей семье, это важнее». Он снял очки и потер переносицу, пряча смущение и панику за рукой.

— Уил, всё в порядке, мы будем счастливы с одной Чарли и…

— Возможно. Но врачи могут и ошибаться. К тому же, что они говорят о шансах забеременеть вновь после аборта? — он пристально взглянул в глаза Дженнифер, которая мрачнела с каждым словом. — А город маленький, — голос стал тише, — слухи быстро расползаются. Подумай о репутации Генри. Жена владельца семейного ресторана, и…

— Прекрати сейчас же, Уильям, — оборвала его Лора.

Уильям как ни в чем не бывало пожал плечами и возражать жене не стал. Лора недовольно вздохнула и постаралась приободрить Дженнифер, однако этим вечером хорошее настроение пропало почти у всех.

— Да ты хоть представляешь, какого мне было сообщать об этом Чарли?!

— Не представляю. Но мы должны были чем-то пожертвовать, чтобы…

— Тебе вечно везде мерещатся подозрения! Это было изначально твоей идеей — завести семьи, чтобы повысить наш статус в глазах горожан и сделать репутацию «Семейной закусочной»! А теперь ты довёл своими манипуляциями Дженнифер, когда она и так была нестабильной в положении! Ты человека убил, Уильям!

— Я никого не…

С того момента Уильям будто специально напрашивался увидеть Дженнифер лишний раз. Спрашивал о самочувствии, приглашал в пиццерию вместе с маленькой Чарли, которая хоть и косилась на Уильяма с подозрением, однако никогда не отказывалась от ещё одного кусочка пиццы или стакана сока. А увидеть отца за работой было для неё полнейшим восхищением. Другим детям из праздничного зала она гордо хвасталась тем, что именно её отец является совладельцем этой пиццерии. Дженнифер печально улыбалась, наблюдая за этим.

***

На похороны пришли всего четверо. Генри не хотел и не собирался видеть кого-либо постороннего в такой день. Лишь он, его дочь и старшие Афтоны.

Было мерзко. А ещё ужасно жалко. Не столько Дженнифер — она своё отмучилась — сколько Чарли. И себя. От чувства вины хотелось вырвать себе сердце, лишь бы оно не сжималось так сильно. Вырвать, в руках преподнести единственной дочери, своему ангелу, на коленях слёзно вымаливая прощение. Будто это могло что-то исправить. Генри ощущал нечто подобное лишь на своей свадьбе и свадьбе Уильяма. Но теперь всё стало намного хуже. Будто раскалённые куски железа из его мастерской прикладывали к груди и тут же отрывали вместе с плотью.

Уильям. Это всё его вина. Его эгоизм привел их к этому. Но принимать удар на себя пришлось Генри.

— Слышать не желаю твоих оправданий. Уходи. Сейчас мне нужно побыть одному.

Генри потерял покой и сон. Всё свободное время он проводил с Чарли, даже стал уходить с работы раньше, а порой и вовсе не появлялся. Дочь стала центром жизни, заменяя собой заботы о бизнесе, который всё чаще возникали мысли покинуть. В моменты, когда Чарли не нуждалась в его заботе, силы уходили на рефлексию и разглядывание стен или потолка. А порой боль в груди становилась такой сильной, что приходилось прибегать к убранным от греха подальше запасам алкоголя. После этого чувство вины никуда не исчезало, но хотя бы удавалось пережить очередную тяжёлую ночь.

Генри не считал, сколько времени он игнорировал существование Уильяма. В какой-то момент он был вынужден начать разговаривать с ним хотя бы по работе, но даже тогда не подпускал к себе достаточно близко, считая деловую дистанцию достаточной. Поначалу для обычных работников всё так и оставалось неизменным, только меланхолию Генри списывали на траур по жене, не представляя, насколько глубже причина на самом деле. Однако общая атмосфера безнадёги стремительно передавалась по пиццерии, как зараза. Вдохновитель в лице Генри был временно утерян. Уильям временно взял на себя больше работы, включая контроль за персоналом, чему был мало кто рад. Приходило множество жалоб от недовольных родителей, возмущённых упадком качества обслуживания, Уильям злился и срывался на виноватых, что никак не спасало ситуацию. Лишь когда Генри увидел в отчётах, насколько сильно падали продажи, ему пришлось пересилить себя для возвращения. Этот корабль не должен был потонуть так скоро. Чарли тоже постепенно оправлялась, и он не так тревожился о том, чтобы постоянно находиться рядом с дочерью для поддержки, поэтому мог себе позволить выйти в офис на полный день.

И вот, Уильям Афтон собственной персоной вновь стоял перед ним. Заявился, виновато опуская глаза, но сохраняя свою английскую элегантность, пряча руки за спиной. Прогонять его не было ни сил, ни желания. Генри лишь потёр переносицу и устало вздохнул.

— Чего тебе, Уильям?

Того мгновенно передёрнуло. Генри очень редко произносил полное имя Афтона, и случалось это именно в те моменты, когда Генри был недоволен. Уильям сделал глубокий вдох, поправляя осанку.

— Я… Шарлотта звонила в главный офис. Спрашивала, когда ты вернёшься.

— У неё что-то серьёзное? — Генри поднял голову и недоверчиво посмотрел.

— Не знаю. Она не уточняла, просто спросила.

— Если сможешь, передай, что скоро. Я не планирую сегодня задерживаться, работать из дома для меня уже привычно, — он снова опустил голову, подписывая очередной договор.

Конечно Генри понимал, что Чарли не звонила, и это был лишь предлог Уильяма лишний раз попробовать вывести его на разговор. Тот знал, насколько Генри дорожит дочерью, и можно было ожидать, что он привлечёт внимание таким способом. Уильям продолжал стоять в дверях, смотря на Генри.

— Что-то ещё? — он нетерпеливо постучал ручкой по столу. — У меня много работы, я не хочу сидеть здесь допоздна.

— Нет, ничего, — ровно сказал Уильям, прежде чем закрыть дверь.

Генри вымученно провел рукой по лицу, сквозь пальцы смотря на стационарный телефон на его столе. Непонятно было, за какого идиота его держал Уильям, раз придумал эту глупую отмазку о звонке Чарли, когда Генри буквально сидел в кресле главного офиса. Ещё непонятнее было, что заставило Генри ему подыграть. Несколько минут он не притрагивался к бумагам, сверля взглядом жёлтый стикер налепленный на трубку этого самого телефона.

«Психолог Чарли, четверг 6:00 pm»

«Психолог мой, воскресенье 3:00 pm»

***

Сегодня Генри пришлось задержаться. Утром привезли новые, улучшенные механизмы для аниматроников, которые пусть уже нельзя было использовать как костюм, но двигались они сами и лучше золотых. Не говоря уже о том, что они были банально безопаснее. Уильям уже как-то пострадал от неаккуратного использования костюма Спрингбонни, едва не лишившись руки, и повторить подобный опыт не хотелось никому. Поэтому было решено заказать четыре улучшенные модели. Генри давно думал о расширении линейки и более подходящего момента быть не могло. Уильям взял на себя обязанность разобраться с новинкой и подготовить к установке, пока Генри занялся прочей работой в виде оформления документов. Разгребая очередную кипу бумаг по организации мероприятий, он подумывал о том, что решиться на дополнительные расходы для найма менеджера не такая плохая идея. Эта мысль уже как-то была им озвучена при Уильяме, в один из тех дней, когда бумажной работы стало непосильно много. Уильям ответил, что стоит подождать, когда Чарли подрастет и сможет занять пост менеджера, а до тех пор можно обойтись без затрат на лишнего человека. Генри на это рассмеялся, а Уильям так и не понял, что смешного он сказал.

Воспоминания невольно заставили улыбнуться. Уголки глаз защипало от слёз, и Генри поспешил снять очки. Он редко предавался ностальгии, стремился жить настоящим. А давал волю печали и того реже. Подавлять эмоции давно стало обычным делом. Он задрал голову, упираясь взглядом в настенные часы.

Ресторан уже закрывался, Уильям за день так и не вылезал из мастерской. Генри начал слегка переживать, не оказались ли эти новые аниматроники ещё опаснее первых, и не лежит ли Уильям ледяным трупом на полу с обеда. Но за хлипкой от времени дверью слышались недовольное пыхтение и ругательства, на что из груди невольно вырвался облегчённый выдох. Без стука зайдя в мастерскую, он увидел увлечённого работой Уильяма. Только сейчас бросилась в глаза та худоба, которой обзавёлся партнёр за эти месяцы. А ведь Уильям и до этого не отличался нормальным весом. Скулы стали ещё острее, синяки под глазами смотрелись двумя большими впадинами, засученные до локтей рукава открывали предплечья, обтянутые кожей, венами, а на левой руке ярко виднелся злополучный шрам от золотого костюма. Генри должен был признать, что все последние события потрепали их обоих, и смотрелись они более чем паршиво, будто и не жили в достатке благодаря своему бизнесу.

Он не несёт ответственности за его чувства. Он не должен чувствовать вину за то, что Уильям сделал с собой.

Смотря на Уильяма за работой, Генри внезапно ощутил тоску по нему. Как он скучал по этим длинным ловким пальцам, по сосредоточенному серебряному взгляду, по неаккуратно уложенным волосам, ещё больше взлохмаченным после работы. За пеленой обиды, он отрицал то, как дорожит Уильямом, все эти месяцы. И как ему совестно за то, что он стал причиной его подавленного состояния.

Генри тихо подошёл. Уильям старательно настраивал механизмы, сжав губы тонкой полоской. Дождавшись, когда он расслабленно опустит плечи, Генри мягко положил руку ему на спину. Уильям резко обернулся, нервно передёрнув плечами.

— Генри… — он выдохнул. — Ты меня напугал.

— Ты целый день не выходил отсюда, — Генри присел рядом. — Опять ничего не ел?

— У меня не было на это времени, — он отвел взгляд и продолжил возиться с шестерёнками.

— Позволь тебе помочь. Нам всё-таки вместе работать с этим.

Уильям с прищуром посмотрел на Генри, будто ожидая какого-то подвоха. Но тот лишь слегка улыбнулся и принялся за работу. Так они молча сидели несколько часов, иногда неловко сталкиваясь руками. Однако никто их них так и не решался нарушать тишину. Время быстро приближалось к ночи. Генри, почувствовав затёкшую спину, встал с места и потянулся.

— Давно я с железками не возился, всё в бумагах одних… — он зевнул в ладонь. — Думал, уже забыл что к чему.

Уильям промолчал, кивнув, начал приводить рабочее место в порядок.

— Уил.

Он поднял взгляд на Генри. В его глазах что-то с надеждой дрогнуло.

— Я думаю, нам надо наконец поговорить.

 Уильям потупил взгляд, сосредоточив его на остатках мусора на столешнице. Тут же в голове Генри возникла тревожная мысль — а готов ли его партнёр вернуть всё, как было? Если свои чувства были ясными для понимания, то душа и чувства Уильяма были теми ещё потёмками, особенно в такие моменты. Да какое право он вообще имеет приходить спустя столько времени и надеяться на что-то? Несколько месяцев игнорирования со стороны Генри могли запросто стереть его чувства в прах. Он сжал ладони, осознав, что в любом случае между ними уже ничего не будет так, как раньше.

— Я не надеялся, что ты захочешь разговаривать со мной после того случая, — тихо сказал Уильям. — Зачем тебе это делать? Я думал, всё кончено. И ты терпишь моё присутствие только из-за работы.

— С чего ты это взял? Я ведь… Не давал ответа на этот вопрос.

— Когда человек игнорирует тебя несколько месяцев, делаешь определённые выводы.

Теперь смутился Генри. Неужели Уильям действительно его отвергнет? Его слова звучали обречённо, будто, пока Генри скорбил и был занят Чарли, Уильям самолично похоронил их роман и любые отношения. Прямо там, рядом с покойной Дженнифер и нерождённым ребенком. Однако Уильям, которого знал Генри, не оставил бы всё как есть. Ему не верилось, что этот конфликт мог сломить неумолимого Афтона. Генри вспоминал каждый момент, когда именно Уильям был их двигателем в команде, поддержкой, вдохновением. Да не будь Уильяма в жизни Генри, он бы так и не решился на открытие своего ресторана, не решился бы на проект с аниматрониками, не решился бы вообще куда-то выйти за пределы своих границ. Разве можно после всего пережитого бросить это без малейшей борьбы?

— Уил, я…

Но Уильям не позволил ему продолжить. Резко развернувшись к Генри, он взял его за плечи, усаживая их лицом к лицу. Его глаза холодно смотрели, спина продолжала держаться ровно, однако дрожащий голос выдал все переживания Уильяма.

— Генри, послушай. Если ты снова собираешься меня отчитать за сделанное, можешь не стараться. Когда ты попросил меня уйти, я подумал, ты обидишься хотя бы дня на три. Но всё это затянулось, ты впал в апатию, не говорил со мной. Я не знал, как подступиться. Мне тебя не хватало. Единственное, что мне помогало не сойти с ума, это таблетки и работа. Я даже почти не курил, хотя ужасно хотелось, но ты ведь не одобрял мою привычку. Любимую зажигалку Лоре отдал, чтобы лишний раз не срываться. Вёл себя так, будто ничего не произошло, лишь бы внушить себе, что ты рядом. Я до сих пор люблю тебя, как любил до смерти твоей жены и нашей ссоры. Генри, прошу, избавь меня от этого, просто перестань игнорировать меня и мои попытки с тобой поговорить. Это невыносимо, я не могу так больше.

Генри забыл, как дышать. Руки мелко тряслись, и никак не удавалось поймать момент, чтобы унять их. До конца исповеди Уильма в груди тлела надежда, что он хоть немного раскаивается в содеянном. Где-то в подсознании жалость боролась с негодованием. Ему нужны были ответы, чтобы наконец понять, как поступить дальше.

— Зачем ты убедил Дженнифер пойти на это? Она нас не подозревала ни в чём, о нас бы никто не узнал.

Генри врал. Дженнифер всё прекрасно знала. Она сама в этом призналась ему перед тем, как всё произошло. Но она была готова держать это в секрете. Ради Генри, ради Чарли. А Генри на эмоциях наобещал ей сказку наяву после родов. Будто пытался откупиться от своего предательства. Эта женщина стала ему близким другом, матерью его дочери, в которой он видел смысл своей жизни. И несмотря на такой плевок в душу, Дженнифер продолжала его любить до последнего вздоха. Генри чувствовал себя последним негодяем.

— Убедил? Я ничего не делал, нет, я не хотел этого, — Уильям сильнее сжал пальцы на чужих плечах. Казалось, он вот-вот зарыдает.

— Я помню тот вечер, Уил. И помню, как ты давил на неё, что оно стоит того. Прежде всего из-за меня.

— Давил. Но я хотел другого. Я не думал, что она действительно пойдет на это, ты же знаешь, эти женщины такие… Я лишь хотел, чтобы вы отдалились. Чтобы она надумала себе, что ты её разлюбишь, если она не сможет иметь детей, что она будет загоняться и избегать тебя и в конце концов захочет развод. И ты бы снова стал только моим. Я правда не хотел, чтобы ты чувствовал себя так ужасно, откуда же мне было знать, что она воспримет мои слова именно так.

Генри лишь тяжело вздохнул, наконец убирая руки Уильяма с плеч. Было бесполезно взывать к его совести. Смысла злиться также не было. Он давно осознал, что с таким любовником будет непросто, а проблемы Уильяма с пониманием последствий своих действий отмечал ещё лечащий врач-психиатр. Весь стресс от этих отношений втайне Уильям ощущал намного острее, в отличие от Генри, которому роль семьянина давалась проще. Но играть на два фронта устали оба.

Уильям выжидающе смотрел, прикусывая нижнюю губу. Другой человек счёл бы всё это раскаяние спектаклем. Но Генри знал, что он никогда не разбрасывался эмоциями зря, особенно такими личными. И делать жалобный вид побитой собаки на пустом месте Уильям не способен.

— Что ж… — Генри посмотрел в сторону. — Мне нужно переварить сказанное тобой. Но, будь добр, не делай поспешных выводов.

Генри поднялся, снял пиджак с вешалки и, так и не надевая, вышел из мастерской, пока Уильям молча смотрел ему в спину.

***

— Будем рады видеть вас снова, приходите ещё! — официантка закрыла двери пиццерии за последними посетителями и облегчённо выдохнула. Рабочий день наконец закончился и можно собираться домой.

— Как у нас сегодня, без происшествий? — Генри вышел в главный зал, придерживая планшет с бумагами и делая какие-то пометки. — Из кабинета следить труднее, чем со сцены.

Девушка негромко рассмеялась, поправляя скатерти на столах.

— Всё хорошо, мистер Эмили. Полная посадка, дети в восторге, родители довольны.

После возвращения Генри в строй, дела и правда пошли намного лучше. Новая аниматроника и маскоты восхищали клиентов, рекламные кампании проводились успешно, продажи шли вверх. Это не могло не радовать.

— Прекрасно, — улыбнулся Генри. — Рад, что мы пережили наш небольшой кризис.

— Всё благодаря вам, мистер Эмили. До завтра!

Генри мягко кивнул убегающей в подсобку девушке и погасил свет. Невзначай он окинул взглядом зал ещё раз. Уютный и комфортный даже в сумерках, наполненный рассеянным светом, окутывающим чувством спокойствия. Именно такой, каким и должен быть семейный ресторан. Генри отодвинул стул и медленно присел, подпирая голову руками. Наслаждаться подобными моментами было для него редкой роскошью. В стеклянных дверях появилась официантка, выбегающая на парковку. За спиной послышался размеренный, едва уловимый цокот каблуков по кафелю.

— Завидую ей немного, знаешь, — тихо сказал Генри. — Сейчас прибежит домой, примет ванную и в кровать, а мы с тобой…

— Не понимаю, откуда берутся мифы, что начальство каждую неделю катается на Гавайи и оттуда раздаёт всем указания, — усмехнулся Уильям.

Он приобнял Генри за плечи — жест, говорящий о хорошей старой дружбе, но в то же время наполненный заботой и поддержкой. Генри шутливо ткнул партнёра в бок локтем, не переставая улыбаться.

— Может потому что начальству стоит почаще выходить из мастерской и заявлять о своём существовании?

— Ты сам видел, что будет, если я начну выходить в люди, — улыбнулся Уильям. — В любом случае… Можем дать себе полчаса вечернего перерыва? Мы ведь заслужили.

— Конечно, Уил. Заслужили.