мы будем все время только вдвоем

я буду тебя целовать перед сном,

мы будем все время только вдвоем,

я снова проспал и проснулся в обед,

прости, я забыл, что тебя — нет.

***

в доме тихо. эндрю ступает поношенными кроссовками по битому стеклу. смысла разуваться в этом притоне просто нет. подмечает засохшие пятна крови на стенах с отслаивающимися обоями. аарон дрожащими руками закидывается горстью таблеток, сидя прямо на старом выцветшем линолеуме. видеть его таким — сущий ад. эндрю в сожаления не верит. это не мешает ему строить изощрённые планы по убийству той, кого ар называет матерью.

эндрю привычно садится рядом с ним. он хочет прикоснуться, но не слышит «да». не прикасается. на сегодня с аарона достаточно потрясений. хотя стоит ли так называть очередное избиение от старой наркоманки? тильде ведь просто в кайф сдёргивать с ара розовые, потрескавшиеся и чудесным образом залепленные дешёвым пластырем очки. аарону давно следовало бы привыкнуть к её неспособности любить. иногда эндрю думает, что он унаследовал эту черту характера от неё.

аарон под наркотой ловит сюрреалистичный бред о том, что эндрю — плод его обкуренного мозга. руками машет, отгоняя от себя надоедливое видение. в существование брата он верить отказывается. эндрю чуть ли головой об стену не бьётся. чужие запястья перехватывает в воздухе, выкручивая. терпением он никогда не отличался. аарон ловит приход, ложась брату на колени. стихи, блядь, читает, романтик хуев. нет им здесь покоя и не будет никогда, что бы там поэты ни пиздели.

— я знаю, что тебя здесь нет, — говорит аарон. и улыбается, сука такая. ну вот что в этом такого смешного?

эндрю давно уже не верит в его улыбки. к себе прижимает, борясь с приступами тошноты. за весельем ар прячет грозовые тучи. руки на теле ощущаются неправильно; противно. он сжимает зубы. прокусывает щёку, глотая кровь. аарону эндрю позволит делать всё, что угодно, лишь бы никуда не исчезал больше, придурок этот. это чудо, что им вообще удалось встретиться. не иначе, судьба свела.

аарон впадает в забытьё, увлекая его с собой, за компанию. эндрю демоньё от брата отгоняет, швыряясь в пустоту ножами. что в этом толку, если ар не хочет избавляться от друзей этих своих призрачных? на близнеца даже внимания не обращает. эндрю гладит его по голове, в спутанных прядях путаясь пальцами. он к нежности не приучен совсем. ему это и не нужно. в конце концов, ар тоже не знает ничего, кроме сплошной ненависти.

эндрю трясёт ещё хуже, чем аарона. лезвием бы сейчас по коже резануть не помешало. он не двигается, боясь побеспокоить притихшего ара. так и сидят там, пока к близнецу не заглядывает ломка. эндрю его до ванной на руках тащит. волосы держит, пока ара в унитаз выворачивает. от ударов уклоняется, заглушая поцелуями отрицания собственного существования. для него это всегда «да». для аарона — тоже, просто он сказать этого сейчас не может.

— здесь я, никуда не уйду от тебя больше, — эндрю прижимает его к себе; ближе. всё равно ведь можно списать на то, что брату всё привиделось. можно, значит. — никому не позволю обидеть. слышишь, да, ар? ты только… не принимай больше, — эндрю делает судорожный вдох, ломая себя. — пожалуйста.

аарон мотает головой, отталкивая его руки от себя. на пол блюёт, сгибаясь пополам, а эндрю целует его в усталые закрытые веки. аарон по утру, конечно, будет извиняться. тильда даже не обратит внимания, что в её закоулках по всему дому значительно поубавилось запасов. эндрю половину всего дерьма, что аарон крадёт у матери, смоет в раковину.

— оставь меня в покое, — беснуется ар, а когда эндрю собирается уходить, обожжённый его словами, с мольбой сжимает плечи близнеца. испуганно так. — прости! не уходи, не уходи, не уходи, — бредит. — эндрю, дрю, эндрю… у меня никого, кроме тебя, нет больше. знаешь, да? не бросай меня только.

— да куда же я от тебя денусь, непутёвого такого, — эндрю ловит его ладони в свои, теплом делится. боль брата себе забрать пытается, не получается. ему свою-то девать некуда уже.

аарон нервно смеётся. с иллюзиями уже говорит, дожили.

— и правда, чего это я. тебя ведь не существует даже.

были бы они нормальными, не были бы миньярдами.