Americana: Christmas spirit

— Чи-и-и-и-ру-у-у-у-ццо-о-о! — снежок глухо ударяется о стекло, оставляя белую метку. — Вы-хо-ди-и-и! — ещё пара снежков по стеклу и один по водоотливу.

Чиро появляется в окне под весёлое дребезжание старой железки и машет рукой. Джейсон в синей шапке, съехавшей на бок, с чёлкой, торчащей в разные стороны, немного похож на драчливого воробья, но улыбается так широко, что на зубах видна скобка, и сердце Чиро впервые за последние четыре месяца наполняется бурлящей радостью. Джей поправляет шапку и снова кричит во всё горло:

— Вы-хо-ди-и-и!

Но Чиро показывает ему на шарф, обмотанный вокруг шеи.

— Опять простудился, — вздыхает с досады Джейсон.

Он любит гулять с Чиро, когда приезжает к бабушке. Им вдвоём очень весело и интересно, и никого больше не нужно. Чи почти идеальный: он находчивый и любопытный, смелый и дерзкий, может быть даже больше, чем сам Джей, словом, лучший в мире друг, но у него есть одно отрицательное качество — он часто болеет. Вот и сейчас заболел, так некстати! Рождество на носу и каникулы в самом разгаре. А Джей уже размечтался, как они вытащат с чердака коробки с игрушками и нарядят ёлку, а может быть даже две ёлки. В обоих домах — Форстеров и Ферретти.

— Дав-но? — кричит Джейсон и смотрит во все глаза на друга, который, в меру сообразительности, пытается жестами объяснить, что он заболел на прошлой неделе.

— Вот же дрянь! — ругается Джей себе под нос и сплёвывает на снег. Скобку поставили тоже неделю назад, а он никак не может привыкнуть к дурацкой штуковине, из-за которой во рту слишком много слюны. Неожиданно он вспоминает про значок с рисунком щита Капитана Америка*, который недавно выиграл в автомате и сунул в один из карманов, чтобы вручить Чиро как памятный сувенир.

Если Чи откроет окно, Джей закинет значок прямо в комнату, он обязательно попадёт, хотя с бо́льшим удовольствием он передал бы эту безделицу лично. В любом случае, для начала её надо хотя бы найти.

Джейсон бережно ощупывает карманы, но, как всегда, находится что угодно, только не то, что надо: какие-то карамельки, пара ядер арахиса, лежащие там, скорее всего, ещё с прошлой зимы, фантики от конфет, сигареты, запрятанные поглубже, самого главного — значка — нет нигде!

Он не смотрит на окно и не видит, как Чиро отчаянно машет руками, пытаясь предупредить о надвигающейся опасности. Не успев понять что происходит, Джей получает резкий удар по спине и падает лицом в снег.

— Эй, ты погляди кто пожаловал! — звучит за спиной самый мерзкий на всей земле голос. Даже задавал старшеклассников из своей школы Джейсон любит больше, чем этого пацана. От одного звучания его имени крепко сжимаются кулаки и зубы. Колин Смитерс. Местная акула. А рядом с ним, конечно, одна из его рыб-прилипал.

— Гы, и точн! Пйишо к сваей пйинцессе! — картавит «рыба» и заливается глупым смехом.

Чи не слышит о чём говорят Смитерс и Мерфи, но ему очень-очень не нравятся их наглые смеющиеся физиономии и бултыхающийся в сугробе Джей, который при каждой попытке подняться, получает тычок в спину и, поскользнувшись на обледеневшей дорожке, проваливается ещё глубже в снег. Чи начинает ругаться и стучать по стеклу, чтобы привлечь внимание, изображает рукой телефонную трубку, чтобы напугать хулиганов полицией, но этих двоих никто напугать не может, особенно Чи. Он для них «бледная спирохета», лёгкая цель для преследования, вымогания денег и издевательств. И вряд ли он может хоть как-то помочь Джейсону. Если только… Если только не заставит их разозлиться как следует на себя!

Заметив ещё один удар в спину лежачего друга, Чиро, мстительно улыбаясь, прижимает к стеклу оттопыренный средний палец. Смитерс замолкает, с ненавистью глядя на окно, быстро скатывает снежок и швыряет. Попав точно в цель, он самодовольно усмехается, но не тут-то было — рука с оттопыренным пальцем появляется рядом в пяти сантиметрах от снежного пятна.

— У, спирохета! — свирепеет Смитерс и начинает швырять снежки один за другим. Мерфи, пыхтя, ему помогает.

Чиро входит в раж и азартно переставляет руку с одного места на другое, посмеиваясь и айкая от каждого шумного удара по водоотводу. Снежки на него летят, словно из пулемёта, скоро почти всё окно улеплено снегом, и Чиро приходится забраться на стул, чтобы увидеть своими глазами, как Джей восстаёт из сугроба, врезает Мерфи по уху, и тот валится на колени, схватившись рукой за голову. Смитерс оборачивается на шум, но поздновато — Джей крепко захватывает его тонкую шею согнутой в локте рукой, другой срывает с него дурацкую разноцветную шапку, подсечкой сшибает с ног, одновременно выпуская из захвата, и неприятель падает лицом в снег, не успевая выставить руки.

Чиро восхищен, Джейсон — его герой!

Но у героя ещё остались незаконченные дела. Утерев снег с лица, он поднимает обидчика за шиворот и охрипшим от снега и злости голосом, тяжело дыша, заявляет:

— Ещё раз подойдёшь к нему, я тебе все ноги повыдергаю, усёк?!

— Спирохета нашел заступника? — не унимается Смитерс. Он тоже тяжело дышит ртом и шмыгает мокрым носом. На раскрасневшемся лице висят кусочки льда, ресницы так и вовсе смёрзлись. В этот момент он похож на Кая с замороженным сердцем.

— Сам ты спирохета! — шипит ему Джей, замахиваясь кулаком для острастки. — Учи биологию, придурок!

Чи нетерпеливо топчется на стуле, пытаясь понять, что происходит и отчего Мерфи, попытавшийся встать, при единственном взгляде на Джейсона, в страхе отшатывается и, поскользнувшись, падает на газон.

Но в самый неподходящий момент из-за угла появляется тётушка Чи с объёмными пакетами из продуктового магазина.

— Это что ещё за драка на моём газоне?! — восклицает она так громко, что Чиро ссыпается со стула и прячется за облепленной снегом частью окна.

Мерфи оглядывается назад и, пытаясь встать на ноги, что есть мочи скользит по обледеневшей дорожке.

— Это Мэион! — громко шепчет он. — Сваиваем!

Джей оглядывается, и его лицо озаряет улыбка. Он видел тётушку Мэрион** всего пару раз, но очень много слышал о ней от друга и рад её появлению. А вот тётушка Мэрион явно его не узнала, приняв за очередного хулигана, и надвигается с грозным видом, цокая каблуками, совершенно не боясь поскользнуться, как будто на подошвах её изящных сапожек набиты металлические шипы. Джейсон не удивился бы этому. Нрав у тётушки Мэрион крутой, с ней особо не забалуешь. Видимо, местные хулиганы в курсе, поэтому, подобрав шапку Смитерса, Мерфи выдёргивает его самого из рук Джея и утаскивает за собой вниз по улице, успев проскочить почти перед носом у Мэрион.

Женщина останавливается у калитки, ставит пакеты на землю, лезет в карман и достаёт оттуда вишнёвые «Кэптан Блэк». Чи рассказывал, что Мэрион курит только эти сигареты. Ударив пачкой о ладонь, она вытягивает зубами одну и, зажав её во рту, начинает искать чем прикурить, но безрезультатно. На ней аккуратная шапочка, пальто с меховой оторочкой и высокие кожаные перчатки, скрывающиеся в глубине широкого рукава. Она не похожа на Чи, но в мендалевидном разрезе её тёмных глаз и высоких скулах прячется что-то близкое и родное. Джейсон не помнит маму, но ему очень хотелось бы, чтобы она выглядела именно так.

Забыв о том, что мальчикам в его возрасте курить не положено, он торопливо подходит к Мэрион, вынимает зажигалку из кармана джинсов и, чиркнув, протягивает огонёк. Женщина несколько секунд вопросительно смотрит, потом снисходительно улыбается и изящным движением прикасается кончиком сигареты к огню.

— Спасибо, — её голос, низкий, немного шероховатый, завораживает, как и черты лица. Её не назвать красавицей в общепринятом понимании, но в ней столько внутренней силы, что хочется беспрекословно подчиняться каждому слову, даже не произнесённому. Будь она его мачехой, Джей так и делал бы, потому что она самая впечатляющая женщина из всех, что он когда-либо видел.

Мэрион молча оглядывает газон перед домом, смотрит наверх, на окно племянника, и медленно переводит взгляд на стоящего рядом с ней растрепанного мальчишку.

— Твоя работа? — спрашивает она, выдыхая облако белого дыма с крепким запахом вишни.

У Джея подрагивают коленки.

— Отчасти, мэм, — отвечает он, сильно смущаясь.

Мэрион смотрит на него с прищуром и улыбается.

— Поможешь с сумками? — она не просит о помощи, а предлагает возможность быть ей полезным, и Джей тут же спешит воспользоваться заманчивым предложением, надеясь, что после его примут в доме или он сможет хотя бы передать значок, если, конечно, найдёт его в огромных карманах.

— Разумеется, мэм! — выскочив за калитку, он хватает тяжеленные пакеты и чуть ли не волоком тащит их к дому. Стук каблучков Мэрион отзывается зудом в его позвоночнике. Он чувствует её взгляд на своей спине, как тёплое прикосновение.

В это же время Чиро суетливо мечется по комнате, пытаясь навести порядок. Он весь в предвкушении долгожданной встречи, и время спешит и тянется одновременно.

Поднявшись по трём ступенькам на открытую веранду, Джейсон ставит пакеты на пол и ждёт. Мэрион поднимается следом, тушит сигарету о каблук, при этом оказывается, что никаких шипов у неё на подошве нет, и бросает окурок в большую консервную банку, стоящую тут же, около поручней.

Достав из сумки ключи, она подходит к двери, слегка потеснив помощника. От терпкого аромата вишневого табака у Джея перехватывает дыхание. Он даже на миг забывает о Чи. Женщина отпирает замок и, подхватив все пакеты разом, пытается попасть в дом. Не теряя надежду пробраться с ней за компанию, Джейсон проявляет чудеса галантности, придерживая дверь. Но, поставив сумки внутри у порога, Мэрион оборачивается и останавливает его, прикоснувшись ладонью груди.

— Спасибо за помощь, — произносит она с улыбкой и закрывает дверь у него перед носом.

Услышав знакомый хлопок, Чиро замирает. Сердце колотится с такой силой, что голова начинает кружиться, из носа вот-вот пойдёт кровь. Найдя на столе салфетку, он делает вдох и выдох и тихо выходит из комнаты. Слышно, как тётушка снимает сапоги, вешает пальто на плечики, тащит на кухню пакеты, но ничего больше, никаких посторонних звуков.

— Джей? — зовёт он осипшим от обострившегося фарингита голосом, в ответ тишина, а через секунду смачная ругань.

Обескураженный Джейсон, потоптавшись немного под дверью, решает уйти. Он глупо обижен на Мэрион и почему-то на Чи. Он спускается по ступенькам веранды и только теперь замечает свою синюю шапку, утоптанную в липкий снег. Подняв, он отряхивает её и думает, что если Смитерс ему попадётся ещё раз за эти каникулы, без перелома носа этому гаду точно не обойтись. Шапка совсем отсырела, и надевать её нет никакого смысла. Джей сворачивает и запихивает её в карман поглубже, чтобы не выпала при ходьбе. Он очень сильно удивляется, злится и радуется одновременно, напоровшись одним из пальцев на булавку от значка. Глухо мыча от боли сквозь сжатые губы, он не слышит, как дверь за его спиной открывается.

— Эй! — окликает его Мэрион. — Так ты Форстер-младший?

— Да, — отвечает Джей, обернувшись, и вымученно улыбается.

— Заходи!

Тут же забыв обо всех обидах, Джейсон взбегает обратно на веранду и проходит в дверь, попутно замечая, что без каблуков и платформы тётушка Чи едва ли выше него.

— Не узнала тебя, представляешь? Совсем здоровяк! — произносит она торопливо, запирая дверь на замок. — Раздевайся, мой руки и проходи на кухню. Ты же помнишь, где кухня и ванная? — она на всякий случай указывает направление вытянутой рукой. На ней футболка с очень коротким рукавом, крепкие плечи совершенны, как у мраморной статуи. Джей ловит себя на мысли, что хочет такие же, когда вырастет.

— Да, мэм, — кивает он и с улыбкой оглядывает светлый холл.

Джейсон бывал в этом доме всего несколько раз, в отсутствие хозяйки, и у него уже есть свои особые памятные места. Например, третья ступенька лестницы на второй этаж: Чиро сидел на ней, прислонившись лбом к деревянным перилам и тихо смеялся, когда Джей решил рассказать ему в красках обо всех своих дураках-одноклассниках. Или уютная кухня, на которой приятно не только пить чай, но и играть во что-то настольное, и, хотя Джей всю жизнь ненавидит игры и паззлы, рядом с Чиро он готов пойти даже на это. Ну и, конечно, комната на втором этаже. Лёгкие тени от занавесок на белых стенах, шум дождя или ветра за окнами, полки, забитые комиксами, полупустой платяной шкаф, в котором удобно спрятаться, чтобы вдруг напугать, а потом полчаса успокаивать глупыми шутками…

Но воспоминания меркнут, теряют свою привлекательность, когда с лестницы слышится звук торопливых шагов. Впереди появляется тонкое существо в растянутом белом свитере почти по колено, зелёных леггинсах и шерстяных носках. Шарф намотан на шею до самых глаз, скрывая от Джея истинную длину кучерявых светлых волос. Кажется, Чи ещё больше похудел за время разлуки, но это не имеет значения, когда глаза, смотрящие на него, искрятся от радости.

— И-хи! — Чи несётся к нему и, повиснув на шее, трётся кончиком носа об ухо. — Джесси, я так тебя ждал! — шепчет он еле слышно, и Джейсон готов провалиться сквозь землю, особенно от того, что на них смотрит Мэрион. Он краснеет до самых ушей под её вопросительным взглядом, но, наконец, она, сжалившись, куда-то уходит, бросив им что-то навроде: «Долго не обнимайтесь, не хватало ещё двоим заболеть».

От шеи Чи крепко пахнет ментоловой мазью. Он слишком лёгкий для его возраста и слишком худой. Сквозь свитер можно пересчитать все рёбра и позвонки.

— Ты хоть что-то ешь? — удивляется Джейсон, хотя это совсем не то, что он хотел бы сказать. Чи хихикает ему на ухо.

— Ты брюзжишь совсем, как Манон, — он ослабляет объятья и смотрит на Джея в упор, а потом прижимается лбом к его лбу и, закрыв глаза, замолкает. Джей, затаив дыхание, тоже молчит. Он держит Чиро за талию, как что-то невероятно хрупкое. Очень хочется обнять его со всей силы, показать, как он скучал, но Джейсон всерьёз боится сломать его пополам. В пустую от радости голову приходит первая здравая мысль — если тётушка Мэрион их увидит вот так стоящими, Джей полетит вниз по улице вслед за Смитерсом и Мерфи. Надо уже отпускать Чиро, но совершенно не хочется этого делать, ведь они не виделись с конца лета.

— Мальчики, я приготовила вам какао! — звучит голос тётушки с кухни, и Джейсон мысленно благодарит её.

— Я помогу снять куртку, — Чи его отпускает и сразу хватается пальцами за язычок на молнии.

— Спасибо, я сам. — Джейсон мягко освобождается от его рук, не желая обидеть, он не привык, чтобы за ним ухаживали.

Когда Мэрион возвращается, Джей расшнуровывает ботинки.

— Я поставила пирог в духовку, следите за ним, — делает она последнее наставление перед тем, как подняться наверх.

— Мы что, так долго стояли? — шёпотом спрашивает Джейсон, когда они остаются вдвоём. Чиро смеётся в кулак.

— Да нет же, тесто она заранее приготовила. Пойдём, — он берёт друга за руку и ведёт сперва в ванную, чтобы тот вымыл руки, а потом на кухню.

Здесь, как всегда, уютно, тепло и приятно пахнет чем-то немного терпким и горько-сладким. На столе стоят две кружки какао, накрытые блюдцами. На стульях мягкие и удобные подушки весёлой расцветки. Тонкие шторки с рисунком вишен и белых цветов закрывают верхнюю половину длинного широкого окна изящными полукружиями и спускаются по краям, аккуратно подвязанные вишневого цвета ленточками. У Джея вырывается лёгкий счастливый смешок. Последний раз он был здесь в июле, и с тех пор, всё осталось по-прежнему, как будто он и не уходил. Но, переведя взгляд на друга, Джей не может сдержаться:

— А ты всё худеешь.

Чи цокает языком, закатив глаза. Оба садятся за стол.

— Может хватит уже? Больше не о чем поговорить, кроме моего внешнего вида и самочувствия? Вообще-то я и росту ещё! — голос сипит, Чи с трудом подавляет сухой раздражающий кашель.

Джей неожиданно для себя осекается и робеет. Он и вправду не знает о чём говорить, хотя у них отродясь не бывало подобной проблемы. Шумно втягивая губами горячее какао, он перебирает в уме какие-то темы, но все они кажутся глупыми и неуместными. Раньше ему с Чиро было проще. Что же теперь случилось? Откуда вся эта нервозность и напряжение? И почему он не знает куда деть вторую руку?.. Трёт ладонь о колено, пытаясь избавиться от ощущения тоненьких рёбер и позвонков.

— Эй, у тебя что, косичка? — Чи дотягивается рукой и дёргает за неё, слегка прикоснувшись к шее. Приятное ощущение раздражает своей непривычностью, и от этого Джейсон ещё больше злится.

— Не надо так делать! — хмурится он, уворачиваясь головой.

Чи убирает руку на кружку и смотрит на него из-под чёлки так удивлённо, будто впервые видит. Джей себя тоже не узнаёт, и от этого муторно на душе. Лучше бы он оставался снаружи и они продолжали общаться через окно. Один раз уже было так. Чиро заболел чем-то особо заразным, к нему не разрешили заходить, тогда он придумал писать в блокноте и прикладывать к стеклу, а Джей отвечал ему жестами и угощался горячим чаем из термоса, который ему потихоньку выставили за дверь. Они очень быстро тогда научились понимать друг друга без слов, было весело и воодушевляло не меньше других приключений. Они прообщались тогда до самых сумерек, а под конец Джейсон свалял огромного снеговика. Как раз под этим кухонным окном. Интересно, Чи дружит с кем-то ещё так же, как с ним?..

— Всё-таки здорово ты их! — вдруг произносит Чиро.

— Да ну, ерунда, — Джейсон отмахивается, но ему становится легче от того, что нашлась какая-то тема для разговора. В тишине рядом с Чи в голову лезут странные и непривычные мысли. Например, его хочется снова обнять. — Как поживаешь тут? Чего нового?

Чи одаривает его выразительным взглядом и отвечает:

— Что в нашей дыре может быть нового? Ты сам всё видел. Так вот и поживаю, — он отпивает какао, жмурясь от удовольствия.

— Часто тебя задирают эти?

— Да так, — Чиро неохотно пожимает плечами. — Я уже привык. Без них даже скучно, — усмехается он. — Я на них тренирую своё остроумие, — он делает очередной глоток. — Теперь, наверно, долго не сунутся... Вот незадача.

Джейсон хмурится. Он не понимает такого отношения. Там, где он вырос, люди, если враждуют, непременно желают, чтобы другого переехал бульдозер, не меньше. Но в этом маленьком городке у людей очень чудные понятия о вражде и о дружбе.

— Как твои родители? — интересуется Джейсон, глядя, как за окном начинает вьюжить.

— Понятия не имею, — отвечает Чи делано равнодушным тоном.

Джей понимает, что нажал на больную мозоль, и боится расспрашивать дальше, но спустя полминуты Чиро продолжает сам:

— Они почти не звонят. А когда звонят, их интересуют только моё здоровье и отметки в школе, и нет ли хвостов, и не остался ли я на второй год. И обо всём этом спрашивают только у тётушки. Я их не слышал уже несколько месяцев. Они будто специально звонят либо ранним утром, либо поздним вечером. Постоянно обещают приехать, но каждый раз в последний момент у них что-то случается. Иногда мне кажется, что они живут в каком-то другом, параллельном мире и мы никогда больше с ними не встретимся.

Джейсон молчит, ошарашенный откровенностью. Он хоть и проникся словами Чиро до глубины души и всем сердцем ему сочувствует, но совершенно не знает, что в таких случаях делают и говорят. Они с Чи похожи. Джей из неполной семьи, у него лишь отец, а его друг живёт с тёткой, и так ему, кажется, только двоюродная.

— Что-то у вас не весело, — она появляется вовремя, разряжая обстановку своей улыбкой. — Как твоя бабушка, Форстер? — обращается она к Джейсону и надевает толстые кухонные варежки, красные в белый горошек.

— Хорошо, спасибо, — кивает ей Джей, пытаясь отвлечься от грустных мыслей. — А вы её знаете?

— Конечно знаю! — она открывает духовку и тыкает в пирог длинной тонкой деревянной палочкой. — Она ведь была и моим учителем биологии. Ну, ты знаешь, пестики, тычинки, всё такое.

Мэрион закрывает дверцу духовки и широко улыбается, снимая варежки. Джейсон смущается от её взгляда и отводит глаза, но она окликает его полушёпотом:

— Форстер, усы сотри, — и для наглядности Мэрион водит пальцем у своего лица.

Джейсон утирается тыльной стороной ладони, при этом краснея.

— Пока не готов, — заключает она, прислонившись бедром к столу. — Но уже скоро.

Чиро тихо хмыкает в кружку, переглянувшись с тётушкой, Джейсон находит в её словах двойной смысл и снова готов провалиться под землю. Мэрион смотрит на них, усмехается и покидает их со словами: «Продолжайте следить за пирогом, у вас хорошо получается».

Чиро, проводив её взглядом, оборачивается к Джейсону:

— Скажи, она клёвая?

— Ага, — соглашается Джей. — Офигенная!

Чи смотрит на него с удивлённо-проказливым выражением на лице.

— Ты бы в кино её пригласил?

— Чего? — Джейсон впадает в ступор от неожиданного вопроса.

— Ну, она же тебе нравится!

Чи иногда поражает его своей странной логикой. В такие моменты лучше всё говорить, как есть, а то ещё больше запутает.

— Нравится, но не так, — он чешет затылок и заливается краской, с трудом подбирая слова. — Если бы она была мужчиной, я бы хотел быть на неё похожим.

— А как же твой отец? — удивляется Чи, его светлые брови удивлённо ползут вверх.

— Мой отец — вредный и толстый коп, — морщится Джейсон, вспомнив о том, как они поругались с утра. — Он никому не нужен, и ему никто не нужен. Я не хочу быть таким же, как он.

— У тебя замечательный отец, и ты это знаешь. Он всегда готов тебе помочь и всегда держит слово. И в этом ты на него похож, — говорит Чи негромко, боясь от волнения сорваться на кашель. — Сказал, что приедешь зимой, и приехал. — Он воодушевленно смотрит на Джейсона, а потом неожиданно падает головой на его плечо, обдавая запахом мятной мази от простуды. — Как же хорошо, когда ты здесь! — шепчет Чиро, пряча лицо глубже в шарф. — Без тебя тоска зелёная!

Джейсон невероятно смущён. Чи слишком близко, уже дважды за день, и это волнует сильнее, чем риск быть спущенным вниз по улице. Рука так и тянется, чтобы его обнять, но Джей очень боится, что обыкновенный дружеский жест будет истолкован неправильно.

Чиро — его самый лучший, самый любимый друг! Джей каждый раз с нетерпением ждёт новой встречи, а летом они друг от друга просто не отлепляются. Они могут обсуждать что угодно, а могут просто молча бродить по улицам, если такое дурацкое настроение, что даже не хочется говорить. И Чи всегда и во всём солидарен с ним. Но иногда он бывает настолько пронзительно-нежным, что Джейсон боится его и себя заодно.

Главное, думает он, в этот момент не смотреть в глаза, но, когда ладонь Джея ложится на узенькое плечо, Чиро слишком быстро поворачивается к нему, не давая ни малейшего шанса отвести взгляд. Половина его лица по-прежнему скрыта шарфом, но глаза блестят, и видны румяные скулы.

— Тебя не знобит? — спрашивает его Джейсон, с трудом шевеля языком.

— Хватит уже, говорю! Я хорошо себя чувствую! — отвечает Чиро слегка раздраженно и тут же, резко вскочив, хватает и тянет его за руку, пытаясь поднять со стула. — Пойдём ко мне в комнату! Я тебе покажу, как они мне окно закидали! Перечитаем комиксы про Капитана Америка!

Джейсон вспоминает о значке в кармане куртки, но тут же о нём забывает. Ему интересно пойти с Чиро и очень, он мог бы почистить окно, пока тот будет кутаться в одеяло, и с удовольствием с ним почитал бы, но боится даже представить, что будет, останься он с другом наедине. То есть тут они тоже наедине, но на кухню в любой момент может войти Мэрион, а там их уже никто не достанет.

— Давай в другой раз, — отвечает Джей через силу. — Просидим допоздна, а тебе покой нужен, и… нас просили следить за пирогом, — он очень надеется смягчить свой отказ улыбкой, но его друг садится на стул и, сложив на груди руки, демонстративно надувается.

Чиро очень сильно расстроен и разочарован. Джейсон совсем не такой, каким был ещё в конце августа! Раньше он побежал бы за ним не задумываясь, он ценил каждое мгновение, проведённое вместе, и не ворчал, как старый дед, о покое и пирогах!

— Всё в порядке? — Джейсон смотрит из-под чёлки, слегка наклонившись к нему, и от тёплого, немного насмешливого взгляда пронзительно-синих глаз у Чи всю грудь заполняют чёртовы бабочки.

— Не в порядке, — глухо бубнит он в шарф и отворачивается.

Когда он капризничал при отце — его отправляли в комнату, мама, бывало, хмурилась, но чаще обнимала и гладила по голове, правда, последний раз это было ужасно давно, Манон обычно даёт ему шуточную затрещину, и настроение дуться сразу проходит, а Джейсон…

— Чи, — тыкает его пальцем в плечо, — Чи, — так осторожно, будто боится оставить синяк, — Чи, — и от каждого прикосновения по руке и по телу бегут мурашки. Чиро бросает в жар, плывёт голова и пылают щёки. Он поводит плечом и, чтобы не показать своего раскрасневшегося лица, отвернувшись сильнее, кладёт голову на согнутую в локте руку.

— Чи, — не унимается Джейсон.

Чиро уже не расстроен, но сидит на стуле, будто на куче гвоздей, и мечтает, чтобы его мучение поскорее закончилось или продолжилось чем-то более впечатляющим.

— Чи.

— Ещё одно «Чи», Джейсон Форстер, и я клянусь богом, хронический фарингит будет у нас обоих! — шепчет Чиро, едва шевеля губами, и тут же пугается собственной смелости и замолкает совсем, уповая на то, что его ультиматум не был услышан. Но из-за спины раздаётся нахальный голос Джея:

— Что ты бубнишь? Повтори, я не понял!

— Отдзынь! — у Чиро пылают уши, и надо быть совершенно слепым, чтобы этого не замечать!

— Я правда не слышал!

Джей пытается развернуть его, взяв за плечо, но Чиро вырывается и отворачивается, обняв спинку стула. Больше всего ему хочется окунуть лицо в холодную воду или в горсть снега, чтобы оно перестало гореть и быть таким болезненно чувствительным. Если бы Джей его обошёл и взглянул бы в его глаза, он, скорее всего, всё понял бы.

Но Джей с умилением смотрит на тощую спину. И пусть под свитером это не так заметно, он уверен, что позвоночник Чиро изогнут, как буква «S». В пальцах покалывает от желания ещё хоть раз прикоснуться к нему, провести от затылка до самого копчика и обратно. Во рту моментально пересыхает. Он тянет время, но искушение слишком велико. Рука поднимается легче лёгкого, хоть и казалась ему только что налитой свинцом, и ладонь идеально ложится между лопаток. Он расправляет пальцы, задевая обе широкие плоские косточки. Чи весь вытягивается в струнку, но не успевает повернуться к Джею, чтобы поймать его взгляд.

— Пирог-пирог-пирог! — влетает на кухню тётушка Мэрион и, быстро надев варежки, достаёт из духовки противень с готовым, покрытым аппетитной глянцевой корочкой пирогом, судя по интенсивному запаху, с ягодной начинкой. — Форстер, ну-ка помоги!

Джей тут же вскакивает, огибает стол и лезет в указанную полку. Он достаёт оттуда необходимое блюдо, тоже указанное, обмахивает его полотенцем и ставит на стол, а потом помогает тётушке Мэрион лопаткой перетащить пирог с противня на блюдо. Всё это сопровождается сдержанными ругательствами хозяйки с последующими ремарками: «Ты ничего не слышал» и заразительными смешками Джея в ответ.

Но когда тяжёлый, пышущий жаром пирог занимает место на столе, стул Чиро уже пустует. Джей растерянно смотрит по сторонам, не понимая, что могло заставить его друга уйти, не сказав ни слова.

— Может, он плохо себя почувствовал? — помогает ему с догадкой Мэрион и снимает варежки. — Так бывает, не расстраивайся. Я пойду его проверю, — говорит она ласково. — А ты пока режь пирог и поставь чайник. Чувствуй себя как дома.

В другой раз Джейсон был бы до глубины души польщён её предложением, но сейчас его много больше волнует состояние друга. Да и потом пить чай с возвышенной и недоступной тётушкой Мэрион — это что-то немыслимое! Он лучше будет восхищаться ею на расстоянии, немного побаиваясь и благоговея.

— А… Я не могу! — тут же находится он, за широкой улыбкой пряча своё беспокойство. — Мне надо идти! Отец просил помочь ему разобраться в подвале.

— О, — многозначительно отвечает Мэрион, отмечая про себя, что врать пацан ещё не научился, но для его возраста попытка весьма неплоха.

— Не расстраивайтесь, мэм, мы ещё обязательно выпьем чаю, — Джейсон пытается ободрить её, принимая молчание за досаду.

Мэрион усмехается, поражаясь его завидной самонадеянности. Впрочем, чего ещё от него ожидать — это сын своего отца. Зака Форстера она знает не понаслышке, хотя они уже столько лет не общаются, что даже воспоминания поросли быльём.

— Может тебе завернуть пирога с собой? — Мэрион не без удовольствия представляет себе, как удивился бы Форстер-старший, а, главное, его мать, увидев знакомый гостинец.

Но Джейсон не может есть пирог без Чиро, считает это неправильным.

— Пожалуй, я откажусь, мэм. У меня аллергия на ягоды.

Мэрион и на сей раз подозревает его во лжи, но не считает нужным настаивать. Проводив до порога, она спешит оставить гостя, чтобы выяснить состояние племянника. Джейсон не отвлекает её разговорами, одевается в одиночестве и выходит на улицу, стараясь как можно тише прикрыть за собой дверь.

Мэрион поднимается на второй этаж и тихонько стучится в комнату. В ответ тишина. Она опускает дверную ручку и входит. Чи, завидев её, быстро прячется под одеялом с головой, поджав тонкие ноги. Поняв, что с ним всё в порядке и дело вовсе не в приступе кашля или головокружения, она возмущенно скрещивает руки на груди.

— А теперь объясни-ка мне, мистер, кто так делает?

Чи молчит, хотя знает прекрасно, как тётушку раздражает его молчание. Не дождавшись ответа, Мэрион подходит к кровати и ощутимо пинает кокон из одеяла коленом. Чи айкает, стягивает с головы одеяло и трёт ушибленный зад, одновременно хватая ртом воздух. Под одеялом от духоты заложило нос, и теперь ему нечем дышать. Мэрион понимает, что переборщила, садится к нему на кровать, обнимает и тащит к себе. Она — единственный человек в семье, который не боится заразиться, потому что переболела уже всем, чем только можно. Чиро обнимает её в ответ и кладёт голову ей на колени, тётушка нежно гладит его по светлым, кудрявым волосам, так некстати напоминая о матери.

На улице завывает ветер. Переменчивый свет, льющийся с неба, стелется по потолку, делая его то жёлтым, то белым, и вновь пропадает, теряясь за плотными тучами, и тогда в комнате с ослеплённым наполовину окном становится угрюмо и сонно. В такой темноте впору бояться монстров из-под кровати, но Чи совсем не страшно, когда рядом Мэрион. Пока она с ним, ничего не может случиться.

— Разве можно вот так оставлять друзей? — тихо спрашивает она, когда понимает, что уже можно. Чи поворачивает голову и смотрит слегка виновато. — Между прочим, ты его расстроил. Он даже пирог есть не захотел.

Чи на это хмурится и утыкается носом в её живот.

— А разве можно вот так приходить в самый неподходящий момент? — глухо бубнит он, и когда Мэрион понимает в чём дело, её охладевшее к тайным переживаниям сердце тревожно сжимается.

— Чиро, — тихо зовёт она, прикасаясь к его затылку. — Милый, а не слишком ли многого ты от него ожидаешь? — спрашивает она со всей деликатностью, на которую только способна.

Но племянник взвивается, словно учёная кобра по звуку дудочки, и, сев на кровати, смотрит в упор на неё.

— Он тебе что-то сказал про меня? — его глаза лихорадочно блестят, а волнение его столь велико, что начинает тревожить намного больше, чем очередная зараза.

— Ничего не сказал, — отвечает тётушка как на духу, но тут же она собирается и начинает атаковать вопросами: — А должен был что-то сказать? У вас что-то случилось? Вы с ним поссорились? Он тебя чем-то обидел?

— Нет же! — Чиро тяжело дышит, и над губой проступает испарина. — Нет. Всё хорошо, — отвечает он и, устало улыбнувшись, склоняет голову.

Мэрион встаёт и кладёт ему руку на лоб. Снова температура, можно было даже не проверять.

— Залезай в постель и накройся с головой, я хочу почистить окно. И так на улицу не выходишь, ещё и света нет ни черта.

Она с неприятным звуком открывает фрамугу, и ворвавшийся в комнату свежий морозный ветер бросает комья снега к её ногам. Чертыхаясь, Мэрион подбирает их и выбрасывает за окно, а потом, взяв со стола большую линейку и пластиковую папку с вырезками статей про Капитана Америка, счищает снег со стекла на главное сокровище племянника, пока тот не видит. Ветер за окном понемногу стихает, но тепло, стремительно рвущееся на свободу, сочится сквозь её тонкую футболку с силой морского бриза. Избавившись от основной части снега и изрядно замёрзнув, Мэрион бросает свою работу и, вытерев папку полотенцем, висящим на стуле, откладывает её обратно на стол, как она и лежала. Закрыв окно, Мэрион садится обратно на кровать и легонько хлопает Чиро по ноге. Тот выныривает из-под одеяла с раскрасневшимся от духоты лицом и вдыхает прохладный зимний воздух, но после долго не может унять надоедливый сухой кашель. Тётушка сидит рядом с ним и гладит его по спине, отвлекая. Когда обессиливший Чи откидывается на подушку, она встаёт, обещая принести ещё какао и кусок пирога.

— Угу, — отвечает он совершенно бесцветным тоном, уставившись в потолок.

Потемневшие от пота пряди прилипли ко влажному лбу, глаза потускневшие и печальные. Только утром ей показалось, что он пошёл на поправку, как снова здорово.

— Я так его ждал, — говорит он чуть слышно, и Мэрион, желая поучаствовать в разговоре, возвращается и склоняется над его лицом. С удивлением она обнаруживает, что Чиро вот-вот заплачет. Он хоть и болезненный, но достаточно крепкий парнишка, и очень мало что может его так сильно задеть.

— Всю эту долгую кошмарную осень… я знал, что он не приедет раньше, но всё равно надеялся.

Глядя на него, Мэрион сама готова расплакаться. Надо же, вырос, в каких-то вещах такой умный, а где-то совсем ещё дурачок.

— А ты с ним даже не попрощался, — произносит она с укоризной.

— Он изменился, — хмурится Чи и отводит глаза. — Раньше он не был таким тупицей.

Мэрион усмехается.

— Все Форстеры одинаковые. Не жди от него слишком много. Уверена, он даже не понял в чём дело, — они встречаются с Чи взглядами, Мэрион знает, что любопытный племянник хочет услышать её историю, но у неё нет никакого желания рассказывать. — Ты слишком серьёзно всё воспринимаешь, — продолжает она и гладит холодными пальцами по его румяной от температуры щеке. — Тебе просто надо подружиться с кем-то ещё, только и всего. Не грусти, всё перемелется.

Мэрион наклоняется ниже и нежно целует племянника в лоб.

— Я скоро вернусь, — обещает она и выходит за дверь, а когда возвращается с кружкой какао и куском пирога, Чиро уже тихо посапывает, свернувшись под одеялом.

* * *

Выйдя на улицу, Джейсон спускается по ступенькам и, сунув руку в карман, вновь вспоминает про злосчастный значок, на который он дважды за этот день успел напороться. Джей злится на свою дырявую память, хочет вернуться, чтобы оставить сюрприз на ступеньке, но потом передумывает, решая, что значок могут не заметить и смахнуть на землю обувью или метлой, или, что ещё вероятнее, его сдует ветром.

А ветер на улице сильный, он лезет под капюшон, кружит снежную крупу, швыряет её в лицо, будто бросает вызов. Джейсон затягивает кулиски на капюшоне так, что глаза почти ничего не видят, и продолжает идти, глядя себе под ноги, чтобы не падать. Дорогу от дома Ферретти до своего он знает отлично и может дойти хоть на ощупь. Ветер не отступает, играет позёмкой у ног, подталкивает в спину, ускоряя несмелый шаг по скользкой дорожке. Джейсон проскальзывает ботинками по ледяным полоскам на асфальте и осторожно ступает дальше.

Он обычно не любит ненастье, но в душе у него сейчас тоже всё мельтешит и кружится, и это хоть как-то мирит его с внешним миром. Странно всё же, что Чи ушёл, не сказав ни слова, как будто на что-то обиделся. Но, наверное, тётушка Мэрион права, ему действительно стало хуже.

Скорей бы Чиро поправился и больше ничем никогда не болел! Они бы тогда вместе ходили кататься на снегокате с горы, а летом Джейсон ему показал бы разные штуки на скейте, а то здесь и скейтеров-то приличных с фонарем не отыщешь. И они снова могли бы сидеть в парке напротив кинотеатра и есть один рожок на двоих (у Джея никогда не хватало мелочи на два мороженых), не страшась за вечно больное горло Чиро. И в кино, на каком-нибудь триллере, из тех, что так любит смотреть его друг, Джей держал бы его за руку и с тщательно скрываемой радостью снова подставлял бы плечо, чтобы тот успел спрятать свои перепуганные глаза, как это было в августе перед отъездом.

Джейсону приятно и грустно всё это вспоминать. Он вроде ничем не обидел друга, но чувство вины вцепилось в сердце, словно голодный пёс, и треплет его почём зря. Как было бы здорово сделать Чиро подарок на Рождество, но у Джейсона в копилке всего ничего, да и это осталось дома. А клянчить у отца жалкие пару баксов на какую-то ерунду ему не хочется, и потом, чем он может порадовать и удивить друга по-настоящему, кроме значка-щита Капитана? Он, конечно, неплохой, но, после несостоявшегося прощания, кажется такой ерундой, что Джею заранее стыдно его вручать.

От влажной шапки карман отсырел. Джейсон сжимает ладонь в кулак, вспоминая, как прикасался ею к чужой спине. Приятное ощущение по-прежнему с ним, как будто впиталось в кожу, глубоко, до самого сердца. Чи сидел перед ним, как маленький кролик, поджавший пушистые лапки, Джею даже на миг показалось, что он уловил биение сердца.

Неожиданно он останавливается, пронзённый догадкой. Чи хотел ведь к нему повернуться и что-то сказать, когда пришла Мэрион. Может быть что-то важное?..

Джейсон в растерянности оборачивается и смотрит на заметенную снежной крупой дорогу, на которой почти не видно его следов. Хочется броситься со всех ног обратно, но большую часть пути он уже проделал, и возвращаться нет никакого смысла, вряд ли сегодня его ждут ещё раз. Да и потом, если Чи действительно стало хуже, ему необходимы покой и тишина, о которых с Джейсоном можно будет забыть.

Болезненно-жёлтое небо с серыми мраморными прожилками давит и ждёт от него решения. Джей поворачивает и ускоренным шагом двигает в сторону дома бабушки. Ветер бьёт по лицу и царапает снежной крупой красные от мороза щёки, но Джейсон упрямо проталкивается вперёд, стараясь забыть обо всём, что его только что тревожило.

Добравшись до дома, он открывает первую и вторую дверь без ключей. Бабушка не запирает замки, когда сын и внук приезжают гостить. В прихожей он снимает куртку, ботинки и сразу проходит в гостиную, откуда слышатся голоса вечернего шоу.

Из осветительных приборов работает один телевизор. Отец, развалившись на кресле, пьёт пиво и ест какую-то ерунду из пакетика. Джейсон падает в соседнее и закидывает обе ноги на подлокотник. Он смотрит с полминуты на заросшую в отпуске физиономию старшего Форстера и не понимает, как Чиро может считать этого человека «отличным отцом».

За последние три дня они только и успели, что поменять дислокацию — сменили один телек на другой. Отец говорит, что он так отдыхает, а Джейсон, будь его воля, заставил бы своего старика встать на лыжи и бросить пить пиво по выходным. Но это кажется таким же неосуществимым, как выздоровление Чиро. И вот он, комиссар полиции, весь отпуск проводит полулежа, ест, пьет и спит здесь же, как образцовый свинтус. С таким папашей у Джея нет ни единого шанса обзавестись длинноногой мачехой фотомодельной внешности, чтобы хвастаться в школе завтраками из ланчбокса.

Насытившись зрелищем до лёгкого отвращения, он отворачивается к экрану. Там, как всегда, суматоха, кто-то кому-то что-то доказывает, Джей пытается уловить суть, но тщетно, особенно после взрыва хохота рядом с собой, от которого он нервно вздрагивает. Тяжко вздохнув, Джей отворачивается от голубого экрана и смотрит под потолок, где в углах потихоньку сгущаются тени.

— А где Бабс? — спрашивает он, не рассчитывая быть услышанным, но ответ следует незамедлительно:

— У Мерфи, играет в бридж, — отвечает отец, даже не оторвавшись от телевизора взглядом.

— А, точно, — кивает Джейсон. Он и забыл, что сегодня четверг.

Вечернее шоу, тепло и сумрак вгоняют в сон, которому Джей изо всех сил пытается сопротивляться.

— Чё кислый такой? — вдруг спрашивает отец.

Удивлённый его любопытством, Джей заставляет себя собраться с мыслями.

— С чего ты взял? — он пытается изобразить равнодушие, но у него подобные вещи выходят плохо.

— Да ты на рожу свою посмотри! — припечатывает отец и, как ни в чём не бывало, продолжает посасывать пиво.

— Кто бы про рожу ещё говорил, — бубнит Джейсон вполголоса, надеясь, что из-за шоу отец его не услышит, но телевизор немедленно гаснет, и в гостиной становится темно и тихо до звона в ушах, слышно лишь недовольное сопение отца с соседнего кресла.

— Что стряслось, выкладывай, — отец предельно серьёзен, почти приказывает, и Джей понимает, что отшутиться никак не получится. Помявшись немного, он всё-таки начинает скомкано объяснять:

— Я заходил к Чиро. Он опять заболел и не смог пойти гулять. А я хотел слепить с ним снеговика. Я встретил тётушку Мэрион, она позвала меня в дом. Мы сидели на кухне и разговаривали. То есть с Чиро мы сидели, без тётушки. А потом он ушёл, не сказав мне ни слова. То есть сначала пришла его тётушка Мэрион, попросила меня помочь с пирогом, а потом он ушёл. То есть Чиро ушёл, не пирог, — запутавшись в собственных словах, Джей устало вздыхает. — И теперь я не знаю, это из-за болезни он так или я его чем-то обидел.

Он замолкает.

— И это всё? — уточняет отец.

— Да, — отзывается Джейсон, продолжая копаться в воспоминаниях о прошедшем дне, выискивая в своих словах и поступках хоть что-нибудь оскорбительное.

— Бестолковые дети, вечно проблемы из пальца высасываете, — устало ворчит старший Форстер, но в голосе явно слышится облегчение. Он тяжело встаёт с кресла и, немного прихрамывая на затекших ногах, удаляется в ванную.

Джей продолжает сидеть в темноте. Ему даже почти не обидно от слов отца. А, может быть, он и прав, может, Джей в самом деле устроил драму на ровном месте? Тело тяжелым мешком лежит на кресле и не желает двигаться. Он медленно погружается в сон под изредка прерываемый шум воды и выныривает из него лишь когда отец хлопает его по колену.

— Есть хочешь?

— Нет. — Джей широко зевает, не понимая где они. За какие-то пару минут ему успела присниться их городская квартира.

— Тогда пошли гулять, — безапелляционно заявляет отец и уходит в прихожую.

— Там погода дерьмо! — возмущается Джей, потирая глаза.

— Там отличная погода! Выгляни в окно! — кричит ему отец отчего-то очень довольным голосом.

Джейсон сползает с кресла, неспешно подходит к окну и отводит шторку, и восхищенный возглас застывает у него на губах. На дворе настоящая зимняя сказка. Снег падает неторопливо, огромными хлопьями, поблескивая в свете зажегшихся фонарей, и его движение не нарушается даже малейшим дуновением ветерка. Он ложится на старые сугробы слоями, делая их идеально чистыми и нетронутыми, повисает шапками на тонюсеньких ветках кустов и деревьев, на ограде, опоясывающей газон, и заострённые дощечки приятно округляются, становясь по форме похожими на края бисквитного печенья.

— Ты идёшь или нет? — слышит Джейсон голос отца из прихожей и оглядывается. В освещённом дверном проёме виден лишь силуэт, Зак уже в куртке и шапке, наверняка и в ботинках. Джей спешит к нему и замирает на миг у порога. Без щетины отец выглядит до глупости непривычно, так, что невозможно сдержать смешок.

— Что? — хмурится тот.

— Ничего, — Джейсон обходит его по стеночке, задрав руки, быстро влезает в куртку, ботинки и дёргает с вешалки красную шапку с помпоном, которую бабушка Барбара подарила ему пару лет назад. Джей обычно не носит эту шапку, она похожа на детскую, но в наступивших сумерках его вряд ли кто-то увидит и станет дразнить.

Зак выходит на улицу первым, закуривает и смотрит куда-то вдаль с отрешенным видом. Дым на морозе клубится вокруг него, а Джейсон вдруг думает, что, возможно, отец его одинок не по собственному желанию, а по причине сложившихся обстоятельств, ведь сам он не такой уж плохой человек, просто не каждому в жизни везёт. Джей проскальзывает по дорожке и, играючи, ударяет отца кулаком в плечо. Старший Форстер удивлённо смотрит, но так ничего и не сказав, лишь поправляет на нём глупую красную шапку с помпоном.

— Слава Иисусу, хоть высунул нос на улицу! — слышат отец и сын и оборачиваются на голос.

По дорожке чинно вышагивает бабушка Барбара или просто Бабс, как она всегда просит её называть. Она такая, сколько Джей себя помнит: одевается и ведет себя, как звезда бродвейских мюзиклов, молодится и не дает ему никакой возможности почувствовать себя внуком. Она называет Джея «юношей», впрочем как и других ребят его возраста, и учит его правильно подавать пальто. А ещё она очень красивая, умная, знает кучу всяких забавных историй, предпочитает всем прочим напиткам скотч и играет в карты. После партии в бридж с подругами она, как обычно, немного навеселе и, конечно, не может пройти мимо сына ничем не «ужалив».

— Я уже думала попросить юношу Мерфи, чтобы антенну погнул, а то кто-то скоро станет похожим на жирного бегемота. — Она хлопает Зака по животу, и снег, уютно прижившийся в складках куртки, слетает на землю, а Бабс тут же обращает своё внимание на Джея. — Кстати кто-то сегодня врезал ему по уху. Случайно не знаешь, кто это мог быть? — она заговорщически подмигивает и улыбается.

— Мерфи? — переспрашивает Джей, подыгрывая. — Не припомню такого.

— Я им так и сказала! — она с театральным изяществом разводит руками. — Нечего сваливать на моих мальчиков всякие глупости! — Бабс легонько треплет внука за щеку и тяжело вздыхает. — Что-то я выдохлась.

Зак молча докуривает и, бросив окурок на землю, утаптывает его в снег. Бабс с ядовитым презрением за ним наблюдает.

— Опять своими окурками мне на газоне соришь? Приедешь весной, заставлю всё убирать!

— Тебя проводить? — спрашивает Зак, игнорируя ворчание матери.

— Сама справлюсь. — Бабс, изображая оскорбленную диву, уходит, слегка задрав нос.

Когда она скрывается за дверью, Зак снова закуривает и долго молчит, уставившись в никуда. Джей немного расстраивается, он не любит, когда при нём ссорятся, а он ничего при этом не может сделать. В случае бабушки и отца он каждый раз понимает, что что-то случилось, уже после того, как они разойдутся по разным углам. Это его удручает. Но отец выдергивает его из переживаний самым неожиданным вопросом:

— Неужели я и впрямь так плохо выгляжу?

Джейсон готов засмеяться над ним, но в голосе отца слышатся нотки уныния.

— Не то чтобы очень, — подслащивает пилюлю Джей. — Но если ты продолжишь в том же духе, ни одна приличная девушка не обратит на тебя внимания. — Он тыкает отца пальцем в живот. Отец на это никак не реагирует, продолжает смотреть вдаль на цепочку фонарей, ведущую в конечном итоге к единственной железнодорожной станции. Джейсон смотрит на него и думает, что будь он на месте отца, обязательно пригласил бы тётушку Мэрион на свидание.

Внезапно его посещает светлая мысль, и Джейсон хитро улыбается.

— Ты знаком с Мэрион, тётушкой Чиро?

— Марией Ферретти? — усмехается отец. — Ещё бы! Она в нашем доме несколько лет провела, практически не вылезая.

— Ты никогда не рассказывал, — удивляется Джейсон.

— Да нечего там рассказывать, — отец отшвыривает докуренную сигарету, достаёт из кармана пачку и закуривает по-новой. — Она увлекалась биологией, хотела стать ученым, постоянно писала какие-то работы под руководством Бабс, ходила к ней на дополнительные занятия чуть ли не каждый день, и так продолжалось, пока меня не призвали в армию. Потом у неё погибли родители, и она надолго уехала, кажется, куда-то в Европу. Непонятно только, на кой чёрт вернулась.

— Но вернулась, вернулась же! — Джейсону всё это жутко интересно, он топчется на месте от нетерпения. — Расскажи, какой она была?

Отец хмыкает, искоса глядя на него.

— Она хипповала, хотя это было уже не модно, носила невероятно длинные вечно распущенные волосы, огромные очки в черепаховой оправе и брюки клеш, которые ей приходилось закатывать до колен, чтобы не разорвались велосипедной цепью. А ещё у неё на носу по весне появлялись веснушки, которых она ужасно стеснялась.

— Она тебе нравилась? — Джейсону больше всего на свете хочется услышать «да», но отец есть отец.

— Она младше меня на три года. Я бы не стал встречаться с такой малявкой. И потом она всегда была какой-то странной: громко смеялась, размахивала руками в разные стороны. — Он глубоко затягивается и выпускает дым. — Такой и осталась, наверное, — отец усмехается.

— Неправда! Она классная! Она… Она почти что как Бабс! — спорит с ним Джейсон, отстаивая свою мечту. Если бы отец и Мэрион были вместе, они с Чиро тоже были бы вместе! И тогда… Тогда…

Зак ухмыляется.

— Ещё не лучше.

— А я думал, она тебе нравилась, — Джейсон разочарован, видно, его мечте сбыться не суждено.

— Мне быстрее мужик понравится, чем она, — слышит он и застывает с брезгливой гримасой на симпатичном лице.

— Чего?

— Я пошутил, — невозмутимо ему отвечает отец и снова затягивается.

— Ты так не шути! — Джей делает короткий вдох, чтобы перевести дыхание, как после неожиданного прыжка. — Ещё не хватало, чтобы меня из-за тебя в школе дразнили! Мне и так покоя не дают, даже миссис Мосли всё время ко мне пристаёт: «Это как твой отец, такой симпатичный мужчина, никак не найдёт себе девушку?» — Джейсон, чтобы изобразить свою классную руководительницу, даже лицо себе делает, как у неё. Зак Форстер смеётся, швыряет докуренную сигарету на заснеженный газон и ласково треплет его за ухо, а потом поправляет шапку.

— Артист ты у меня.

— Да уж, — отмахивается Джей, но ему всё равно приятно поднять настроение отцу. И ему приятно, когда отец рядом, а не протирает штаны в кресле у телевизора.

— Всё ещё хочешь лепить снеговика?

Джейсон не может сдержать своей самой широкой улыбки.

— Конечно, хочу!

— Ну тогда за работу!

Снег тяжелый и легко слипается в ровные комы. Отец и сын работают слаженно, не отвлекаясь на разговоры и понимая друг друга без слов. Джей обожает такие моменты, они ему напоминают о детстве, и ему не надо никакой длинноногой мачехи, лишь бы только отец бывал дома почаще.

Снегопад затихает, с неба уходит пелена облаков, обнажая бесконечные просторы с кладезями ярких звезд. Над горизонтом восходит надкушенное яблоко луны, белый бочок её светит так ярко, что легко видно даже темную сторону.

Перед ними возвышаются три внушительных снежных кома, большой, средний, поменьше, теперь остаётся самое интересное — оживление созданного ими существа. Отец приносит откуда-то с заднего двора две еловые лапы, срезает с них перочинным ножом всё лишнее и пристраивает вместо рук к среднему кому. В качестве пуговиц Джейсон использует разноцветные алюминиевые крышечки от газировки и пива, которые они с отцом собирают специально для этих целей в консервную банку и прячут в чулане под лестницей, чтобы Бабс по ошибке не выбросила, приняв за ненужный хлам. Носом снеговика становится помидор, замороженный Бабс целиком, как припас для готовки, глазами — две небольшие сосновые шишки, а продавленную в снежной голове улыбку и широкие щёки Джейсон раскрашивает кетчупом. На голову снеговику отец надевает игрушечное ведерко, найденное, опять же, в кладовке, и вот перед ними красуется мистер Снежная Голова, улыбаясь и чуть не подмигивая. Джей улыбается снеговику в ответ.

— Здорово! — произносит он восхищенно и неожиданно понимает, что это именно тот подарок, который он бы хотел преподнести Чиро. — Па-а-п, — начинает он с характерными просящими интонациями.

Зак Форстер смотрит на него с подозрительным прищуром и закуривает сигарету.

— Па-а-ап! Па-а-а-ап! Ну, па-а-а-ап! — завывает Джейсон на разные голоса.

— Что?! — не выдерживает отец.

— Пап, а давай я подарю Снежную Голову Чиро?

Отец ухмыляется, выдыхая клубящийся белый дым.

— Подари, — легко соглашается он. — Только снег растает, пока твой дружок поправится, послезавтра оттепель.

— А давай мы его отвезём!

— Кого?

— Его, — Джейсон показывает на Снежную Голову и широко улыбается, довольный своей гениальной идеей.

— Даже не думай об этом. — Категорично заявляет ему отец, но запрещать что-то Джейсону это вернейший способ убедить его в собственной правоте.

— Ну, па-а-а-ап, — ноет он, будто драный кот. — Ну, пожа-а-а-алуйста!

— Нет, я сказал! — отвечает Форстер-старший, но уже не так твёрдо, как раньше, и Джей применяет тяжелую артиллерию:

— Ну, па-а-а-апочка, ты же самый-самый добрый! — он скачет через кривые снежные островки, оставшиеся после их работы, к отцу и подобострастно заглядывает в глаза.

— Прекрати немедленно! Ведёшь себя чёрт знает как! — ворчит на него отец, в сердцах отбрасывает недокуренную сигарету в снег и уходит в дом.

Джейсон смотрит ему вслед, сложив брови домиком, и даже не подозревает, куда отправился его отец. Из-за закрытой двери раздаются грохот и ругань, и спустя полминуты глухой тишины, Зак Форстер появляется на пороге, держа за дугу старые санки.

Джей выпучивает глаза от удивления.

— Я думал, Бабс их выкинула!

— Я тоже, — бубнит недовольный отец и, подойдя к Снежной Голове, сворачивает на бок его здоровенную голову.

Джейсон, нахмурившись, наблюдает за тем, как отец занимается членовредительством.

— Что стоишь? Помогай! Думаешь, лёгкий?

Старые санки у Джейсона низкие, нижний шар можно просто закатить на них, но для этого Снежную голову требуется расчленить.

— Прям как в мафии какой-то! — кряхтит Джей, надрываясь под тяжестью головы Снежной Головы. Голова продолжает ему улыбаться и весело смотрит глазами из шишек, не понимая, что с ним творят, Джею от его глупого и доверчивого взгляда становится не по себе, он себя чувствует живодёром.

Средний шар Форстер-старший откладывает в сторонку, подвозит санки поближе к нижнему ярусу снеговика, но загрузить объёмистый снежный зад на санки ему одному не под силу, и тогда Джей приходит на помощь, придержав санки ногой. Для головы на сидении не хватает места, и Джейсон мужественно берёт на себя ответственность за доставку этой важной части тела до дома Чиро в целости и сохранности, хотя его руки почти занемели от тяжести снежного кома.

Отец ведёт санки по заметенной дорожке, снег похрустывает под ботинками, от звука скольжения полозьев санок по снегу на сердце у Джея весело и легко. Он скоро доставит другу на дом хорошее настроение! Проснётся Чиро, посмотрит в окно, увидит Снежную Голову и поймёт, что Джей ничем не хотел его обижать, и не будет больше так глупо дуться. Он представляет себе, как улыбнется Чиро, увидев снеговика, и внутри у него всё подпрыгивает от радости.

Джейсон воодушевленно смотрит по сторонам. На улице совсем-совсем темно, как ночью. Жители окрестных домов, должно быть, лежат по кроватям, уж дети так точно, но Джейсону некогда даже подумать об этом. Их с отцом скромный караван бредёт сквозь ночной городок, чтобы выполнить важную супер-секретную миссию! Джей идёт замыкающим, следом за санками, а обезглавленный снеговик, лёжа на спине, загребает еловыми лапами снег, будто просит притормозить и вернуть его голову. Джей уговаривает его чуть-чуть подождать, а когда отец спрашивает с кем это он, парень замолкает, но продолжает уже про себя.

Наконец, они подходят к дому Ферретти. Тёмные окна под тёмным небом выглядят одиноко и загадочно. Последний раз после заката Джей был здесь перед его отъездом, в августе, тогда ночи были почти такими же тёмными. Они с Чиро сидели на открытой веранде и говорили, о чём приходило в голову, Джей вернулся домой только за полночь и получил от отца нагоняй.

— Так и будешь глазеть? — окликает его отец выразительным шепотом, и слова его эхом разносятся по пустынной, дремлющей улице.

Джей подходит к нему, так же громко шепча:

— Не шуми, перебудишь тут всех!

— А ты не давай мне повод тебя подгонять!

Джей осторожно укладывает голову снеговика на дорожку и помогает отцу сгрузить остальные части массивного снежного тела. Они долго пристраивают средний ком так, чтобы пуговицы белого кафтана Снежной Головы были пришиты на одной линии, зато, когда на законное место встаёт его голова, снеговик кажется даже лучше, чем был до этого, даже шишки-глаза его выглядят веселее. Джейсон удовлетворённо вздыхает и засовывает замёрзшие руки поглубже в карманы.

— Ай! — он осторожно перебирает содержимое кармана и вынимает значок, тот самый, что так и не подарил. Джейсон «прикалывает» его к кафтану Снежной Головы, на широкую круглую грудь. Лучшего способа преподнести подарок он бы и не придумал. Чиро будет в восторге от этой идеи, он просто уверен. Вот бы увидеть его глаза в тот момент. Джей готов ради этого спрятаться где-то поблизости и ждать до утра, даже если ударит мороз.

Отец его хлопает по плечу:

— Зажигалку гони.

По спине пробегает озноб, Джей несмело оглядывается и врёт на голубом глазу:

— Нет у меня. Нафига она мне?

— Как будто я не знаю, что ты куришь, — кривится отец от его попыток выставить себя лучше, чем он есть на самом деле. — Гони, у меня голодание, — он жуёт фильтр от сигареты, торчащей во рту.

Джейсон недоумевает, он старался прятать своё пристрастие от отца и был достаточно аккуратен в этом, он не понимает, где мог проколоться, а ещё ему не понятна такая спокойная реакция, Джейсон всегда считал, что отец его прихлопнет, как муху, если узнает об этом. Он нехотя лезет в карман и отдаёт зажигалку отцу. Форстер-старший принимает её со странной улыбкой, закуривает и выдыхает густой белый дым.

— Из-за тебя я теперь должен Бабс десятку, — он прибивает сына взглядом к земле и молчит, ожидая каких-нибудь оправданий, но Джейсон не в силах произнести ни слова в ответ. Он пинает ногой снег и уже не рад, что попросил отца о помощи. А ещё ему почему-то стыдно. Ужасно стыдно! Стыднее было только, когда отец застукал его за просмотром своей кассеты с порно-фильмом.

— Я знаю, ты можешь сказать мне, что я и сам постоянно дымлю и дома бываю редко, и сам виноват в отсутствии у тебя приличных манер, потому как пример из меня никудышный, а ещё совершенно не уделяю тебе внимания, не являюсь на соревнования и на праздничные спектакли…

— Нечего там делать, — бормочет Джейсон, перебивая его монолог. — В последний раз я играл дерево и уснул, стоя на сцене.

Зак терпеливо выслушивает его и продолжает:

— Может быть, в твоём понимании я и не идеальный отец, но, поверь мне, я всё равно за тебя беспокоюсь.

Джей поднимает глаза и смотрит ему в лицо робко и с удивлением, там где он привык находить снисходительную усмешку, теперь лишь усталость и тень тревоги. И пусть отец не приучил его к сантиментам, Джейсон подходит и обнимает его так крепко, как только может. Зак молча докуривает сигарету и по привычке отшвыривает на газон. Джейсон не отпускает.

— Эй, ну ты что там, уснул? Давай, отлипай уже, — ворчит он, как будто бы недоволен.

Джей отпускает отца и радостно салютует:

— Есть, сэр!

— Охренел что ли? Всех перебудишь! — шепчет ему отец, а Джейсон смеётся от лёгкой радости.

Внезапно отец крепко берёт его за плечо, требуя сосредоточенности и внимания.

— И запомни, если я вдруг узнаю, что ты, дармоед, балуешься чем-то ещё, — Зак Форстер в привычной манере прищуривает левый глаз, как он делает каждый раз, начиная злиться. — Я тебя сам укокошу. Ты меня понял?

— Да, — кивает Джей, благоговея перед отцом. Он готов даже бросить курить сию же секунду, лишь бы его не разочаровывать.

— Молодец, — Зак треплет сына по голове и поправляет его дурацкую шапку. — Пойдём домой, — он поднимает санки и, закинув за спину, идёт впереди, Джей плетётся за ним, пытаясь до самого сна сохранить удивительное ощущение, когда неожиданно счастье настигнет, накроет плечи и шепчет, что больше оно никуда не уйдёт.

* * *

Чиро просыпается рано утром, ещё до рассвета. Дышится невероятно легко, и тело кажется невесомым, он радостно вскакивает, но тут же плюхается обратно в кровать, потому что кружится голова. Кризис прошёл, теперь пару дней ему необходимо, чтобы прийти в себя после болезни. Тётушка Мэрион будет пихать в него суп по часам и ругаться, что он ничего не ест.

От воспоминания о еде желудок мгновенно скручивает и подступает сильнейшая тошнота. Чи обводит комнату мутным взглядом в попытке отвлечься и на столе обнаруживает кружку с куском пирога. Путаясь в одеяле, он снова садится, спустив ноги на пол и тащит еду в постель.

Остывшее какао ему кажется мёдом богов, Чиро выпивает пол кружки одним глотком, а немного подсохший пирог всё равно вкусен до неприличия, и, уплетая его, парень без конца благодарит свою тётушку за доброту и заботу. Отставив пустую посуду, он лезет обратно в постель и закутывается плотнее. Пододеяльник немного сырой, а потому прохладный, видимо, облегчение наступило только под утро.

Чиро закрывает глаза, чтобы вздремнуть до рассвета, но сон не идёт. В голове крутятся слова тётушки и все события вчерашнего дня, тревожа несчастное сердце. Он понял, что любит Джесси, ещё прошедшей весной. Может быть, это не та любовь, которая заставляет людей всю жизнь провести под одной крышей, создавая семейный очаг, но его чувство, без сомнения, сильное и глубокое. При этом Чиро ни за что на свете не собирается посвящать в это друга. Джесси резкий и нетерпимый к чужим недостаткам, к тому же достаточно консервативен, он вряд ли сможет принять и оценить скромные чувства. Но Чи не жалеет о том, что его полюбил, потому что Джейсон Форстер — самый красивый (одни глаза чего стоят!), самый смелый (как он вчера наподдал тем двоим!) и самый лучший на свете друг!

Единственное, о чём жалеет Чиро, так это о том, что не родился девчонкой, да и то очень редко и ненадолго. Всё же он за тринадцать лет свыкся со своим чахлым, бледным, болезненным тельцем и даже нашёл возможность получать от него удовольствие.

Сумерки в комнате медленно тают, небо уже просветлело, осталось дождаться лишь солнца из-за соседних домов и можно будет вставать.

Чиро старается дышать как можно тише, он прикусывает кожу на тыльной стороне ладони, чтобы не было слышно ни звука, а после, откинувшись на подушку, смотрит в синеющую небесную высь, немного устало и счастливо улыбаясь. Солнце рисует на шкафу ярко-оранжевый прямоугольник.

Чиро встаёт и уходит в душ, снимая по пути пижамную рубашку. Он успевает сменить постельное бельё и закинуть грязное в стирку до пробуждения тётушки. Узнав, что племяннику стало лучше, Мэрион начинает хлопотать по хозяйству, варить витаминный морс и готовить обед повышенной калорийности. Чиро наблюдает за ней, сидя за обеденным столом. Её движения отточены временем, ни одного лишнего, Мэрион словно робот: чистит, режет, стряхивает в ёмкость овощи. Чиро никогда не видел, чтобы она порезала палец. Мэрион — самая лучшая тётя на свете! Ближе, чем мать и отец, ближе всех, как и Джесси. Он поднимается, огибает стол и обнимает тётушку так, чтобы движения рук не были стеснены, пока она справляется с овощами.

— Спасибо тебе за всё, — говорит он, прижавшись носом к её плечу.

Мэрион останавливается и смотрит на своего дорогого цыпленка. В волосах над ухом застряло перо из подушки — опять безобразничал. Она улыбается и убирает улику так, чтобы он не заметил.

— Пожалуйста, милый, — она обнимает его в ответ.

Идиллию нарушает телефонный звонок, и это довольно странно, если учесть, что им очень мало кто может звонить. Друзей у Мэрион нет, по крайней мере в Штатах так точно, а от тех, что остались во Франции, она получает письма и телеграммы; Джейсон терпеть не может общаться по телефону, а родители уже звонили на этой неделе...

— Подойдёшь? — просит тётушка. — У меня бульон убегает.

— Угу, — кивает Чиро и по пути к надоедливой черной трубке перебирает все злоключения, о которых им могут сейчас сообщить. «Вдруг школа сгорела, — думает он. — Вот было бы здорово!»

Забравшись коленями на сидение кресла, он поднимает трубку:

— Алло? — спрашивает несмело, и первый же звук возносит его до небес.

— А вот и не спит! С добрым утром! Поправился? — это Джей, он смеётся и что-то жуёт, и на фоне его довольного голоса слышно, как мистер Форстер настойчиво просит выплюнуть сэндвич и говорить нормально. — Да он и так меня понимает! И даже без слов! — отстаивает Джейсон свою позицию и потом тихо спрашивает у Чиро: — Правда же?

Сжав трубку в руке, чтобы не выронить, Чиро опускает голову на спинку кресла. Он улыбается так широко, что щипет в глазах.

Мэрион любопытно свешивает голову из-за угла.

— Кто это?

Резко подняв раскрасневшееся лицо, Чи отвечает одними губами:

— Это Джей!

— Ну надо же! — удивляется тётя довольно и скрывается, оставляя друзей для приватной беседы.

— Эй! Чё молчишь?

— Ничего. У меня всё отлично, я практически выздоровел, — отвечает Чиро, он думает, как извиниться за свою вчерашнюю выходку, но не находит слов.

— Хе-хе-хе, — Джей смеётся и булькает в трубку утренним чаем. — Значит, тебе понравилось?

— Что? — удивляется Чи.

— Ты что, ещё не видел?! — Джей так возмущён, что, кажется, даже перестаёт жевать.

— Что я должен был увидеть? — недоумевает Чиро.

— Да у тебя под окном же! — слышно, как Джейсон встаёт и куда-то идёт вместе с трубкой, будто намерен прийти и ткнуть друга носом в незамеченный подарок.

Чиро в нетерпении шепчет ему: «Подожди немного» и, отложив трубку на столик, в чём был, без куртки и шапки, выскакивает на улицу.

Снежная Голова стоит перед ним, как на параде — гордый, довольный и улыбающийся. Чиро накрывает свой рот ладонью, чтобы не разораться от радости. Он осторожно спускается в тапочках по замёрзшим ступенькам и скоро встаёт напротив снеговика. Снежная Голова выше него на пол головы, а ещё от него тянет кетчупом, если поцеловать в румяную щёку.

— Ты рехнулся?! Ну-ка марш в дом! Только вчера была температура! Ты так никогда не поправишься! — Мэрион спускается к племяннику и утаскивает за руку, а Чиро даже не смотрит куда идёт, его взгляд прикован к большой доброй снежной фигуре.

— Манон, он подарил мне снеговика! Снеговика, понимаешь? — тараторит Чиро, пока тётушка запирает дверь на замок и растирает замёрзшие плечи, рукавами надетой на них рубашки.

— Ты загемишь в больницу с пневмонией, это ты понимаешь? Хочешь опять валяться с температурой и проболеть все каникулы, встретить Новый год в постели?

Чиро смотрит на неё с безумной уверенностью и неожиданно крепко обнимает, сжав со всей силы рёбра.

— Пусти, дурища, мне больно! — смеётся тётушка.

— Я больше не заболею! Слышишь меня? Он подарил мне снеговика, знаешь, что это значит? — Чиро поддаётся на уговор и ослабляет хватку, но не отпускает совсем. — Это значит, — торжественно и тихо произносит он. — Что Джесси относится ко мне, как и прежде! И он на меня не сердится!

Мэрион качает головой и треплет его по кудрявой копне волос.

— Вот ведь дуралей!

— Одну минутку, — Чиро отпускает её и отпрыгивает к телефону. — Джесси, спасибо! У меня нет слов! Мне очень понравилось! — с чувством произносит он в трубку.

— Угу, хорошо, — бубнит его друг с набитым ртом на другом конце провода. — Я зайду к тебе послезавтра? Ты же будешь здоров?

— Разумеется заходи! Я всегда тебе рад! — уверяет он, всё так же широко улыбаясь.

— Ну пока? — голос Джея совсем уже тихий, как будто он чем-то смущен.

— Ну пока, — отвечает Чиро и, не спеша, опускает трубку на рычаг.

После обеда Мэрион разрешает ему выйти на улицу, но только в полной зимней экипировке и в сопровождении самой себя.

Чи рассматривает подарок влюблённым взглядом, исследует его со всех сторон, трогает пробки-пуговицы, пока его взгляд не останавливается на красно-бело-синем значке. Он не может понять, как его не заметил утром, снимает перчатку и с небольшим трудом выдёргивает булавку из снега — за ночь значок приморозило. Почистив подарок от льдинок, Чиро прицепляет его на куртку.

— Никогда не сниму, — обещает он шепотом и резко оглядывается по сторонам.

Мэрион курит, стоя у лестницы и напряженно смотрит куда-то вдаль.

— Он тоже был здесь ночью, — как бы невзначай роняет Чиро, подходя к ней.

— Кто? — она хмурится, выпуская дым.

— Мистер Форстер. Он тоже здесь был этой ночью. На газоне отпечатки двух пар обуви, у Джесси нога почти как моя, немного больше, а вторая огромная лапища точно принадлежит его отцу. Это может говорить только об одном — они помирились, — заявляет он с видом знатока.

Мэрион усмехается.

— Может, это был Санта?

Чиро недовольно кривится, закатывая глаза.

— Насмотрелся дурацких телесериалов и изображает тут.

— Что-о-о?! — Чиро возмущенно выпучивает глаза, потом, мстительно сузившись, медленно, пятясь, отходит в сторону.

Мэрион делает две неглубоких, резких затяжки одну за другой, но не успевает потушить окурок о банку, как ей в незакрытый ничем затылок прилетает снежок.

— Ой, извини, я не в голову целился, — делает вид, что пытается оправдаться Чиро.

— Ну держись, сопля! — предупреждает тётушка, и они со смехом и визгами начинают кидаться снежками.