Уже битый час русоволосая девушка сидит в своей комнате и рисует в абсолютной тишине. Ей скоро пятнадцать и это будет ее первое день рождение, которое она проведет без своих самых близких людей. Нет, с ее семьей все хорошо. Относительно. Она уже поняла, что отцу нет до нее никакого дела и теперь лишь жалела, что была так сильно привязана к нему, причиняя боль своей маме. Они уже давно были в разводе, а перестали вместе жить еще раньше. Если бы не она, то ее младший брат Кирилл вообще бы не помнил мужчину. Она сама это прекрасно понимает, но ее маме кажется этого недостаточно, а потому иногда нет да нет, а упрекнет Евстолию в этом. Но, а что она могла поделать, если с трех с половиной лет она все время была в Раю, а после стала и в других мультивселенных бывать? Она, черт возьми, принцесса Рая, как-никак! А еще она нимфа растений... Но теперь все это не важно. Прошедшим летом она закрыла временную трещину — все равно, что на восемь лет раньше, чем ожидалось, — и теперь она потеряла их всех окончательно. Она видела Рай и дворец, своих друзей, что стали для нее второй семьей, мисс Мирру — королеву Рая, что была ей второй мамой, мадам Изабеллу. Но это длилось только два несчастных года.
Евстолия не должна была рождаться в этом мире, но так решил совет. В том, в другом мире, у нее осталась ее сестра-близняшка и семья, в которой она должна была родиться. Ей даже дали такое красивое и необычное, не свойственное для Франции, имя — Евстолия, а ее сестре — Маринетт. Только вот, родившись здесь, Евстолию назвали Алиной — так захотел ее отец. Вся большая семья была против имени, что предложила ее мама, а Нелли просто не стала с ними спорить. И из-за этой, казалось бы мелочи, открылась временная трещина. Позже именно благодаря этой трещине, Ева узнала, что является наследницей королевы рая, едва ей исполнилось четыре — она получила официальный статус принцессы Рая, в пять у нее появилась магия и именно в этом возрасте она познакомилась с теми, кого всегда звала и будет звать «мои девочки» — Сабрина, Флора, Эшлин и Маринетт. С флорой ее познакомил Леон — ее друг из Рая и по совместительству маг огня. С Эшлин и Маринетт она и Лорисандрель — ее лучшая подруга и тоже раевка, — познакомились случайно. Им нужно было попасть в мир ведьм, но получилось у них это лишь с третьей попытки. Там же они и встретили Сабрину. И все это всего лишь за один только июнь! А уже в середине осени все начало ослабевать, как и говорила королева. Постепенно она стала видеть лишь полупрозрачные образы, перестала чувствовать их касания, а их голоса были только в ее голове. Единственное, что она могла более или менее чувствовать, так это магию, что была в ней, одеяния своих трансформаций и крылья. Свои большие, пушистые, белые и чересчур тяжелые крылья, что росли из лопаток. Даже тогда, когда она их не раскрывала и их не было видно. В прочем, она и сейчас, сидя на небольшом красном компьютерном стуле и рисуя, аккуратно выводя каждую линию, чувствовала их легкую тяжесть за спиной. По сути, это было единственное, что давало девушке уверенность в том, что все они были реальными, а не плодом ее детского воображения.
Ей всегда было не легко. Она с самых ранних лет понимала всю ту ответственность, что легла ей на плечи вместе с ее короной. Она из-за этой ответственности почти пять лет назад чуть было не вышла замуж за принца Ада! Тогда ее спасти от роковой ошибки смог лишь Леон. Но цена за это спасение была очень большой. Двенадцатилетний мальчик был давно влюблен в свою десятилетнюю подругу, а она любить не могла — заковала свое сердце еще в первый месяц после коронации — побоялась влюбиться в того, в кого ей влюбляться нельзя. Они дружили еще год, хотя их дружба очень сильно изменилась и стала натянутой, им было трудно общаться, все темы куда-то бесследно исчезали, словно песок сквозь пальцы. А потом, на балу в честь юбилея Ее Высочества они впервые увидели принца и принцессу Ада — Эрика и Викторию. И тогда он вновь ее приревновал, вновь признался в своих чувствах, а она вновь не смогла ответить ему тем же. На следующий день он пропал. Она нашла его письмо, адресованное лишь ей одной, а прочитав, почувствовала, как оковы пали с ее сердца, как бешено оно начало стучать и поняла, что тоже любила его. Но спустя год безуспешных поисков она тоже, как и все остальные, опустила крылья. Сдалась. В тот год она потеряла и Лору. Лорисандрель и Леон начали враждовать еще до появления Евы в Раю. Они терпели друг друга только ради нее, а потом розововолосая нимфа гармонии просто не смогла выдержать того, как ее подруга убивалась по нему. Они сильно поссорились. Больше она не видела свою подругу.
А потом она потеряла и «своих девочек». Ей было тринадцать, когда одним осенним днем к ней не пришла Ее Высочество с плохими новостями — трещина стала слишком сильной и если ее не закрыть в течении года, то она начнет убивать невинных людей. Ева все понимала. Пускай не в двадцать два года, а в четырнадцать, но она все равно знала, что ей придется это сделать. В тот вечер она так же узнала и о том, что в другом мире у нее осталась сестра-близнец. Мисс Мирра сразу предупредила свою наследницу о том, что ее поиски займут время и, что их внешность изменилась после разделения. Но Ева хотела найти ее. И королева пообещала, что сделает все, что в ее силах. За месяц до закрытия временной трещины Ее Высочество вновь пришла к принцессе. В тот день она узнала, что Мари — ее подруга детства — и есть ее сестра. Понимание пришло молниеносно. Королева ушла, но все обдумать Евстолия не успела, ведь в ее комнате появилась Мари. Было очень неловко, но уже меньше чем через несколько минут они стояли в обнимку и плакали. Тот факт, что они близняшки девушки восприняли сразу и как само собой разумеющееся.
Первого июля Евстолия потеряла их всех. И теперь ей приходится учиться жить заново.
Естественно, она не смогла отпустить их так просто. Да ревела. Но она была сильной, а потому никто ничего не заметил. Впрочем, как всегда. Ее единственная отдушина — это рисование. Девушка самоучка и в художественную школу никогда не ходила. Но именно так, она могла рисовать тех, кто ей дорог и представлять, что они с нею, что она с ними рядом. Она рисовала их по памяти. Да, она уже нашла окна в мир Сабрины — анимационный мультсериал созданный компанией Дисней «Sabrina: secrets of a teenage witch», в мир Эшлин — «Ever After High» и Флоры — «Winx». Только у ее сестры пока что не было окна. Точнее, оно уже было, но девушка не знала об этом, да и не искала его специально — ее сестра дочь двух самых обычных пекарей в Париже, даже если у нее и есть магия, то она может и вообще не проявиться. Поэтому девушка в последнее время стала очень часто рисовать. Даже слишком. Она рисовала своих девочек. Лору и Леона она рисовать боялась. Она вообще старалась забыть о них. Она нарисовала себя в своем базовом превращении, нарисовала пару рисунков с их дней рождений, своих подруг с сестрой и еще несколько моментов из их приключений. А сейчас она рисовала свое любимое превращение — энчантикс. Рисовала упорно и не отрываясь от своего занятия ни на минуту, осторожно и кропотливо выводя каждую линию. Русоволосая выдохнула и, отняв карандаш от бумаги, стала всматриваться в то, что у нее получалось. Она забавно нахмурилась и тут же стерла весь наряд под чистую. Все не то! Все не так! И если базу она еще успела видеть, пусть и в пятилетнем возрасте, то энчантикс девушке не представлялось видеть ни разу. А от того было еще сложнее.
Евстолия помнила, что оно было легким и коротким, плечи и шея были открыты (наверное), а пыльца находилась чуть выше груди. Она помнила, что основной цвет ее, вроде бы, платья был салатовый, возможно там также в обилии присутствовал розовый или лиловый. Хотя, честно признаться, она не была уверена даже в этом. Она помнила точный контур тех необычных босоножек из лент или даже лиан. Но остальное было только ее ощущениями. Флорицина даже не была уверена в том, что на ней было именно платье. А уж крылья и подавно оставались для нее загадкой. Она помнила, что лопатки были полностью открыты, а значит могла точно определить, где на спине заканчивалось платье, а еще оно было до безумия легким и, скорее всего не больше двух, ну максимум трех, слоев. А еще у нее была маленькая диадема, которую она сумела нарисовать почти без особых проблем.
Ева тяжело вздохнула и потерла свои серые глаза. Она уже битый час нависает над этим рисунком, но так ничего и не выходит. Она смотрела на энчантикс Винкс и те, что рисовали фанаты. Она пыталась вдохновляться облегченными платьями в стиле Лолита, что выдавал ей ее поисковик при наборе «Лолита принцесса», смотрела на костюмы различных аниме девушек и просто туториалы и наряды для срисовывания в различных пабликах во ВКонтакте. Все без толку! Все не то! Все не так! И даже фотографии любимых растений ее не радовали и не вдохновляли. Она вновь вернулась к ноутбуку своей бабушки и вкладке с артами, что показывал ей поисковик по заявке «энчантикс девиантарт». Там было много красивых артов, но. Она смотрела на каждый и понимала. Все не то. Не ее. Не оно.
«А быть может…»
— Боже, Ева, что за глупость? Купальник? А хотя…
Впрочем, а действительно — ну, что она теряет? Рисовать по памяти трудно, но она старается изо всех сил. Она хочет вспомнить какого это было, представить ту себя, которой была еще меньше года назад. Но рисуя все больше и больше она понимает, что это все-таки не было купальником — не было того плотного ощущения ткани.
«Может все-таки попробовать юбку и топ?»
Но сколько бы вариантов различных юбок и топов она не рисовала, девушка понимала. Не оно.
И вот, стирая уже седьмой или даже девятый вариант, — это даже не считая тех, что она отбросила только приступив к рисованию! — энчантикса с юбкой, Евстолия понимает, что на ней было все-таки платье. И вот. За окном уже закат, значит скоро придется ложится спать. И это не потому, что ее заставляют родственники — вовсе нет. Тем более на даче можно, при большом желании, хоть всю ночь не спать. Да вот только Флорицина так не может. Она жаворонок, по большей степени, а потому ей трудно сидеть допоздна. И вот! Она вспоминает фразу Флоры, когда та впервые увидела ее в энчантиксе.
«Ты похожа на маленькую прелестную фуксию, что впервые распустила свой прелестный бутон!»
Фуксия! Евстолия быстро ожила и моментально набрала в поисковик нужное название цветка. Фуксии безумно красивые цветы. Впрочем, девушка любила их все и у нее не было одного самого любимого цветка. Но если бы он и был, то у этого малыша явно были шансы занять это место. Евстолия потратила несколько минут на разглядывание этих необыкновенных цветов. Вот оно! Только вот… Как это должно выглядеть в виде легкого платья? Девушка вернулась к своему наброску и стала кусать карандаш. Но, быстро поняв, что так дело далеко не сдвинется, она обвела стертые контуры девичьего тела и приступила рисовать.
— Юбка или платье?
— Платье. Однозначно.
— А Цвета?
— Потом решим.
— Так, прическа, крылья и цвета — это все потом. Для началанужно нарисовать сам наряд.
Девушка решила начать рисовать сразу с верхнего слоя. По началу она планировала попробовать нарисовать его начало под линией груди, но рука сама потянулась чуть выше и линия разделения лепестков взяла свое начало как раз из точки, где был острый конец ее каплеобразной волшебной пыльцы, а точнее небольшого сосуда с ним.Получилось довольно неплохо. Она обвела контур груди, делая этот слой достаточно приталенным в этой области, а потом пустила его в обе стороны, как у самих фуксий. Опустившись чуть ниже, всего несколькими легкими движениями, она сумела нарисовать воздушную юбку в два слоя. Остались только бретели или что-то типа того потому, что девушка смотрела на то, что у нее получалось и понимала что здесь не хватает чего-то такого. Бретели, как в энчантиксе или беливиксе у Флоры отпали сразу. Не то. Поэтому она пробовала все те, что только смогла вспомнить — толстые, тонкие, выходящие по бокам и с завязкой за шеей. На варианте с чокером, девушка не вольно дотронулась до своей шеи и провела несколько раз по ней ладонью. Этот вариант отлетел еще до того, как оказался на листе бумаги. А потом она вспомнила свое белое раевское платье. У него были толстые, к верху переходящие в более тонкие бретели и вторые — спущенные из нитей жемчуга. И это дало ей идею. Сначала она нарисовала все очень легкими линиями, как на ее раевском платье, но это было не то. Жемчуг был бы тяжелее и она бы это наверняка бы запомнила. Но она помнила, как в своих ранних попытках нарисовать свою трансформацию в энчантикс, она рисовала такие же спущенные бретели, как те тонкие нити из жемчуга — выходящие из середины платья, — только из тонкой полупрозрачной ткани в один слой, которая в самом начале была очень тонкой, а после становилась шире. Русоволосая заправила часть своей челки, что была похожа на челку ее подруги Флоры, за ухо. А затем и вторую. Бабушка уже кричит с первого этажа их коттеджа, чтобы внучка спускалась на ужин — дедушка приехал, но ведь это же может подождать еще минутку. Ведь так? Она нарисовала именно такие спущенные вторые бретели и, наконец, оторвалась от рисунка. Да. Это было оно.
«Осталось только прическа, крылья, нарисовать диадему и выбрать цветовую гамму!»
— Алина!
Девушка тяжело вздохнула. Видно, не сейчас. А, вполне возможно, она еще не скоро закончит этот рисунок.
— Уже иду!
Она бросила последний взгляд на то, что у нее получается и сжала губы. Она очень сильно скучает по ним. Видно девушка еще не скоро сможет отпустить все эти воспоминания и тех, кто все эти годы заменял ей семью. Добрую, теплую, полноценную семью, в которой всегда понимали и были готовы помочь. Увы, семью не выбирают. А у этой девушки и так не было выбора. Точнее она был, но от него мало что зависело. В итоге все все равно сведется к тому, что ее физическая оболочка погибнет, она станет полноценной Раевкй, крон-принцессой Рая, а после и королевой. За нее уже, фактически, все было решено еще в тот момент, когда разделили их, с Мари. Ей остается только жить в этом мире, ну или хотя бы выживать.
Если бы она только знала, какие крутые повороты готовят ей судьба и ненавистная принцесса Ада.