Близнецы бездны смотрели друг на друга с глубоко запрятанным любопытством в глазах. Они говорили о политике — о том, кого они выбрали на места первых советников, кому верили, а кого держали близко в соответствии с правилом «держи друга близко, а врага еще ближе», сравнивали, критиковали, спорили о решениях друг друга, когда они хоть немного отличались.
Люмин смотрела высокомерно, и Итэр скалился, отражая взгляд, зажигая его в своих глазах.
— Ты оставил то дитя, — сказала она с едва заметным упреком. Итэр вздохнул.
Воздух вокруг потеплел, когда он отвел взгляд, улыбаясь не так, как все это время улыбался сестре из параллельной вселенной.
Люмин приняла более заинтересованный вид.
— Да, — сказал Итэр негромким, раскатистым, бархатным голосом, словно воздух и тишина вокруг них были пушистым котом, и он гладил их шерсть с особым вниманием, — и теперь то дитя мой супруг и самый преданный союзник.
Люмин округлила глаза.
— Дитя, — подчеркнула она.
— О, ему уже намного больше лет, чем ты помнишь, — отмахнулся близнец.
Люмин покачала головой.
— Я верю, что ты не совсем мудак, раз уж спас ребенка, на которого я положила. Он не умер? Не заболел? Что он делает рядом с тобой?
— О, — протянул Итэр, вскидывая на сестру искрящийся удовольствием взгляд, — он самый верный слуга своего народа.
— Так он… — понимающе протянула Люмин, послушно замолкая, когда брат бодро перехватил ее слова:
— Мой маленький принц, — оскалился он нежно.
— Конечно, — согласилась Люмин.
Она бы поспорила со своим братом о чем угодно, но никогда — о его счастье. И Итэр, смотрящий в ее глаза с клыкастой улыбкой, широкой и темной, веселой, очевидно, понимал это.