Говорят, у всего есть тёмная сторона. Свет рождается из тьмы. В добре есть частица зла, ровно как и наоборот. А лекарство и яд различает лишь доза.
– Полный кайф.
Рейчел смеётся, и снова затягивается косяком. Никакого эффекта. Ей плевать, ей достаточно лишь воспоминаний о том, как было это круто там, в прошлой жизни. Вдыхаешь, и все проблемы улетучиваются, как по волшебству. А вокруг тебя строится новый мир – мир, в котором нет ни отца-лицемера, ни сердобольной мачехи, чьи нравоучения заставляли Рейчел чувствовать себя слабой и никчёмной, ни этих инертных, пропитанных ложью идиотов из Блэквелла.
Все лгут. Без исключений.
– Интересно, сколько мне ещё осталось? До смерти осталось, я спрашиваю?
Ответа не последовало.
Странно, что она всё ещё здесь. В её воспоминаниях каждый говорил по-разному: что она попадёт в ад (это глупо, ангелы туда не попадают), что она перестанет существовать после смерти (ещё глупее, ведь чёртова Аркадия-Бэй всё ещё признавала её существование), что ей суждено переродиться – и всё же она осталась здесь, телом в земле, душой на свалке.
Обидно получилось. Рейчел так хотела сбежать из этой дыры, начать новую жизнь где-нибудь в Калифорнии, но судьба, кажется, была готова поспорить с ней. Попади она в ад, ей бы точно удалось осуществить свою мечту, но, как назло, правыми оказались те люди, которые носились с досками Уиджи и утверждали, что видят духов умерших.
– Как ты дошла до такой жизни? Отвечай, сука! – кричит Рейчел сама себе и безудержно смеётся – почему ты не могла просто свалить, когда у тебя была такая возможность?!
Когда папа объявил о переезде, Рейчел была вне себя от радости. Новое приключение, новая жизнь, новое всё, о чём только может мечтать одиннадцатилетняя девочка. Маленькая родительская принцесса въезжает в свой новый замок с ясной улыбкой, а новая спальня украшается в первую неделю пребывания хозяйки.
И всё, разумеется, розовое.
"Дурацкий дом. И его хозяин – членосос".
Не проходит и года, как Рейчел начинает скучать по Калифорнии. Жизнь в маленьком городке невыносима, как и его рутина. Учёба-дом-учёба-дом. На проверку обитатели Аркадии-Бэй оказываются скучнейшими людьми, водить дружбу с такими попросту невозможно. Папа лишь отмахивался, говорил привыкнешь. Дай шанс этому месту.
Рейчел так и поступает. Присоединяется к театральному кружку, заводит новых друзей, постепенно покоряет школу своими успехами в учёбе и разносторонним, ярким характером. Гордость Блэквелла и семьи, достойный пример для подражания.
Рейчел четырнадцать, когда её роль маленькой мисс совершенство сходит на нет. Глупо было бы винить в своём скором преображении постеры с растрёпанными музыкантами в рванье или рёв электрогитары по радио – просто в ней проснулось что-то, что было в ней всегда. Тёмная сущность. Истинная сущность.
"Моя любимая бунтарка" – говорит папа и треплет уже слишком взрослую для этого дочь по волосам. Ничего особенного не случилось – Рейчел всего-навсего сменила имидж. Никаких больше платьев в цветочек и элегантных бридж цвета молока – она выбрала свой путь в мир клетчатых рубашек, рваных леггинсов и джинсовых жакетов с нашивками. И всё нашивки кричат о личности хозяйки – она анархия, она свобода и она, кажется, любит птиц. Что бы ни значил ворон.
"Смерть, хаха". Рейчел не хочет скорбеть по своей кончине, не хочет носить траур – всё-таки черные одеяния для неё были повседневностью. Между смирением и страданием она выбрала смех. Если он не продлит ей жизнь, то, может быть, отсрочит смерть. Настоящую смерть. А умрёт Рейчел, когда перестанет чувствовать.
Снова ложь, подумала девушка. Она никогда не умрёт. Блэквелл не позволит. Ведь по всей школе висят её плакаты, по ней скорбят, её вспоминают. Что ещё поразительнее, её ищут.
– Ты в этой рубашке как лесбуха – морщится Виктория – твой бежевый кардиган так шёл тебе, и я так завидовала твоим туфлям! Я даже не знаю, как мы теперь будем ходить по одним коридорам…
– Могу отдать тебе те туфли – бросает Рейчел, не переставая удивляться лицемерию, царящему в школе. А ведь ещё неделю назад Вик уверяла, что их дружбе нет конца.
– Спасибо, но я я ещё не потеряла чувство самоуважения и, в отличие от некоторых, не готова подбирать всякое трепьё за другими – и Виктория задирает нос. Гордая и завистливая. По ней Рейчел точно скучать не будет.
"Я всё ещё по ней не скучаю" – соглашается она с собой из прошлого. Викторию можно было только жалеть, настолько неуверенной в себе была эта девушка. Настолько, что связалась с Нейтаном Прескоттом, будь он трижды проклят.
Рейчел злилась. Этот слюнтяй не стоил и высохшей фасолины, но именно он накачал её и прикончил. Долбаный, долбаный Нейтан.
Приятно было узнать, что его отстранили. Говно в котле под названием Аркадия-Бэй не могло бурлить вечно.
– Ты весёлый малый, Нейт – улыбалась Рейчел, заглатывая таблетку. Парень довольно ржал, будучи под кайфом.
– Конечно. Ещё "двадцать пятого"? Или, может быть, "мела"? Всё для Рейчел Эмбер!
– Давай сюда. Эту дурь тебе Фрэнк подогнал?
– Да, только не пали.
– И в мыслях не было.
Было весело, а потом снова хреново. Как обычно. Даже страшно было от того, насколько точно фильмы передавали ощущения от наркотиков.
Отец Рейчел никогда не бы одобрил употребление веществ. Может, он слишком часто связывался с этим делом на работе, может, вспоминал Сару – разницы не было. Как только Рейчел узнала правду, она нашла себе диллера. Так она и проводила время в Аркадии-Бэй: торчала и жаловалась на гниль этого города.
Наверное, не стоило употреблять. По крайне мере, она была бы всё ещё жива. Наслаждалась бы выступлениями в школьном театре, подрабатывала моделью, целовала Хлою… Было здорово.
Хлоя. Такая странная. Они с Рейчел были похожи, только наизнанку: Прайс была бунтаркой снаружи и слишком милой внутри, даже как-то по детски, в противоположность Эмбер. Ей удавалось легко манипулировать, но вот незадача – Рейчел не хотела этого делать, хотя стоило бы, пожалуй. Для девушки, которой было нечего терять, Хлоя была слишком неуверенной. Колеблющейся. Всё тянула, и тянула, не хотела уезжать, имея в распоряжении и собственный транспорт, и верную спутницу при деньгах. Как бы Рейчел ни любила Хлою, ждать дольше она не могла.
Она улыбается, вспоминая свой каминг-аут перед родителями. Ей было пятнадцать, и она уже целовалась с парнями, – как завещало общество – и теперь настало время "экспериментов", как говорила мачеха. Целовать девушек ей понравилось несколько больше, а отношения с ними казались не менее привлекательными, чем с парнями.
"Я бисексуальна" – сказала она родителям, и они восприняли эту информацию слишком позитивно. "Играй за обе команды, и никогда не проиграешь" – пошутил отец. Оглядываясь назад, Рейчел решила, что это скорее расстроило её, такой повод поскандалить мог выдасться.
Неудобно, когда не было против чего бунтовать. Потом, конечно, стало проще. И всё благодаря Хлое.
Эх, если бы только они сбежали в ту ночь. Рейчел ведь, не колеблясь, поцеловала её по первому требованию. А потом сдала назад, и всё из-за отца-мудака.
"Ошибка вышла" – Рейчел в очередной раз обходила свалку. В последнее время она только здесь и тусовалась, предаваясь воспоминаниям – кроме них, у неё почти ничего не осталось. Это место когда-то было дорого Хлое, а Хлоя была дорога Рейчел.
А теперь она воссоединилась с подругой детства и, по совместимости, первой влюблённостью. Стоило признаться, Эмбер ревновала. Макс, по крайней мере была очаровательной. Отлично бы вписалась в их с Хлоей компанию, с таким усердием она расследовала исчезновение Рейчел.
"Надеюсь, ты выйдешь на верный след".
Марка Джефферсона любила вся академия. Во-первых, он был профессионалом в своём деле. Во-вторых, харизматичным мужчиной с отличным чувством юмора. А ещё он обладал связями, и открывал перед своими студентами двери в мир огромных возможностей.
Он был шансом выбраться из Аркадии-Бэй. Поэтому Рейчел доверилась ему, переходя, возможно, некоторые грани. Дорого же ей пришлось заплатить за это.
– Я думаю, в следующем месяце мы точно сможем свалить – сказала Хлоя за два дня перед свиданием Рейчел с Марком.
– В следующем месяце? Хлоя, мы уже ждём два года – Рейчел всегда оперировала местоимением "мы", подчёркивая их с Хлоей единство в желании покинуть эту проклятую дыру.
– Да, но мне нужно было кое-что утрясти с Фрэнком. Прости.
Её виноватый взгляд заставлял Рейчел таять. Это и её бесило.
– Не удивляйся, если я однажды просто исчезну из этого места.
Так и произошло. Почти.
"Рейчел была здесь". Надпись едва ли отражала действительность – Рейчел и так здесь, никуда не делась. Лежит мёртвая, не похороненная должным образом. Как-то шутки ради она искала в Интернете гробы, чтобы заранее выбрать кровать своего вечного упокоения. В итоге ей достался мусорный мешок – ну что за ирония. Тупой Марк.
Принцессам не подобает спать в мусоре. Кем бы себя ни считала Рейчел, статус элиты она так и не утратила. Школой, может быть, и вертели Виктория и Нейтан, но Рейчел была вечна, хотела ли она того или нет.
"Элиты, кстати, не торчатся" – однажды сказала ей Виктория. Но это было глупо: именно этим они и занимаются: голливудские звёзды и политики, музыканты и шишки большого бизнеса.
Наркотики были всё-таки плохой идеей. И под наркотиками Рейчел имела в виду Фрэнка.
В нём были что-то привлекательное. Он был бунтарём, отбросом, и это было важно. Но самое главное – Фрэнк был честен с собой и с остальными. Не пытался притворяться тем, кем он не являлся. Это подкупало, стоило признаться.
Рейчел всё равно далеко не уехала с ним. Возможно, именно Фрэнку стоило быть чуть менее собой. Сдержаннее. Но тогда бы ему попросту не нашлось места среди наркоторговцев.
До секса так и не дошло, спасибо и на этом. Фрэнка вполне устроил стриптиз от королевы Блэквелла. Он много смеялся – как бы Рейчел ни считала себя сексуальной, опыта в соблазнении взрослых мужчин у неё не было. Да и незаконно было это. Но что значит закон для наркодилера и одной взбунтовавшейся школьницы, тем более если она – дочь окружного прокурора.
– Фрэнк – игриво шептала Рейчел на ухо мужчине – давай уедем отсюда. Я, ты и Помпиду – мы счастливо заживём в Лос-Анжелесе. Ты будешь толкать наркоту для звёзд, а я буду работать моделью – по вечерам мы будем сидеть на пляже и любоваться на закат, попивая мохито. Я обожаю мохито, а ты?
– Ха-ха, нет – Фрэнк трепал своего пса за мохнатый бок – не люблю мохито. Ты уже и вещи собрала, а?
Рейчел ликовала. Наконец-то, кошмар длиной в жизнь в Аркадии-Бэй закончился. Настало время счастливой жизни в трейлере, то есть свободы. Каждый день был бы чем-то новым. Всё, как она мечтала. Почти.
– Прощай, дыра! – кричала Рейчел, высовываясь из открытого окна. Фрэнк уступил ей руль, и девушка чувствовала, как дорога до Калифорнии покоряется ей.
– Не оглядывайся – посоветовал ей Фрэнк – мы ещё не выехали из города. Ты, кстати, уже проебала поворот.
– Мы должны ещё кое-куда заехать – улыбнулась Рейчел.
Брови Фрэнка упали, подобно забралу.
– Куда это мы едем?
– Я хочу взять с собой Хлою – призналась Рейчел.
"Она же твой любимый клиент".
– Тормози! – грозно крикнул Фрэнк. Рейчел едва ли ожидала подобного.
– Фрэнк, что, блять, с тобой?
– Нет, это что, блять, с тобой. Что с тобой не так?! Авантюристка хренова!
Да, тогда Рейчел здорово испугалась. Отдавая себе отчёт в собственной глупости, она всё равно винила Фрэнка во внезапной вспышке агрессии.
– Вали отсюда – ударил Фрэнк по панели салона – ты пиздишь, то и дело, что пиздишь! "Я, ты, Помпиду", иди нахуй, сволота!
Рейчел не стала спорить. Резко схватив свои спортивную сумку и походный рюкзак, она выскочила из фургона, напоследок пнув Помпиду.
"Не стоило бить собаку", думала Рейчел, обходя невесомыми шагами их с Хлоей свалочное укрытие. "И не стоило связываться со Фрэнком".
Всё равно он бы повернул назад. У такого, как он, не было поводов уезжать из Аркадии-Бэй. Он и не уехал. Но он скучал по Рейчел. А девушка не знала, были ли эти чувства взаимными. Ведь Фрэнк не искал её, при этом нося её браслет и пряча её фотографии за четырьмя болтами.
Фрэнк отказался увозить её, следовательно, был бесполезен. И пах довольно дурно.
Воспоминания о бывших не нравились Рейчел, но без них нельзя было составить цельную картину её жизни. Каждый был средством в главной её цели: убежать из золотой клетки в несовершенный, но правдивый мир.
Увы, убежать удалось только в загробный мир. А ведь у неё даже не было гроба.
Жизнь – странная штука. Почему Рейчел не могла просто жить? Почему она не могла просто быть идеальной, хорошей, правильной? Это упростило бы многое. Но Рейчел неизменно хотела большего, словно сама тьма манила её в свои чёрствые объятия.
Может быть, всё обстояло иначе? Может быть, она была злом, в котором, так уж сложилось, поселилась часть света? Ей вечно врали, а она вечно была…
– Негативная. Я, разумеется, про фотографию. Посмотри, как тебе идёт тёмный. Окружена светом, а сама такая тёмная. Это один из моих любимых жанров. Я бы назвал эту работу "Внутренний мир"
И умоляю тебя, сделай лицо попроще. Ты портишь мой авторский замысел, грязное животное.
Раздражённые речи тупого мудака. Рейчел бы придушила Джефферсона, не будь её руки замотаны за её же спиной. Ей нравилось быть моделью, но это было за гранью. Власть, которой обладал этот урод, душила её похлеще верёвок, опутывающих её тело.
– Нейтан, будь добр, угости мисс Эмбер её любимым препаратом. Мне ещё предстоит запечатлеть главный снимок коллекции "Перерождение". Я так называю твой альбом – обратился Марк к Рейчел – я хочу продемонстрировать твоё перевоплощение из испорченной шлюхи в невинную деву, лишённую переживаний о земных заботах.
"Гореть тебе в аду, ублюдок".
Справедливости ради, снять жемчужину своей сраной коллекции Марк не успел. Рейчел сбежала на другой свет до того, как он успел сфотографировать её испуганное лицо.
"Обломись, хуйло"
Рейчел надеялась, что Макс его поймает. Она не видела её работ, но была готова поспорить, что та, в отличие от извращенцев Прескотта и Джефферсона, стремилась передать красоту жизни со стороны простого гостя человеческой жизни. Она не видела её работ. Но готова была поспорить.
"Интересно, сколько мне ещё осталось?"
Машина Хлои стремительно ворвалась на свалку. Рейчел осторожно выглянула из-за дерева. Её любимая Хлоя, в компании Макс, выскочила из машины и кинулась к месту захоронения девушки. Обнаружение. Слёзы. Ярость.
– Надеюсь, ты знаешь, что делать дальше. Пусть они страдают. Устрой им ад.
Прошептала Рейчел призрачным голосом в надежде, что её послание так или иначе дойдёт до адресата.
Всё-таки даже против смерти можно бунтовать.