…me gustas tú.

За десять лет мир успел стать сумасшедшим, думает Питер. Сенсорный экран телефона жалобно вибрирует, когда его едва касаются когти. Питер зол и порядком расстроен и идея почитать новости, и узнать все, что случилось за время, которого он не помнит или еще не пережил, тут как посмотреть, явно была не лучшей.

Теперь не нужно пользоваться почтой, чтобы написать кому-то сообщение, обилие социальных сетей выглядит как рай для мошенников, сталкеров и охотников. Выкладывать свою жизнь на всеобщее обозрение стало нормой. Даже у Дерека есть профиль в Инстаграм.

– Ты понимаешь, что это не безопасно? – Питер смотрит на повзрослевшего племянника с сомнением в умственных способностях последнего.

– Я учился в колледже и старался быть как все, – Дерек не отвлекается от сборки икеевской кровати, которую ему только что доставили.

Питер уже выразил свое неодобрение новой жилплощадью родственника и теперь взялся за остальные аспекты его жизни.

– У тебя он кстати тоже есть, – цепляя когтями шурупы мстительно скалится Дерек, – и тебе нравится отправлять мне всякую херню, чтобы выбесить. После твоего второго пришествия у тебя появилось много странных увлечений.

– Меня больше беспокоит, что случилось с твоим вкусом, – старший Хэйл нехотя помогает придержать короб, который у Дерека постоянно разъезжается, хоть тот и не просит, – вырыл бы нору и жил в ней, это место более отвратительно.

– Это хорошее место, – упрямится племянник.

И они спорят еще какое-то время, а потом едят пиццу.

Питер не особенно верит рассказам о своем сумасшествии. Дерек любит драматизировать. Питер понимал, что об убийстве Лоры племянник не врет, но не верил, что был настолько не в себе. О чем он никогда не скажет Дереку.

Младший Хэйл не показывал, но оборотень чувствует, что ему тяжело находиться рядом с ним. Дерек огрызался и подначивал с попеременным успехом. Он мог забыться на несколько минут и искренне улыбнуться, сказать, что купил любимое печенье Питера, а потом делал вид, что ему не было до этого дела. Но старательнее всего Дерек прячет свои переживания за родственника.

– Давай завтра, – Питер полулежит на диване закинув ноги на спинку, – сегодня хороший день и я не хочу его портить.

– Что если это необратимо? – Дерек откладывает инструменты, кажется сборка мебели перестала его успокаивать.

– Тогда я никогда не переживу худшие моменты в жизни, – отвечает оборотень с натянутой ухмылкой, – и это тело, – он обводит себя плавным жестом, – не станет на десять лет старше.

Дерек не стал комментировать, сосредоточив все внимание на инструкции к кухонным шкафчикам.

– Пожалуй оставлю тебя с твоим голландским лего, – поднимаясь и потягиваясь хмыкает Питер на гору коробок, – развлекайся.

На улице уже стемнело и лишь где-то на краю города, за лесом, алыми всполохами, затухал закат. Сегодня и вправду был хороший день. Прошла уже неделя и никаких изменений или странностей Питер не замечал. Он привыкал к новому времени, взрослому племяннику и мысли, что вся его семья мертва.

***

В комнате душно. Сухой, теплый воздух занимающегося дня проникал через приоткрытое окно. Меж не до конца задернутых штор на кровать падали слепящие солнечные лучи мешая спать. Он несколько раз перевернулся, прежде чем раздраженно выдохнув, улечься на спину и открыть глаза.

С улицы доносились едва уловимые запахи свежей выпечки и спелых фруктов, обжаренных кофейных зерен и бензиновых выхлопов. Сладкая пряность цветущих люпинов смешивалась с вонью раскаленного асфальта, табачным дымом и химикатами. У того, чтобы жить одному в центе Бейкон Хиллс, были свои плюсы, но он скучал по свежести леса окутывающей дом по утрам, по теплому запаху нагретой солнцем древесины и свежезаваренного черного чая. Даже по извечному шуму волчат и, чаще укоризненным, взглядам Талии.

Стоило сходить к ним. Подонимать Дерека или погулять с Корой по заповеднику, сводить племенников на пикник у озера. Мысли о сэндвичах и купании в прохладной воде окончательно подняли его с постели.

Питер успел умыться, когда стал замечать странности в своей квартире. Началось с мелочей. Гель для бритья, который он не помнит, как покупал, определенно больше, флаконов на полке в ванной, чем было вчера. На кухне обнаружились продукты, о приобретении которых он тоже не помнил, другая посуда и отсутствие любимой кружки. Но мелочи были мелочами, а вот новый паркет уже наводил на странные мысли. Если семья и хотела его разыграть, то заморачиваться настолько никто бы не стал. Да и как можно заменить пол, не разбудив спящего за стеной оборотня. Ему что-то подмешали?

Мысли о том, как он задаст кому-то хорошую трепку, прервались в гардеробной. И мало того, что его одежда теперь была более классической и вычурной, она стала на два размера больше. Питер думал, сколько придумавший все это идиот потратил денег на все эти итальянские туфли и ботинки из натуральной кожи, натягивая беговые найки, с размером обуви проблем не возникло.

Уже собираясь уходить он обнаружил новый замок в дверях и другой брелок на связке ключей, что стала значительно меньше. На парковке его ждала новенькая Shelby Mustang, о перезапуске этой модели он даже не слышал. Питеру начало казаться, что возможно, все происходящее просто нереально. Он ведь даже не смог найти свой телефон, чтобы позвонить сестре и сказать, как чертовски он зол и что она не спасет своих щенков от его праведного гнева.

Город изменился, хоть и не до неузнаваемости, но появились новые кафе и магазины. По улицам ездили машины, которые он видел впервые, Мстителей экранизировали [1], по радио рассказывали о нестабильности ситуации в Ираке после вывода американских войск, и Питеру начало казаться, что он сходит с ума.

Съезжая на грунтовку он сильнее сжимал руль, плохое предчувствие сковывало грудную клетку, в горле разрастался комок мешая дышать. Питер едва смог выбраться из машины, не рухнув на колени, смотря на полуразвалившийся дом с выбитыми окнами и обугленными стенами. У него не получалось сделать вдох, руки тряслись, по щекам потекли слезы. Он спит, или в бреду, это не реально. Не реально.

Оборотень опустился на одно колено, тяжело опираясь руками о грязную землю. Пространство перед глазами расплывалось, легкие горели от недостатка кислорода. Страх сковывал все тело, он не понимал, что произошло с ним или его семьей, слишком реалистично для кошмара, другая реальность, психическое расстройство. Что происходит.

– Питер? – голос опустившегося рядом с ним человека пронизан недоверием и удивлением.

Тяжелая рука опускается Питеру на спину в неловком жесте поддержки.

– Дерек? – не веря выдыхает он, смотря на мужчину перед собой.

***

Питер не слушал племянника и не собирался идти к Дитону, решать вопрос со своим внезапным откатом в позднюю юность. Он прекрасно себя чувствовал, он не помнил худшие события своей жизни, не помнил, как горел заживо и был заперт в собственном разуме в искалеченном теле, не помнил, как свихнулся и разодрал горло Лоре, не помнил, как любимый племянник разодрал горло ему.

Его еще не свершившееся прошлое могло сломать его снова. Разрушить психику и перемолоть сознание в труху. Питер уверен, для того, кем он станет, Дерек не покупает любимое печенье.

– Ты никогда не простишь меня за смерть Лоры, – говорит Питер, отпивая свежезаваренный чай из простой белой кружки, которую племянник приобрел там же, где и всю остальную обстановку своего нового дома, – а я простил тебя за то, что вы уехали?

– Мы никогда это не обсуждали, – Дерек отставляет свой чай и с силой сжимает пальцы в воздухе, новая мебель его пока еще заботит сильнее, чем закипающая внутри злость.

– Почему вы уехали? – Телефон Питера вибрирует, и он едва ли на секунду бросает на него взгляд.

– Не думали, что ты выживешь, Лора боялась, что Ардженты захотят добить нас, – Дерек дышит по схеме, которую минут двадцать назад видел по телевизору, в его подростковом возрасте Питер любил шутить, что племяннику было бы полезно освоить йогу со всеми возможными дыхательными техниками.

– Но вы же знали, что в стае у меня была возможность исцелиться, – отвечает Питер, а Дерек сбивается с квадрата дважды, прежде чем окончательно забить и просто посильнее сжать челюсти.

– Я не очень рационально мыслил тогда, – младший Хэйл не смотрит на него, куда угодно, но только не на дядю, этот Питер, что сидит перед ним, не был тем, кому он бы смог разодрать горло.

– А когда убивал меня ты рационально мыслил? – Питер продолжает пить свой чай, и чай ему вполне нравится, хоть он и не ощущает его вкуса.

– Я на приеме у психолога? – Дерек вскидывается и его глаза на секунду мерцают алым.

– Ты бывал у психолога? – Питер даже не усмехается, но Дерек все равно дергает плечами, – похвально.

– Я не желал тебе снова пережить, – племянник замолкает и все же вновь берет в руки кружку, но просто держит ее, он не любит зеленый чай, но его когда-то давно, в их прошлой жизни, любил Питер, именно этот сорт из лавки на углу Шестой и Франклин, – того, что ты пережил.

– Но сейчас ты бы был рядом, – Питер пристально смотрит на него, – или нет?

– Лора, – одним слогом, сквозь зубы, выдыхает Дерек, – ты убил Лору.

Питер больше не смотрит на него и не задает вопросов. Он допивает чай, споласкивает в раковине кружку, ставит на сушилку без единого звяка и уходит из лофта, оставляя Дерека вариться в развороченных, но не закрытых гештальтах.

Ему не плевать на единственного родственника, но разбираться с их общим дерьмом, когда он его даже не помнит, уже не кажется хорошей идеей. Как и выводить племянника на разговор, от которого их обоих раздирает изнутри, просто Питер умеет скрывать свои чувства.

Он постепенно успокаивается, читая +15 сообщений от одного из двух забитых в телефон контактов. Дерек вообще-то ему тоже часто пишет, но в основном о том, чтобы он не тянул с визитом к друиду. Стайлз же пишет обо всем подряд, игнорируя точки, запятые и время отправки сообщений.         Стайлз отвлекает его постоянно с момента их знакомства на прошлой неделе и это именно то, что ему нужно. Стайлз не знает, что общается с оборотнем откатившимся в прошлое, для Стайлза он просто парень из кафе, на которого тот пролил газировку. Для Стайлза он забывает, что не в своем теле и времени. И это еще одна причина, по которой он не пойдет к Дитону. Ему нравится здесь и сейчас, без пожаров, комы и ненавидящего его племянника.

***

Дерек становится все более настойчивым и навязчивым. И Дерек сам поговорил с Аланом. Что собственно и подстегнуло его гиперопеку. Питер погружен в телефон и болтовню Стайлза о том, что происходит с ним в школе и что ему бы хотелось повторить вчерашний вечер, он предлагает варианты фильмов на сегодня, если Питер не против. Питер не против, в его мыслях сидящий под боком подросток, хрустящий чипсами, болтающий о вымирании динозавров и ледниковом периоде, то как жестикулируя он задевает Питера локтем и касается его колена своим, никак не Дерек со своим вполне искренним беспокойством.

– Ты ведь сам говорил, что он не знает наверняка, – старший Хэйл все же отвлекается и смотрит на родственника с долей раздражения, Дерек что-то готовит, нож стучит по доске как топор палача.

– Питер, он уверен в том, что ничем хорошим для тебя это не закончится, – оборотень замирает, чувствуя, как когти впиваются в деревянную ручку тесака, в кухне резко пахнет свежей зеленью, – тебе нужно…

– Мне нужно, – жестко прерывает его Питер, – меньше всего мне нужно, чтобы ты меня ненавидел больше, чем есть сейчас.

– Я тебя не ненавижу, – Дерек втыкает нож тупым острием в бамбуковую доску, готовка его тоже не успокаивает, собственно, в присутствии Питера его не успокаивает ничего.

– Сейчас.

Он соглашается остаться на ужин, с условием, что Дерек не станет вновь поднимать тему его сверхъестественно-возрастных проблем. Питер по факту не знает взрослого Дерека, но уверен, что вот эта хозяйственность вперемешку с маниакальной заботой ему не свойственна.

По пути домой Питер покупает мороженное какое любила Кора и это его даже почти не трогает. Он мог бы спросить у Стайлза, но пишет лишь, что будет через пятнадцать минут и идет на кассу с двумя ведерками шоколадного Dreyer's.

Они сидят на полу перед телевизором, Стайлз в красной толстовке и Питер почти прикусывает себе язык, чтобы не пошутить про волков из старых сказок и красные накидки, но Стайлз не поймет или поймет и для Питера это примет ненужный исход. Питер не собирается узнавать, знает ли Стайлз про оборотней. Дерек лишь вскользь упоминал о подростках из стаи. Стаю Дерека Питер не особенно желает видеть или узнавать "поближе" будучи Питером без пожара и поехавшей крыши, и племянник послушно является единственным, кто знает о его "проблеме", Дитона Питер в расчет не берет, из друида и нужную то информацию клешнями не вытянешь.

– Так ты уже закончил колледж или еще учишься? – Стайлза на самом деле с самой вступительной заставки не интересует фильм, он смотрит на Питера и в ведерко с мороженным, когда Питер показывает, что заметил его пристальное внимание.

– Закончил Нью-Йоркский, – Питер помнит, как возвращался после колледжа в родной город, для его памяти это было шесть месяцев назад.

– Он в моем списке на поступление, – Стайлз улыбается, вновь принимаясь за мороженное, – правда я так и не определился с направлением, профориентация только в следующем году.

– Когда я писал эссе, был уверен, что выберу историю, но пошел на юридический, – Питер впервые задумывается, что даже сейчас их разница в возрасте достаточно внушительная.

– Зашита или обвинение? – Стайлз надеется, что Питер на той же стороне, что и его отец, пусть они и не в отношениях, и вообще знакомы неделю, а Лидия до сих пор вызывает у него теплые чувства, но ему нравится думать о будущем именно в этом ключе.

– Сопровождение сделок с недвижимостью, – смеется Питер, он даже почти не врет, для него стажировка у Мистера Уильямса была куда более реальной, чем пожар и все его последствия, – кажется это был важный вопрос?

– Мой отец шериф, – Стайлз опасается реакции и отводит взгляд в сторону.

– А я все сомневался в выборе, – Питер легко толкает его плечом, чувствуя, как уходит напряжение, – сестра говорит, что мне это не подходит. В ее картине мира я отмазываю мошенников и убийц ради больших денег.

– У вас сложные отношения? – Стайлз приваливается к его боку, ведерко с мороженным у него почти опустело.

– Сложнее, чем найти прецедент к самому безнадежному делу, – Питер старается не думать, что Талия давно мертва.

Стайлз почти спит у него на плече, обнимая за руку, его ровное дыхание касается ключиц и шеи, посылая по телу микро-разряды электричества. Хейлу хочется остаться в этом моменте, проживать его бесчисленное количество раз и это еще одна причина, по которой он не спешит с визитом к Дитону. Стайлз не будет спать на плече того Питера, которым он станет.

– Стайлз, тебе не нужно домой? – мягко спрашивает он, поглаживая парня по пальцам, сжимающим его предплечье.

– Нет, отец на смене, – сонно отвечает Стайлз, но все же открывает глаза расфокусировано оглядывая комнату, – но если ты хочешь я могу…

– Остаться, – договаривает за него Питер, прекрасно зная, что он имел ввиду обратное.

– Да, – соглашается Стилински и подвинувшись ближе, закидывает ногу на вытянутые ноги Питера устаиваясь удобнее и снова погружается в полудрему.

***

Скоро полнолуние и Дерек усерднее уговаривает его посетить друида. Питер упорнее отрицает наличие проблемы и отвлекает племянника расковыриваем старых ран, Дерек рычит, но не отступается, роль заботливой мамочки ему не идет, но Питер даже находит это приятным.

Каждая встреча со Стайлзом делает его барьеры и упрямство сильнее. Питеру раньше не нравились свидания и "все человеческое", походы в кино или ужины были лишь достижением цели, чем-то вроде обязательного пункта перед постелью. Со Стайлзом выходит иначе. Может покореженная и прибывающая в ахуе от смерти, откатов и потери памяти, психика решила над ним подшутить, но Питер втягивается в нормальные отношения стремительнее и безболезненнее, чем ему казалось должно быть. О том, что у них отношения никто не говорит, но Питер знает, что все свободное время Стайлз проводит с ним, а в несвободное их общение не прерывается в переписке. Дерек просит подумать о последствиях и, что он может умереть, а Стайлз предлагает прогуляться по заповеднику. Сегодня ночью обещали звездопад, и он увлечен грядущим событием уже несколько дней. Питер соглашается и переводит взгляд на племенника, понимая, что совершенно не слушал, о чем тот говорил последние несколько минут.

– Питер, какого хрена? – Дерек устало трет переносицу, ему давно надоело отрицать свое беспокойство за дядю, как и то, что кажется, что он единственный кого это вообще волнует.

– Дерек, я ценю твою заботу, но ты же видишь, я в порядке, и ты сам говоришь, что Дитон до конца не уверен, что со мной, – Питер поднимается из кресла и подходит к племяннику, кладет руку ему на плечо и с мягкой улыбкой говорит, – все хорошо и я схожу к Дитону, если это изменится, ты лучше займись своими бетами, мне кажется, от них никакого толка.

– Ты их даже не знаешь, – фыркает младший Хэйл.

– Но знал же, – на выходе из лофта ухмыляется Питер, обернувшись через плечо, – и разве они мне нравились?

Полнолуние только послезавтра и Питер не беспокоится о их ночной прогулке по лесу. На Стайлзе его любимая толстовка, он идет чуть впереди и без умолку рассказывает все, что знает о звездах, кометах и метеорных потоках. Питеру нравится голос Стайлза. Нравится то, как он эмоционально жестикулирует и увлекшись берет его за руку и тянет в глубь леса, подальше от светового шума.

– Мы почти пришли, – Стайлз ловко петляет между деревьями, перескакивая поваленные, но запинаясь на ровном месте.

– Ты хорошо знаешь лес, – Питер не сразу понимает, что они идут на поляну, куда редко забредают люди.

– Люблю гулять, – отшучивается Стилински и плюхается прямо на землю, трава немного влажная, но Стайлза это едва ли волнует, он нетерпеливо тянет Питера за рукав, – я не люблю насекомых, но это того стоит.

Хейл садится рядом и повторяет за Стайлзом, стараясь не думать о том, сколько мелких тварей ползает в этой сырой траве. Но Стайлз счастлив и они лежат рядом, пялясь на черное небо, усыпанное яркими точками, которые вот-вот с него сорвутся и полетят к земле.

– Стайлз, – тенет Питер, поворачивая голову к Стилински, – это чисто научный интерес или свидание?

– Оно не может быть тем и тем одновременно? – Стайлз находит его пальцы своими и мягко сжимает, давая возможность убрать в любой момент.

Куски комет, сгорающие в атмосфере, не интересуют Питера и на сотую долю так, как лежащий рядом человек. До Стайлза хочется дотянуться, коснуться и поцеловать.

– Ты не туда смотришь, – глаза Стайлза черные при отсутствии освящения и Питер тонет в них как в лесном озере, когда был совсем маленьким.

Эта бездна отзывается в его очерствевшей, прошедшей через дерьмо и мясорубку, душе тонкими уколами щемящей тоски. Хейл почти уверен, что жизнь не позволит ему быть счастливым, не с этим мальчиком, не в этом теле. И нет для него никакого долго. Он чувствует, как его мышцы не секунду немеют, и сразу же забывает об этом, потому что Стайлз опираясь на локте нависает над ним и целует. Не умело, но так искренне и по-настоящему. Так правильно. Его звезды рассыпаны по лицу его человека маленькими темными точками, он проводит по ним кончиками пальцев соединяя в созвездия, наслаждаясь настоящим, тем, что у него есть здесь и сейчас.

***

Питер не в порядке.

Он просыпается уставшим и почти не чувствует вкуса еды. Но чувствует вкус Стайлза, когда тот его целует.

Они проводят вместе так много времени, как только могут, Стайлз теперь делает домашку у него, пишет свои эссе перескакивая с темы на тему, готовится к контрольной по химии проклиная учителя. Их мир и их отношения существую в пределах квартиры Питера. Стайлз не задает глупых вопросов, почему они бывают вместе только в немноголюдных местах. Он и сам не готов рассказать отцу, что его парню больше двадцати. Ему плевать на чужое мнение, но он хочет сказать шерифу сам, а не спалиться в каком-нибудь кафе.

Стая вроде как знает о его отношениях, но эта тема не вызывает у них интереса и Стайлз впервые рад, что друзья его не слушают. Разве, что Скотт, по уши погрязший в проблемах с Эллисон и новых бетах Дерека, как-то вскользь упоминает, что рад за друга.

– Питер? – обеспокоенный голос выводит Хейла из очередного приступа спазмов, он с силой сжимает кухонную столешницу, едва не оставляя на ней вмятин, – что с тобой?

– Все в порядке, – ему немного тяжело дышать, но это быстро проходит.

– Ты же знаешь, что можешь рассказать мне, – Стайлз за него беспокоится, это не первый раз, когда Питера накрывает при нем, у него все чаще сводит мышцы и приступы становятся все длительнее.

Но если Стайлз осторожничает и просто внимательнее присматривается к нему, Дерек предпочитает крики и угрозы. Питеру плевать, что там рычит альфа, он ни из-за Дерека не может вдохнуть.

– Ты убиваешь себя, – племянник встряхивает его за плечи, – ты три месяца назад воскрес, чтобы вот так тупо сдохнуть и из-за чего? Из-за десяти лет, серьезно блять, Питер?

– Тебя это не касается, Дерек, – он уже может говорить и может оттолкнуть от себя младшего Хейла, на что тот рычит своим альфа авторитетом и злится, не вразумив и не достигнув нужного эффекта.

– В чем дело? – отступивший на пару шагов Дерек, вновь приближается и кладет руку ему на плечо.

– В том, – Питер сдается, – что, если я верну все как было, то потеряю то, что действительно для меня важно.

– Ты умрешь, если не сделаешь этого.

Дерек отступает и больше не лезет с расспросами.

***

В Риверсайде теплее и Питер оставляет пиджак в машине. Чистые одинаковые улочки с однотипными белыми домами с коричневыми крышами. Американская мечта за забором с газончиком. Будто декорации дешевого сериала. Но Питеру нужны ответы, и он здесь. Идет по дорожке без единого упавшего листочка на светлом камне плитки, ко входной двери со стеклянными вставками. Теперь он знает точно, где бы никогда не хотел жить. Он нажимает на кнопку дверного звонка и ждет. Женщина открывшая дверь окидывает его долгим пустым взглядом, жестом приглашает пройти. Она вся состоит из плавных линий и обернута в дорогую хорошо скроенную ткань. Питер ведьм так и представлял. Собственно, все его знания о ведьмах основываются на сериале Сверхъестественное.

Он не пьет предложенный кофе, даже не прикасается к чашке. Он задает вопросы и не получает ответа. Точнее ответ не тот, которого он ожидал, и Питер злится. Женщина поднимается на ноги и велит ему убираться. Она молчит, когда вместо прощание он бросает что-то о ярмарочных гадалках.

На пол пути к Бейкон Хиллс его отпускает, он найдет способ вернуть свои силы, он их чувствует, он знает, что он все еще альфа и плевать, какого там цвета его глаза.

***

Питер замечает, как Стайлз все чаще цепляется за него. И это не мило и совсем не возбуждающе. Стайлз жмется к нему так, будто он умирает и у них кончается время. Питер не хочет признавать, что это действительно так, но Стайлз все чувствует и понимает, хоть и больше не спрашивает, получив сотое "в порядке". Он чаще хмурится и зависает, пребывая где-то глубоко в своих мыслях. И при любой возможности держит Питера за руку. "Я не смог попрощаться с мамой" как-то раз не аккуратно вырывается у него, и он тут же касается пальцами губ, будто бы не верит, что правда озвучил самую страшную мысль. Он понимает, что его жизнь теперь вращается больше вокруг Питера, не Скотта, стаи и волчьих проблем, а человека, которого он знает два месяца и которого не может потерять. Никак, ни по каким причинам.

Он пытается влезть в больничную базу и осознает, что не знает фамилии Питера, не то, чтобы Питер спрашивал что-то такое у него. Они вообще не очень-то интересовались личными данными друг друга, но Стайлз понимает, что спрашивать сейчас будет крайне глупо, и пытается незаметно найти какой-нибудь документ, хоть что-то в квартире Питера, и не находит. По факту он ни черта не знает о Питере и это едва ли волнует Стайлза, если бы не его состояние.

Питер почти не спит, Стайлз замечает это когда ночует у него, он становится рассеянным, и Стайлз так и не понимает причины его проблем с дыханием, это не астма, он уверен, потому что дружит со Скоттом с третьего класса.

– Надо поговорить, – Стайлз почти подпрыгивает на водительском кресле, когда Дерек без приглашения плюхается на пассажирское прямо на школьной стоянке и хлопает дверцей так, что привлекает внимание подростков, что копаются у машин на соседних парковочных местах и Скотта, зависшего у выхода из здания и отвлекшегося от разговора с Айзеком, – не здесь.

Стайлз не спрашивает и просто заводит машину. Он останавливается на обочине тихой улочки и нетерпеливо стучит по рулю.

– Дело в Питере, – Дерек разглядывает что-то, одному ему известное, за лобовым стеклом.

– Каком Питере? – Стайлз почти растерян.

– Ты много Питеров знаешь? – у Дерека, сколько помнит Стайлз, всегда было плохо с терпением, но сейчас он само умиротворение и спокойствие.

– Больше одного, – недоверчиво разглядывая оборотня Стайлз почему-то уверен, что это будет плохой разговор, хуже того, где в конце его прикладывают головой об руль.

– Это тебе так кажется, – Хэйл на него не смотрит.

Дерек давно усвоил, что от Питера одни проблемы. Но вот, что Питер станет его проблемой для него в новину. А еще Дерек никогда не питал теплых чувств к детективам и стал героем одного из них. Этакая волчья Нэнси Дрю, разыскивающая причину долбоебизма любимого дядюшки. И вот к чему он точно был не готов, так это, что причиной окажется Стайлз. Чертов Стайлз, которого Питер из две тысячи двенадцатого терпеть не мог. Стайлз, вообще не скрывавший, что предпочел бы видеть Питера и дальше гниющим в земле. И вот они здесь.

– Мне не нравится этот разговор, – Стайлз мотает головой, Стайлз отказывается вдумываться в ту логическую цепочку, которая уже сложилась у него в голове, Стайлз слишком сообразительный, ему не нужно, как Скотту, все разжевывать.

***

В квартире темно и Стилински молится всем волчьим и не волчьим богам, чтобы не наткнуться на труп своего чертового парня, которого он разумеется прибьет.

– Питер, – он начинает с главных комнат и добирается до спальни последней, – Питер, я не знаю почему, но я уверен, что ты дома.

Хэйл слышит родной голос и подтягивает к груди колени, глупо надеяться, что Стайлз не облазит тут каждый угол. Он все-таки сходил к Дитону, когда очередным утром проснулся и не смог двинуться больше получаса. Неясные обрывки воспоминаний наводнили голову всепоглощающим, разъедающим здравый смысл, страхом и он обратился к друиду. Выслушал пространную завуалированную речь о своей тупости, получил склянку с какой-то дрянью и инструкции по применению, и был выдворен за дверь, разумеется вежливо.

Он хотел попрощаться со Стайлзом, сказать, что уезжает навсегда и тот ему больше не нужен, хотел придумать самый жестокий вариант, чтобы разбить мальчику сердце так, что тот никогда, даже на секунду, не задумал бы его искать, но не смог.

Питер выпил содержимое стеклянного флакона, взял в руки телефон собираясь написать Стайлзу, что сегодня они не смогут встретиться, но тут же отрубился не успев его даже разблокировать.

Чтобы через пару часов очнуться уже совершенно другим Питером Хейлом, с абсолютной кашей в голове и дичайшей мигренью. Он как-то на автомате переоделся, почти располосовав когтями ставшую тесной одежду и так и осел на пол в гардеробной, прислоняясь к стене и сжимая голову руками.

Питер не считал сколько он там просидел, но спазмы и приступы тошноты стали отступать, чуть позже он услышал, как шуршит в дверях ключ. Ключ, который он сам дал Стайлзу.

– Ты же не от меня тут прячешься? – Питер не поднимает головы, лишь замечает носки кроссовок возле своего берда.

Стайлз садится рядом и тянет его руки, которыми тот сжимает виски, на себя, Питеру тяжело двигаться, и он почти не сопротивляется. Он знает, что Стайлз упрямый и всегда добивается своего.

– Знаешь я целую речь приготовил о том, какой ты идиот, раз решил угробиться из-за меня, – Стилински держит его ладони в своих и мягко поглаживает, в его голосе нет ни злости, ни разочарования, ни презрения, – а ты сам одумался.

– Вспомнил кому, – Питер едва может шевелить языком, но все же отвечает, он даже с вернувшейся памятью хочет, чтобы Стайлз знал, что он умрет за него, но точно не так, – долго не мог пошевелиться и вспомнил.

– Волчонок, – тихо выдыхает Стайлз одним движением поддаваясь вперед и обнимая его.

Питер аккуратно касается кончиками пальцев спины Стайлза, выступающих позвонков и линий ребер, ему нужны доказательства, что все, что происходит, реально, что Стайлз реален, и он не сошел с ума окончательно.

– Это было так глупо, Питер, – Стилински чуть отодвигается, чтобы посмотреть оборотню в глаза, – самый идиотский твой поступок.

– Ты не прав, – у Питера расфокусированный взгляд и дурная улыбка на губах, – тебя бы здесь не было сейчас, если бы я не тянул до последнего. Я не знал, что мы знакомы.

– То есть по-твоему мы просто знакомы? – Стайлз кладет ладонь на щеку Хейла заглядывая в глаза, – ты пытался меня убить, похитил, а потом цеплялся при любом удобном случае.

– Я никогда не пытался тебя убить.

– Ну конечно.

– Теперь проблемы с памятью у тебя?

– Очень смешно.

– Вообще-то…

– Питер, не будь придурком, – Стайлз обхватывает его лицо второй рукой и приблизившись целует, едва касаясь губами губ.

Питер все еще чувствует себя обдолбанным от друидского варева, но эти звезды, загорающиеся под веками от прикосновений его человека, не имеют к этому ни малейшего отношения. Его отпускает медленнее, чем хотелось бы, Стайлз устраивается под боком, головой на плечо, держа за руку и закидывая ногу на его бедра. Стайлз все тот же с кем он засыпал в одной постели вчера и с кем проснется завтра.

– Мы не расстаемся? – Питер чувствует, что Стайлз не спит, его выдает дыхание и как нервно подергиваются пальцы.

– Нет, – в голосе Стилински слышится привычное для их прежнего общения раздражение, – или ты этого хочешь?

– Нет, – Питер прилагает усилия чтобы повернуть голову и поцеловать Стайлза в висок, – я хочу тебя, проспать пару дней и есть, знаешь, я будто бы месяц голодал.

– Ты почти ничего не ел в последнее время, – Стайлз сильнее сжимает пальцами его руку, – это было, – он на секунду замолкает, подбирая слова, – страшно. Знать, что с близким человеком что-то происходит, но ты ничем не можешь помочь.

Питер сжимает челюсти, Стайлз поднимает голову чтобы посмотреть на него, глаза оборотня на секунду вспыхивают алым.

– Дерьмо, – тихо выдыхает Стайлз, носом утыкаясь в ключицу своего волка.