цветы умирают от мороза. увядая, они чахнут в печали, ведь пик их красы давно прошел. они умирают не столько от холода, сколько от тягостного осознания на закате своей жизни, что отведенное им время прожито зря. остатки своих безрадостных дней цветы влачат жалкое существование в тени, дожидаясь собственного конца.
непонятый человек наблюдает за каждым растением в своем саду, видит, как гаснут светлячками крохотные души, с некоторыми расправляется сам, нещадно срезая. в его саду растут всех мастей создания — от лотоса до корицы — однако ж в сердце хозяина сада нигошеньки по-теплому живого не произрастает.
сколько непонятый человек ни сажает в своем саду цветов, они саднят его взор. не существует в саду растения настолько прекрасного, чтобы вызывать всплеск восхищения и искреннее желание посвятить себя заботе о нем.
зимой человеку тоскливее обычного. в морозы сад пустеет, обличая одиночество своего хозяина. никогда он в жестокой схватке своих мыслей не выигрывает, оттого и трусливо сбегает, подальше — от них, мыслей собственных и пустого, голого сада. непонятый человек бродит по праздничным улицам, оглядываясь на мир несправедливо кривых зеркал, и широко, отчужденно улыбается.
он думает, что мерзнет в своей куртке, только вот это внутри все ещё пощипывает холодом.
в этот раз сливы цветут тихо, будто бы умирающе. непонятый человек замечает обглоданные прожорливой природой ветви и, рассматривая редкие красные цветы, протаптывает дорожку на только-только выпавшем снегу.
он направляется в определенное место, одно очень особенное, самое лучшее место для любования цветущей сливой, которое нашел когда-то своими незатейливыми прогулками.
крохотные цветы ему не противны, но всё-таки есть более прекрасное создание в чужом саду: неброское, но запоминающееся, с частыми лепестками-ресницами, худыми островатыми листьями и рельефной темной сердцевиной. это создание денонощно в этом саду, будто раз за разом дожидается встречи с ним, будто испытывает терпение непонятого человека — сорвется ли? заберет? пересадит к себе?
этот необычный цветок, небоявшийся мороза ранними зимними вечерами, — одинокий человек, сам хозяин чудесного сливового сада, чьи ворота тот открывает столь редко, что за прошедший десяток лет сливы расцвели перед глазами всего нескольких людей.
цветение сливы мало кому интересно. сад, сплошь засаженный лишь ей, пустует, как и сад непонятого человека. однако пустует он иначе.
весь этот десяток лет хозяин сливового сада выращивал его для любования других, никогда сам цветением не интересуясь. и, убывая, близкие люди забирали с собой краски сада. хозяин остаётся в праздном одиночестве, без обязанности восхищать чужой взор. одинокий человек живет счастливо, но иногда заглядывает, открывая ворота в сливовый сад, не в силах расстаться с ним навсегда, в надежде, что кто-то ещё вернется и останется с ним, а не цветением слив.
с тех пор, как одинокий человек распрощался с последним другом, которому был приятен сад, он перестал уделять сливам внимание. деревья уже не такие мощные как раньше, больные, с хрупкими ветвями и редкими цветами. одинокий человек, смотря на них, с приятной тоской думает, что такое цветение будет только отторгать, поэтому на него никто не взглянет. одинокий человек потихоньку увядает вместе со своим детищем, ведь такова цена свободы и желанного им одиночества. хозяин сливового сада не против сгинуть вместе с ним.
непонятному человеку чужд собственный сад, но этот, неопрятный, дикий, погибающий, ему нужен. непонятый никем человек запоздало нашел того, кто понимает его и принимает.
шаркая ботинками по хрустящему снегу, он смотрит на свое прелестное создание, а одинокий человек недовольно зыркает ему в ответ, вжимая голову в плечи.
– а-сюй так желал встречи со мной, что пришел на полчаса раньше?
– ты опоздал. – человек, названный а-сюем, стряхивает снег с верхней одежды руками, болезненно-бледными и сухими.
– замерз?
и клокочет что-то внутри, что-то в непонятом сердце холодном прорастает, что-то теплеет в груди одинокого человека. только взгляд его острый не смягчается, а сам он уставше вздыхает, позволяя вопросу расплыться в зимней тишине.
– пойдем в тепло, – продолжает непонятый человек.
– ты же пришел смотреть на цветение.
– цветение сливы сохранится и на следующий год, а... – слова «а ты — нет» так и вырываются изо рта.
– я не превращусь в сосульку, – одинокий человек ухмыляется, смотря на непонятого человека, застывшего со сложным лицом. – давай посмотрим на цветение сейчас.
непонятый человек присаживается рядом, нарочито касаясь чужого плеча, и переключается на разговор ни о чем. одинокий человек и его сливы слушают.
впервые непонятого человека слушают так, внимая каждому слову, даже если несет он полнейшую околесицу. он хочет бросить свой чахлый сад и остаться здесь, зная, что на него пофыркают, но примут. ведь одинокий человек странно чувствует, как в груди распускаются цветы, видит, что этому глупому непонятому человеку не нравятся сливы, но он отчего-то не покидает их.
избравший тишину человек запоздало нашел того, кому нужен он, а не его заслуги.
жалко лишь, что нашли они друг друга в тот момент, когда слива в чудесном саду одинокого человека цветет в последний раз.