Она действительно сошла с картины малоизвестного художника, чье имя, нам теперь не узнать, но, если он еще жив, и когда-нибудь объявится, надо отдать ему должное — он сотворил нечто прекрасное.

В ней есть все, чему может позавидовать самый обычный, любой человек планеты Земля. Многие люди говорят, что внешняя красота неважна, но любой другой идеалист опровергнет это, и он будет прав. В ее сторону. Длинные каштановые волосы плавно спускались на ее плечи, и когда дул легкий ветер, они могли напоминать волны, в самом спокойном море в какой-нибудь замедленной съемке фильма.

Вы видели ее глаза? Как бы их описать. Просто «яркие и зеленые» недостаточно. Этот цвет настолько глубоко отпечатывался в памяти, что их невозможно было забыть ни на следующий день, ни через неделю, ни даже через год. Глаза ее были большими, и глубокий зеленый цвет переливался на свету, превращаясь в изумрудный цвет.

Наверное, так будет лучше для описания, но в этом нет уверенности.

Тонкие запястья, точно такие же тонкие и длинные пальцы. Оно и понятно, ведь она, хоть и не часто, играла с самого детства на фортепиано, и пальцы ее так и передвигались плавно с одних клавиш на другие.

Умна, красива, и талантлива. Казалось бы, она может заполучить в этой жизни все, но, к сожалению, в этом мире везет только тем, кто этого совсем может не заслуживает. Она всегда держится отстраненно к своим проблемам, и решает их по мере поступления, выстраивая целые стратегии, инструкции.

Манипулятор? Нарцисс? Пожалуй, это про <i>нее</i>, но не по отношению к близким ей людям. А они были, хоть она этого и не признает никогда. Их можно сосчитать по пальцам одной руки, но как-никак это уже одна составляющая ее часть. Злость она могла не скрывать, и скалилась при первой же возможности.

Что самое забавное?

Ее это не делало плохим человеком.

На дворе лето, какой год — совершенно неважно. Она возвращается домой и первым делом скидывает рюкзак на пол. Из кухни сразу же игривой походкой ей навстречу бежит кот; такой мягкий, черный, с такими же зелеными глазами, как у нее. Садится возле рюкзака, переводит на нее взгляд и издает тихий звук, не похоже на обычное «мяу». Она старается не смотреть на себя в зеркало, которое стоит напротив нее, потому что ненавидит свое отражение в зеркале, поэтому концентрирует свое внимание на четвероногом друге, который ждал ее дома. Она слегка улыбается приветствию кота, и продолжает смотреть на него, потом, наступая с пятки на пятку, скидывает с себя кроссовки.

— Привет, дорогой, — говорит она коту, и сразу же берет его на руки, зарывается носом в его шерсть возле уха, слегка целует. — Я так скучала по тебе.

Это единственное существо, которому она может так сказать, не считая тех моментов, когда ей приходится из себя это вытягивать. Но не будем о плохом сразу, всему свое время.

Кота зовут Вельвет. Не только в честь ее любимого торта, но и по счастливой случайности, она нашла его еще котенком в парке, закутанного в вельветовый пиджак.

Тогда был очень странный день. Он и она встретились совершенно случайно, они не должны были тогда пересечься, долгое время они просто не поддерживали контакт, и хоть им двоим было от этого больно, и грустно, но каждый старался держаться столбом, чтобы не показать вида. Глупое стечение обстоятельств. Глупая гордость, данная каждому человеку. И глупые мысли по поводу того, что рано или поздно станет настолько поздно, что мы больше не сможем сказать человеку «прости меня».

Шел дождь, он полил с неба неожиданно, и чтобы не промокнуть до конца, она бежит переждать его под крышу одной из детских площадок. На ней уже никого не было. Она обхватывает себя руками, и начинает трястись от холода. Настолько растерянной она еще не была, совсем вылетело из головы, что нужно было взять с собой хотя бы толстовку.

Дождь только усиливался. Настолько сильно, что вдали уже трудно было разглядеть что — либо. Ветви деревьев покачивались из стороны в сторону, и, казалось бы, что одно из них вот-вот рухнет, не выдержав природную стихию. Смысла бежать к метро уже не было, это слишком опасно, да и разглядеть что-либо на данный момент было действительно очень трудно.

Как только она подумала об этом, послышались глухие быстрые шаги по лужам позади нее. Кого-то слегка замучила одышка от того, насколько быстро бежал человек. Краем глаз она заметила черный зонтик в руках, который тут же мигом закрылся, потому что незнакомец решил скрыться под одной с ней крышей на детской площадке, рядом с песочницей. Для нее, к сожалению, этот человек не оказался незнакомцем. Это был Он.

На мгновение, она затаила дыхание, надеясь на то, что он не заметит ее присутствия, и так и останется стоять к ней спиной. Это мгновение, казалось бы, длилось вечно, и ее надежда быть незамеченной были напрасны. Он уже смотрит на нее, и точно так же ждет хоть какой-то ответной реакции. Старается не показывать своего удивления, но она то это видит. Как и он ее. Она резко отвернула от него голову, и обвила себя руками еще крепче.

Нет, только не это.

Он осторожно приблизился к ней:

— Привет.

Уходи, и найди себе другое место для укрытия, подумала она, но вслух этого она не стала говорить, поэтому просто промолчала. Прикидывается глухой, делает вид, что не расслышала, или просто проигнорировала. Пусть думает, что хочет.

— Если тебя тяготит мое присутствие, то можешь не переживать. Я подожду немного здесь, и вызову себе такси.

Она молчит, только и могла думать о том, что сегодня теперь это один из худших дней в ее жизни. Она не смотрит на него, но слышит, что он делает; как он раскрывает молнию своего рюкзака, что-то достает из него, и снова закрывает его обратно. Чтобы как-то абстрагироваться от всего этого, она прикрывает глаза, но не слишком надолго, потому что на ее плечи осторожно ложится его кофта. Не сдержавшись, она оборачивается в его сторону, и их глаза снова встречаются. На секунду ей стало от этого даже тепло на душе, потому что, как-никак, она скучает по нему, но сказать об этом вслух? Только умыть руки, и снова забыть об этом человеке. Она снимает с себя его одежду, освободив тем самым руки, но тут же поняла, что, сейчас можно и потерпеть, сунула руки в рукава, застегнула молнию. Накинув на голову капюшон, она все равно обнимает себя за плечи, и, прикусив уголок нижней губы, тихо произносит:

— Спасибо.

Он тоже молчит и облокачивается спиной о ветхую стенку песочницы. Его взгляд устремлен в ноги, видимо, задумался о чем-то, или просто начал вспоминать то, что произошло между ними. Как вся страсть, вся любовь, вся их жизнь была настолько прекрасной, как в один момент просто перестало иметь смысл.

— Как ты поживаешь? — Она решает все-таки поинтересоваться, и как-то продолжить разговор, раз уж они тут вдвоем застряли. Она не пытается наладить с ним контакт, снова подружиться, дружить для нее с ним было равносильно тому, что она просто сломается.

— Хорошо, — коротко ответил он, и поднимает свой взгляд на нее, устанавливая зрительный контакт. Его карие глаза были темнее, чем обычно, и она сразу же понимает, что все не так уж и хорошо, как он хочет преподнести. Или он сам пытается себе это внушить. Почему так хочется протянуть к нему руки, и просто обнять? — А ты?

— Тоже замечательно, — она одергивает плечами от холода, и отводит от него взгляд.

Он улыбается и устремляет свой взгляд вдаль, но через мгновение, его лицо принимает больную гримасу.

— Ты ничего не слышала?

Она привыкла, что он слегка со странностями, но сейчас огонек в его глазах сменяется на холодный, и слегка испуганный взгляд, поэтому она сразу понимает, что он не шутит.

Но она ничего такого не слышит, что могло бы привлечь ее внимание. Он начинает резко оборачиваться на звук, который слышит только он, и начинает теряться, когда не может уловить его.

— Что именно? — решает спросить она, и так же, как он, начинает оборачиваться из стороны в сторону, не понимая, что происходит.

— Нашел, — отвечает парень, и сует ей в руки свой зонт, и рюкзак. — Я сейчас вернусь.

Он выбегает из-под крыши навстречу проливному дождю и бежит в сторону закрытой спортивной площадки. Она хочет позвать его по имени, но вспоминает, что он его ненавидит. Прямо сейчас она за него начинает беспокоиться. Она сверяется с наручными часами: прошло три минуты, а его силуэта все также не было видно. Как только она подумала о том, что нужно бы пойти за ним, он показался из-за угла, и, ускоряя шаг, приближается к их бомбоубежищу на детской площадке. В руках он держит что-то непонятное и она на мгновение напрягается. Когда он переступает порог песочницы, она подмечает что это вельветовая ткань, и, судя по всему, пиджак. Странное, конечно, явление.

— Ты представляешь себе это? — спрашивает ее парень, вытянув тем самым из своих мыслей. Его снова начинает мучить одышка, по вискам и лицу стекают капли дождя, собираясь в районе подбородка, и одной тяжелой каплей падают вниз, прямо на песок. Прочитав по ее взгляду, что она все еще не понимает, что происходит, он просто раскрывает что-то похожее на воротник. Оттуда показывается маленькое черное и пушистое ушко. Животное дрожит от холода, и жалобно пищит. Взгляд ее меняется на милость, и она берет пиджак вместе с котенком себе на руки.

— Я заберу его, — констатирует она, и снова накрывает малыша, пряча его от шумного дождя. — Не бросать ведь.

— Давай вызову тебе такси, и ты завернешь его в мою кофту? — сказал он в ответ, и достает мобильный телефон из кармана. Ловкими движениями пальцев он вводит данные их местоположения и дожидается оповещения, когда приедет машина.

— А ты как доберешься домой? Тоже можешь замерзнуть, и будешь похож на этого котенка, — слегка с саркастичным тоном отвечает девушка.

Он же молчит на это, и его выражение лица ни на секунду не меняет выражение.

— Через две минуты машина приедет.

Как быстро, думает она, и ей от чего-то вдруг становится не по себе. Можно даже сказать, немного больно. Интересно, они еще увидятся в этой жизни? Забудет ли она его когда-нибудь?

— Спасибо тебе, — снова тихо говорит, и видит, как свет фар медленно приближается к ним. Дождь все еще не прекращается, и ей кажется, что даже наоборот, он стал сильнее прежнего. Эти две минуты так быстро пролетели, или просто система такси такая нестабильная?

Он подходит к ней вплотную:

— Я помогу, — шепчет он. Старается не показывать то, что ему тоже сейчас больно, но она это чувствует. Не было смысла говорить об этом.

Он забирает из ее рук пиджак с котенком, и тот снова жалобно мяукает. Улыбнувшись, он прижал ткань к себе, и что-то тихо шепчет малышу, но она так и не смогла разобрать, что именно. Закинув одной рукой рюкзак на плечо, он раскрывает зонтик над ней, и взглядом указывает на остановившуюся машину. Их зрительный контакт продлился недолго, и они медленным шагом направились к такси.

Она открывает дверь и падает на заднее сиденье, сразу же после этого протягивает руки к парню. Он же вручает ей черного малыша, без вельветового пиджака — он остался у него в руках.

— Не думаю, что дальше нужно его везти в этом. Можешь его согреть сама. Как назовешь?

Она смотрит на худого котенка. Он раскрывает свои зеленые глаза, и устремляет взгляд на нее. Теперь он спасен, и ему не из-за чего беспокоиться.

— Вельвет, — пожав плечами, отвечает она.

— Кофту можешь оставить себе, — отвечает на это парень, и бесшумно закрывает дверь машины.

Она сразу же трогается, медленно так, как будто специально.

Вельвет забивается ей под локоть, пытаясь согреться. Она была не против, но сразу после того, как он скрылся с поля ее зрения, она больше не могла сдержать эмоции, и, опустив голову, из ее больших и глубоких зеленых глаз начали литься бесшумные слезы.

Прошло три года после этого, и Вельвет уже вырос большим, упитанным и сильным котом. Он каждый раз встречает у дверей своего спасителя, и по-доброму трется головой о ее руки, с тонкими и длинными пальцами, с удовольствием залезает к ней в постель под одеяло, и спит рядом, в тепле, и уюте. Когда она уходит куда-то из дома, то он запрыгивает на подоконник, и с интересом выслеживает ее до тех пор, пока она не скроется с глаз кота. И только тогда он слезает с подоконника, и с важным видом начинает расхаживать по квартире, охраняя территорию. Только после первого обхода он может позволить себе расслабиться, и немного поиграть, а потом снова все по-новому. А многие говорили, что коты не такие преданные, как собаки.

Но за три года чьи-то сердца все еще не окрепли.

Прошло столько времени, так почему же чувство непонятной вины ее все еще не отпускает? Правильно ли она с ним поступила? Что, если бы она дала ему выговориться, ведь она бы поняла его с полуслова, но вместо этого, она только отдала ему все те вещи, которые напоминали ей о нем, и сказала, что не хочет их видеть. Она не пытается действовать из жалости. Просто в какой-то момент, она поняла, что устала. Но от чего именно устала?

Понятие «усталость» очень растяжимое.

Просто в какой-то момент она разглядела в нем слабину, и чем больше он пытался скрывать это, тем все сильнее дыра в его груди все росла, и росла. Он перестал контролировать себя, свои слова, действия. Каждый раз, когда их встреча заканчивалась, на не очень хорошей ноте, она садилась в поезд метро и наблюдала, как тот чувствует вину за то, что обижает ее, как хватается за голову, и начинает себя бить кулаками по вискам. И в этот момент, поезд трогается.

Вот от этого она и устала.

Она ведь могла помочь ему. Ведь он был не один. Он был с ней.

Но почему не помогла ему? Она слышала от знакомых, как он пытался покончить с собой, но не то чтобы ему это не удавалось, просто находились люди, которые его останавливали в самый пик его белой пелены перед глазами. В какой-то момент, она даже думала, что зря они решили распоряжаться его дальнейшей судьбой, ведь кто знает, вдруг ему было бы гораздо легче где-то там, чем здесь, на земле. Иногда эта мысль делала ей больно.

Почему же она все еще не может забыть его? А он ее забыл?

Где-то глубоко, в одном из ее дневников есть их совместная фотография. Это единственное, что она позволила себе оставить в память о нем, но пообещала себе, что никогда не откроет ни этот дневник, ни этот ящик. Вслух она вряд ли признается в этом.