- А ты, может, Касима Рэйко? - первое, что Рензо спросил у него, как только увидел.
"Касима Рэйко" не попытался догнать его или убить, даже из воды не соизволил вылезти - только бровь поднял, как бы спрашивая "роняли тебя в детстве, да?"
- Касима Рэйко - девушка; ну а ты, хоть и ребёнок, пока не выбесил меня настолько сильно, чтобы убить захотелось.
"Касиму Рэйко", как оказалось, родители назвали Аказой - древнючее имя с таким же древнючим написанием - и за попытку пошутить Аказа окатил его водой.
"Касима Рэйко" - тупо, окей, но - объективно! - на подозрение были все основания.
Аказа был по пояс в воде, ног не было видно, типа, вообще, хотя вода в озере не мутная и не сильно тёмная, и держался он настолько легко, словно риска пойти ко дну не было.
- У тебя травма, что ли, на этой почве?
Вопрос закономерный - между зубрёжкой материала к экзаменам над ним можно было бы и поразмышлять, но это, конечно, при условии, что экзамены он сдаст хорошо, найдёт подработку на лето подальше от дома отчего и по шапке не получит.
Аказа не упускал возможности пошутить каждый раз, когда они пересекались ‐ около озера было тихо, детвора уставала плескаться где-то после полудня, и потому можно было спокойно готовиться ‐ то плескался, то руками жесты странные делал, как бы жути нагоняя, да потопить обещал.
- Ты же не русалка.
- А что, не похож?
- Не очень.
Стриженную русалку с выкрашенными волосами и татушками Рензо, честно, даже в самых чокнутых фильмах не видел - хотя артхаусное кино с таким фриком в главной роли, может, получилось бы занятным.
У Аказы всегда были чуть синюшные губы, ледяные руки и видок в целом, как у покойника-утопленника - нездорово-белая кожа этому виду придавала большего колорита, или стрёма, тут уж кому что ближе.
Аказа в их редкие встречи всегда плавал или расслабленно опирался локтями о ступеньки мостика, с которого посетители пляжа любили сигать в воду.
Когда Рензо спрашивал ‐ несерьёзно, конечно ‐ не причастен ли Аказа к мелькающим в СМИ то тут, то там случаям утоплений, ему в лицо неизменно летели ледяные капли.
После этого Аказа обещал утопить его собственноручно.
Рензо отшучивался - "после экзаменов".
Жёлтые газетёнки, когда время близилось к этим самым экзам, полоскали по второму кругу новость об очередной девочке из какой-то суперкрутой гимназии, об её смерти и разрушенной непонятно кем судьбе.
Маньяк на озере, хорошая байка - на последнем экзамене одноклассница из драмкружка, пока накручивала светлые пряди себе на пальцы, слёзно клялась, что в случае неуда тоже утопится ему на радость - и это уже, если честно, напоминало материал для проходного детектива.
Рензо во время экзамена мысленно себе клялся лист с плохим баллом пустить на самокрутки - это всё ещё при условии, что отец мог ему за такое и уши надрать.
Обошлось без самокруток - на зависть драмадуре экзамен он сдал.
- Я напишу тебе послание и оставлю около озера.
Его за это послали нахер.
Дважды ‐ Аказа тоже, но за "загрязнение озера".
Ой-ой, будто Рензо действительно был виноват в том, что ветер стих, стоило ему сложить листок самолётиком и запустить в полёт.
- С каникулами, что ли, школота.
- Универ найти и закончить успею, а ты, Касима-сан, так и будешь здесь плавать да девчонок топить?
Ответом стало цыкание языком.
Когда Рензо хотел пошутить ещё раз, про всё ту же одноклассницу, мостик не выдержал - обломился с громким треском.
Пока озёрная муть не застлала глаза и пока вода глотку не забила, он смотрел на Аказу - на его шевелящиеся губы и на уходящие на поверхность пузырьки воздуха.
И на ярко-розовые щупальца, что дробили остатки мостика.
На ярко-розовые щупальца, что тянулись у Аказы от самого торса.
Действительно, какая уж из него Касима Рэйко?