Фатум
1.Фатум
2.текст мини
3.explicit
4.Choose Not To Use Archive Warnings
5. Ангст
6. Genshin Impact (Video Game)
7.Other
8. Дайн, Фатуи, Люмин
9. И Творец может быть уверен — кара настигнет и его.
10. Названия это звезды, а фатум олицетворение судьбы.
11. -
12.
Альгенуби — говорят это предвестник бед, смерти и разрушений.
Но что же делать стране, рожденной под этой звездой?
Что делать тем, кого немилосердные боги уничтожили, будто не богами они были, а самим понятием смерти и разрушения — Кауда Цети?
Каэнри'ах нация без бога, но так ли верно это утверждение? И нужен ли этот, так называемый, бог? У жителей подземного царства было свое мнение, навеянное мечтами о далеких звездах, и верой в судьбу и правящую династию, у Хранителя ветви Каэнри'ах — свое. И было таково оно, что человек — это и есть бог, который вправе распоряжаться собственной «судьбой» и лишь он несет ответственность за свою жизнь.
— Довольно неожиданно, что вы решили принять мое предложение, Хранитель ветви.
— О, да? Разве не более «неожиданно» то, что Вы предложили союз тому, кто презирает архонтов? — спокойное, непроницаемое лицо и лишь на губах появилась слабая усмешка, а голос наполнен нескрываемым сарказмом. — Крио Архонт. Или мне стоит называть вас «Царица»?
— Да как ты разговариваешь с-
— Думал, что ниже пасть уже некуда, но вы продолжаете копать, — совершенно спокойным, ровным голосом произносит Дайнслейф, осаждая какого-то приспешника, очевидно одного из Предвестников, потому как следом получил от этого самого Предвестника чем-то тяжёлым. Возможно, даже эгом самого Предвестника.
«У её народа не осталось больше любви к ней, как и у неё к своим людям. Люди следуют за ней лишь потому что надеются: однажды она поднимет знамя войны против небесного порядка»
Дайнслейф не надеялся, но знал, что против Небесного порядка во всем Тейвате лишь две стороны: Орден Бездны во главе с Люмин и Фатуи под предводительством Царицы. И, в отличии, от Ордена Бездны, стремящегося уничтожить вместе с тем и весь Тейват, Царица же, наоборот, желала сохранить его, и в своем желании Дайнслейф понимал ее.
И если раньше он не принимал ее методы, сейчас же... Орден Бездны уничтожен. Люмин мертва. Остатки жителей Каэнри'ах под началом Его Высочества Кэйи готовят восстание. Альбедо вот-вот уничтожит Мондштадт. Дайнслейф все чаще и чаще резонирует с остатками собственной нации, едва ли не буквально, сгорая в настоящей агонии.
Так какой во всем этом смысл? Какой смысл упираться и дальше, если скоро может не остаться совсем ничего?
Монстр — отзывалось в его голове.
Монстр — то, чем он действительно являлся.
Монстр — то, что осталось от их последней встречи…
Именно это до отчаянья болезненное осознание собственной природы заставляло вспоминать то, что он до ужаса сильно хотел забыть. Забыть, как совсем недавно еще ни он, ни Люмин не знали, почему вдруг момент, который они столь тщательно откладывали, столь внезапно обрушился на них лавиной.
Когда им пришлось скрестить клинки, но уже не на жизнь, а на смерть.
Тогда они особенно отчетливо понимали, что, даже если для этого придется сделать невообразимое — разрушить проклятье бессмертия Дайнслейфа, один из них все равно умрет.
Более того: Дайнслейф, к своему ужасу, отчетливо помнил их последний бой.
А самым отчетливым воспоминанием было то, как он изобразил защиту и, вытянув меч над рукой Люмин, откинул назад голову и плечи, устремив острие вверх. Клинок не встретил сопротивления, и его острие вошло прямиком в правый глаз девушки.
Помнил, как медленно проследил за стекающей по щеке крови, капавшей на землю.
Помнил как вынул меч, заодно вытянув зацепившийся глаз. Люмин зашипела, крепко зажав зубы. В этом они были до боли похожи.
Помнил как она отступала назад. И еще яснее помнил, что это не спасло ее от меча, пронзившего тело. Алая кровь стекала по торчащему острию, вновь орошая землю.
— …Монстр…
Тогда это было единственным, что он расслышал, а оттого принял на веру, что он и есть творение адское.
«Но пока имена богов не канут в Бездну, я буду сражаться с судьбой»
Именно поэтому не Дайн – Дайнслейф, продолжит дело Царицы, даже если та лишится и своего, и остальных собранных гнозисов, и даже жизни.
Из-за мести.
Из-за идеалов.
Из-за мечт, возложенных на него и Его Высочество.
«В неизменной вечности человечество проживет всю свою тихую жизнь, лишенную фантазий. Но там, куда божество не опускает свой взор, найдутся люди, которые будут мечтать. Люди есть люди, со своей сутью и сущностью, и мы не серая масса, что должна окружать немногочисленных избранников богов. Мы сокрушим этот мир силой, пришедшей из-за его границ»
Альгенуби — то, под чем они рождены.
Альгенуби — это знания, что не всем даны.
Альгенуби — то, что стерло из его памяти ту, которую он любил.
Однако, пусть его воспоминания и подверглись эрозии, его собственное воображение живо рисовало остатки воспоминаний, придавая им небывалых красок.
Вот только… Дайнслейф не помнил, как именно убил Люмин, не помнил, что было до, во время и после их поединка. Оттого и видения его каждый раз были разные.
В одном он аккурат пробил ей череп, прямо через глаз, собственным мечом. А после еще долго кусочек за кусочком срезал чужую плоть с кости, сидя на уже остывшем теле и в огромной луже ее крови.
В другом же он сначала лишил ее возможности двигаться своими нитями, которыми он обычно останавливал пытавшихся сбежать членов Ордена Бездны, а после наносил одну рану за другой, зачарованно наблюдая за красным бурным потоком и исказившимся от боли прекрасным бледным лицом.
В третьем же… В третьем же он сначала обезоружил Люмин, после чего мечом пригвоздил к земле, попав аккурат меж ребер под крики боли, что были усладой для его ушей. А следом выворачивал один сустав за другим, наблюдая за тем, как девушка бьется в конвульсиях, от чего рана становится лишь больше, кровь еще большим потоком заливает землю, причиняя еще больше боли, чем до этого.
Дайнслейф отрезал мечом уже теперь Люмин с самой девушки кусочек кожи за кусочком, будто собирался сшить из нее новую перчатку. Одежда давно ненужными лоскутками валялась где-то на земле, обнажая белоснежное девичье тело, но оно, кажется, совершенно не интересовало его.
Но самым отчетливым было ее предсмертное «Монстр», сорвавшееся так неожиданно, что Дайнслейф даже не сразу сообразил, о чем она, а когда понял, то было уже поздно.
Он убил ту, которую любил.
И дабы эта жертва не была напрасной, он непременно избавит их от тирании Небесного порядка.
И пускай этим мертвых не вернуть, так он хотя бы не даст трагедии повториться. Он хотя бы освободит всех от тирании Альгенуби. И Творец может быть уверен — кара настигнет и его: Демиург не справляется, а Творец лишь безучастно прожигает свою жизнь.