Останься

Я схватил твою обувь.

Забросил куда-то далеко вверх на огромное дерево, что раскинулось перед домом, и целую вечность смотрел, как белые кеды сиротливо покачиваются на связанных шнурках, безнадежно запутавшись в густых ветках. Утреннее солнце нестерпимо обжигало неприкрытую кожу, и я поспешил вернуться обратно в дом. В распахнутые двери проникала уличная духота. Словно блудливая кошка она прокрадывалась в тесные комнаты, ласкалась, навязчиво прилипала к рукам, путалась в волосах, и временами необъяснимо исчезала, обещая непременно вернуться.

Я стоял позади. Не решался сделать шаг, чтобы остановить тебя. Только обессиленно прислонился к стене и наблюдал, как ты бросаешь меня.

Ты не оборачивался. Боялся передумать?

Лишь горько усмехнулся на мой судорожный вдох и продолжил собирать вещи. В раскрытую дорожную сумку небрежно летели футболки, пара твоих любимых книг о далеких недосягаемых городах, полосатый шарф и неизменная пачка сигарет. Ты ведь давно бросил, но таскаешь постоянно. Как напоминание? О том, кто ты на самом деле. Кем ты был до встречи со мной?

— Останься.

Не знаю, расслышал ты тихую просьбу или обернулся сам. Замер, будто пытаясь прочесть чужие мысли, которые сейчас лишь об одном, точно заевшая программа на радиостанции, а затем неопределенно пожал плечами. Остановился на минуту, которая прокатилась по мне будто целое столетие, встряхнул выбеленными волосами и снова отвернулся, возвращаясь к сборам.

Ты даешь мне тысячи поводов, чтобы отпустить. Убегаешь от разговоров, пропадаешь неделями, выжигаешь пьяным дыханием по плечам и смеешься лживым «ты мне нравишься». Я давно не верю в этот спектакль для одного зрителя, но продолжаю оказываться рядом. Крутиться поблизости, уверяя самого себя, что все наладится.

Вокруг советовали прикончить мою недо-любовь. Расстаться. Выпотрошить из себя дурацкую нежность и стать сильнее. Наверное, они были правы. Мне стало бы спокойнее.

Кажется, где-то глубоко внутри меня, под ребрами, расплескались осенние дождливые облака. Сквозь легкие занавески жизнерадостно подмигивало июльское полуденное солнце, а у меня личный декабрь под кожей. Хотелось выть от всепоглощающей боли, которая волнами накатывала по всему телу, громко кричать, что без тебя весь мой однобокий мир покатится к чертям, униженно ползать на коленях, просить остаться, повторяя твое имя как молитву…

Ты говорил, что боишься.

Боишься, что станешь взрослым для побега.

Что не добьешься в нашем городе ничего стоящего.

Что умрешь молодым или будешь жить слишком долго.

Ты боялся, что не увидишь, как счастливы твои собственные дети.

Потому что со мной ничего не выйдет. И будущего между нами, как ни старайся, определенно, нет.

Боялся растратить свою единственную юность на ненужные пустяки.

На меня.

Ты бросаешь в сумку потрепанный блокнот, который надежно хранит твои рифмованные мысли, и застегиваешь молнию. Растерянно озираешься, удостоверяясь, что ничего не забыл. Ты всматриваешься сквозь меня, строишь планы на сегодняшний день, чертишь в своей голове маршруты и прокладываешь новые дороги. Ты уже далеко от меня. Всегда был. Всегда будешь.

Временами меня ужасал твой холодный отрешенный взгляд. От него хотелось спрятаться, зарывшись с головой под одеяло. Ты знаешь об этом. И то ли нарочно, то ли случайно, оглядываешься именно так. Ледяной. Равнодушный. Мертвый. Ты выпячиваешь нижнюю губу, как обиженный мальчишка, неуклюже сутулишься и, взъерошив волосы на затылке, растягиваешься в виноватой улыбке.

— Прости.

Мой пульс глухим эхом отзывается в голове. Мыслей не осталось. Я давлюсь тщетными попытками дышать, а перед глазами предательски вытанцовывает темнота. Внутренний океан слез, дав последний предупредительный, сокрушительным цунами расплескался по ослабленному телу. Тонна пасмурной воды солью прошлась по свежим шрамам и подступила к горлу. Я скулил побитым щенком, плакал навзрыд и бился в предсмертной агонии, корчась в судорогах, словно умирающий от тяжелой болезни.

Когда за тобой захлопнулась дверь, я невольно отсчитывал секунды в слабой надежде, что ты вернешься. До хрипоты шептал твое имя. Молился всем известным богам и, кажется, пообещал душу демонам за твой прощальный поцелуй.

Поцелуй, которого никогда не будет.

Одна секунда без тебя.

Вторая секунда без тебя.

Третья секунда без тебя.

Я выбросил твою обувь, чтобы ты не ушел.

Все слова были сказаны, а причин остаться не находилось.

Тебе нужна была самая веская. Чтобы навсегда.

И это не я.