— С добрым утром, — Ванесса улыбнулась, ненадолго повернувшись к зашедшей на кухню девочке. — Как спалось?
— Как обычно, — Лис широко зевнула, не потрудившись скрыть рот ладонью. В уголках глаз появились слезинки, и она начала вытирать их, не глядя устраиваясь на свое место.
— Алис-
— Мама, — Алиссия, нахмурившись, посмотрела на мать, однако та, вопреки ее ожиданиям, лишь тяжело вздохнула и через несколько мгновений начала напевать какую-то мелодию.
Короткие детские ножки не дотягивались до пола, что в это утро особенно раздражало. Хотелось почему-то уйти, даже убежать и как можно скорее. В последние дни Лис часто снилось, что она убегала от кого-то по лесу. Не такому прилеску, в котором можно увидеть все на расстоянии метров пятидесяти — ста из-за тонких стволов деревьев — нет, во сне была кошмарная чаща, темная из-за густых крон многовековых деревьев даже в самый яркий день. Хвойные и лиственные — она вся исцарапалась о ветки и сучья, подавляя распаляемое паникой и усталостью желание просто упасть и заскулить. Смерть не бежала за ней, она просто была за спиной и непременно схватила бы, стоило только сделать неверный шаг и споткнуться о торчащий корень или не увидеть небольшую ямку.
Алиссия, несмотря на малый возраст, знала, что такое смерть. Она часто видела мертвых животных, когда ходила на охоту с Фрицем и его отцом, и взрослые приносили в охотничью хижину добычу. Видела, как старуха Сью отрубала своим курицам бошки после того, как сворачивала им шеи. В конце концов, мать довольно часто приносила кроликов, которых после разделывала при ней. И Алиссии было плевать. Это казалось нормально: сейчас та же курица мирно клюет зерно и высиживает яйца, а после того, как стала старой, ее убили, а на следующее утро девочка получала на завтрак куриную грудку и яичницу. Или же милый кролик, скачущий по полянке и каким-то образом попадающий в капкан. Предсмертная агония, судороги и в конце концов смерть, застывшие глаза и неприятный запах. Отец Фрица знатно посмеялся, когда она рассказала о своих мыслях: «Все рано или поздно умрут, девочка. Это естественно.»
В отличии от чужих смертей, мысль о собственной казалась ужасной. Очень хотелось… Жить. Алиссия не могла точно объяснить, но она очень хотела жить, дышать, свободно двигаться.
Сегодня во сне она попала в капкан, как тот глупый кролик, и умерла.
— Сегодня особенный день, — Лис пришлось отвлечься от навязчивых мыслей о побеге. Спрятаться от чего-то неизвестного все равно было негде, однако и бездействовать она не могла, и это сбивало с толку. Ванесса улыбалась той самой улыбкой, которая предшествовала ее припадкам, поэтому Лис под взглядом матери пришлось выпрямиться и сесть, «как подобает юной леди». — Ты помнишь, чему я тебя учила?
— Конечно, — лучше даже не пытаться спорить, да и настроения не было. Растянув губы в слабой улыбке, которую она часто видела у самой Ванессы, Алиссия кивнула, заглядывая той в серые глаза своими синими. — А почему этот день особенный?
— Позже узнаешь, моя дорогая.
***
- … Я слышал, что герцог ест детей, а потом выпивает их души, чтобы усилить свою магию.
— Побольше болтай, языкастый, да не заговаривайся, — Фриц нахмурился. — а то и впрямь язык отрежут.
— Иди в задницу, Фриц. Вечно ты так, — Яков надул щеки. — Не калякай, не болтай… А я буду! Он ведь реально детей собирает, я на рынке слышал.
Не просто же так об этом люди говорят! Значит что-то в этом есть.
— А потом тебя переднички утащат в башню, и будешь с улыбкой зубы о камни точить на Жемчужных Полях, — Фриц первым перебрался сквозь дыру в заборе и огляделся.
— Ну тебя! — Яков пробрался следом, не переставая ворчать. — Хей, Лис, скажи ему, а? У тебя же мама из Рустика, она наверняка что-то знает. Она точно аристократка: вона какая красивая и грамоту лучше матушки Ильоны знает.
— Малая, что-то ты сегодня какая-то тихая, — Фриц остановился. До их цели — заброшенного храма Процветания — оставалось еще немного, и парень решил, что теперь можно передохнуть. — Как с самого утра пришла к нам, так и молчишь.
— Предчувствие у меня нехорошее, — тяжело выдохнув, Алиссия уселась прямо на землю, совсем не боясь испачкать одолженные штаны. Стянутые под кепкой в тугую косу волосы сильно тянули, от чего голова разболелась только сильнее, добавляя дискомфорта в напряженное тело.
— Это наверняка из-за герцога, — Яков выпятил грудь, преисполненный уверенности в своей правоте.
— Болтун ты и дурак, — ругнулся Фриц, сплюнул и сел на корточки. Ему только месяц назад исполнилось пятнадцать, но он уже вытянулся до роста своего отца, да и в ширине плеч будто рас с каждым днем. Алиссия загляделась на эти плечи, не в тему вспоминая, как почти три года назад на ее пятилетие он катал ее на спине.
— Сам дурак, — Яков высунул язык. — У герцога тоже синие глаза, как и у Лис, а значит они, как дети Бо-
— Заткнись, кому говорю!
Яков даже отшатнулся от гаркнувшего Фрица. Алиссия даже не дернулась, привыкшая к их спорам. Такое бывало часто, что Яков, наслушавшись всякого от взрослых, выбирал какую-то тему и размусоливал ее до тех пор, пока не выводил Фрица из себя. Словно у него был какой-то стимул доводить старшего друга до взрыва, ведь он мог не останавливаться неделями, пока наконец не получал ожидаемых криков. Вот и сейчас: Яков ошалело моргал и потирал ухо, пока Фриц выговаривал ему по поводу глупого поведения и неумения держать язык за зубами. Это даже умиляло, привычная сцена успокаивала, и Алиссия улыбнулась. Что-то никогда не изменится, что ее полностью устраивало.
Под безобидные в сущности своей переругивания, они добрались до старого каменного храма, в котором не осталось ни одного целого окна и даже двери. Жители Кнауфа не заходили сюда, что позволило им сделать из этого места свою тайную базу. Несмотря на безобидное название, храм был построен адексантами и их сторонниками, но после второй женитьбы императора на третьей принцессе Унской храм забросили, на адексантов объявили гонения, а детям сулило бы не хилое наказание, узнай кто, что они тут гуляют. Алиссии нравился этот храм. Каменные стены с некоторыми деревянными элементами не согревали зимой и не спасали от сквозняков, этим местом брезговали даже бедняки, поэтому она находила свое очарование в этом пустынном темном строении.
— Принесли? — Фриц серьезно посмотрел на друзей.
— Да! — глаза Якова практически загорелись от восторга. Он поспешно достал мятые листы из-за пазухи и протянул их Фрицу. Алиссия тоже потянулась за своими. — Давай, быстрее положи это!
— Почерк у тебя конечно…
— Эй, не читай! — Яков не успокоился, пока Фриц не убрал листы в железный футляр. — Конечно мне далеко до нашей леди. Ее же мама с детства читать и писать учит, а я только в прошлом году учиться начал.
— Вы запомнили, где? — проигнорировав Якова, Фриц посмотрел на Лис. — Под лестницей в дыре под третьей ступенькой.
— Ага, — девочка улыбнулась, получив в ответ довольный кивок.
— А вы про что написали для себя будущих? Ты здорово придумал, Фриц! Не могу дождаться, чтобы прочитать письмо от себя маленького.
— Про свою надежду, что перестанешь быть таким идиотом.
— Иди в задницу, Фриц!
— Ты повторяешься.
***
Алиссия по пути домой готовилась к моральной выволочке от матери. Та всегда понимала, что девочка переодевалась и убегала из дома, чтобы погулять с прочими детьми по городу и в прилеске. Ванессу это злило, но так как работа отнимала много времени, контролировать лично побеги не получалось и она ограничивалась выговорами по вечерам.
— Это не достойно девушки.
— Как ты себя ведешь? Ты позоришь меня!
— Я буду запирать тебя на замок, если продолжишь.
Однажды она сожгла всю одежду Алиссии, кроме нижнего белья и пары скромных платьев. Было очень обидно, но это научило девочку не оставлять никаких ценных для нее вещей дома из страха, что и их мать сожжет вслед за одеждой. Попадаться же на глаза в одолженной старой одежде Якова и вовсе было смерти подобно; увидев ее в этом один раз Ванесса отвела дочь домой и жестко отлупила. Наверняка и сегодня она начнет ее ругать. Алиссии не было стыдно за свое поведение — мама Фрица и старшая сестра Якова не ругали ее за одежду и ничего не говорили Ванессе, значит все было в порядке — и ей очень хотелось играть с другими. Она бы даже согласилась бегать в этих неудобных платьях, если бы мать разрешала дружить с мальчиками, но так как та была против, Алиссия из принципа продолжала сбегать и переодеваться, а в ответ на выговоры матери спокойно и немного виновато улыбаться ей в лицо, обещая больше никогда так не делать.
Дома везде горел свет и из кухни доносилось счастливое пение. Алиссия узнала в нем мотив молитвы Богу, которую пели на площади сегодня, и поежилась. Она уже в красках представила, как мать повернется и, увидев ее, замолчит. Как она сначала слегка подожмет губы в натянутой улыбке, а потом начнет допрос.
— Ты уже дома? — пахло сладкой шарлоткой и свиными котлетами. — Замечательно! — она даже не обернулась посмотреть на застывшую в проходе дочь. Алиссия замерла, не зная, как реагировать. — Иди в свою комнату и одень то черное платье.
— А?
— Нет, сначала помойся, — по голосу было понятно, что женщина поморщилась. — Даже здесь я чувствую эту вонь…
— Хорошо, — почти перебила Лис. — Сегодня какой-то праздник?
— Сегодня особенный день, — Ванесса резко протянула руку к перечнице и слегка подпрыгнула. Это было похоже на очень скованное танцевальное движение, она делала так иногда, когда была переполнена эмоциями. — Когда переоденешься, я тебя заплету.
— Ладно.
Это было очень странно. Комок волнения застрял в груди, холодя душу. Улегшееся было волнение вновь возникло, с новой силой путая мысли и желания. Алиссия тщательно вымылась в подготовленной и слегка подостывшей воде, даже втерла масло в волосы, чтобы те стали более мягкими, почти как шерсть Фугена, кота Фрица. Фуген был уже старым котом с удивительно мягкой и длинной черной шерстью. Та уже не лоснилась, в отличии от волос Лис после масла, но все еще была невероятно мягкой и приятной. Этого откормленного кота было очень приятно держать в руках, хотя он был очень тяжелым. Алиссия хотела бы им стать. Стать старой толстой кошкой с мягкой шерстью, ведь это бы значило провести свою жизнь в безопасности, любви и комфорте.
Почти насухо вытерев не сильно длинные волосы, Алиссия приступила к переодеванию. Короткие панталоны, нижнее платье, а после черное с золотой вышивкой на рукавах, воротнике, полностью закрывающем горло, и подоле. На самом деле Алиссия была согласна с Яковом, что ее мать — беглая аристократка. У какой обычной горожанки, работающей пусть и в самой известной и дорогой таверне, будет для дочери такое дорогое и красивое платье? До этого момента оно просто было, но именно сегодня Ванесса сказала одеть его. Зачем? От усилившегося волнения Алиссия начала выкручивать себе кожу на запястьях. От этих действий жгло, будто она ошпарилась крапивой, и это помогло взять себя в руки. Еще немного походив по комнате, она вышла из нее, но остановилась в коридоре.
Дверь в спальню матери была Закрыта, но не захлопнута. Если она тихонько приоткроет, то сможет зайти внутрь и посмотреть, нет ли там чего-то странного. Возможно, если она найдет что-то, то поймет, почему сегодня особенный день. С другой стороны, Ванесса ненавидела, когда Алиссия делала что-то неправильное, а пробираться в ее спальню точно было неправильным. Алиссия прислушалась. Со стороны кухни, находившейся в конце коридора, все еще раздавалось мелодичное пение. У Ванессы был красивый голос, но Алиссия не дала себе застыть очарованной и словно ведомая тихо зашла в комнату, максимально бесшумно прикрыв за собой дверь.
Небольшая спальня включала в себя кровать у длинной стены, шкаф с противоположной от нее стороны и рабочий стол у окна. Все было аккуратно прибрано, и оттого небольшая стопка листов сильно выделялась на столе, где не было никаких других вещей, кроме перьевой ручки. Если бы Алиссия не знала свою мать и не чувствовала ее запах в комнате, то могла бы подумать, что это не жилая комната, спальня для гостей. На носочках она приблизилась к столу и, краем уха вслушиваясь в пение матери, взяла бумагу в руки.
В отличии от продающихся в единственной писчей лавке в их городе желтоватой грубой и плотной бумаги листы в ее руках были белыми, словно снег. Буквы были невероятно четкими и разборчивыми, Алиссия этому так удивилась, что даже не сразу вчиталась непосредственно в текст на бумаге. Конечно, она знала о существовании печати и видела газеты, но не проявляла особого интереса к последним, да и газетная печать отличалась от того, что она видела сейчас.
… Ванесса Розье, согласна на полную передачу прав и обязанностей по…
…
…
…полномочий об подопечной Алиссии Розенберг…
… Калиосу Джозефу Розенберг полных прав на…
…
…
…в размере 100.000.000 рупий наличными…
— Чт-то? — Лис выдохнула.
Многие слова были незнакомы, но не уловить общий смысл она не могла. А что тут непонятного? Ее передают какому-то Калиосу Розенберг, и, если она правильно понимает, у них одна фамилия. Она даже не знала, что ее фамилия Розенберг. Лис только пару раз слышала фамилию своей матери и думала, что у нее такая же… В голове образовалась полная каша из мыслей. Алиссия заставила себя аккуратно положить бумагу на место, напоследок только посмотрев на печать на ней. Черный лев на двух лапах в короне, окруженный двумя красными кольцами на фоне щита. Это точно было символом какого-то дворянского рода. Значит предположения ее и Якова были верны? Ее хотят отдать туда? Но почему именно сейчас? Иначе зачем матери заставлять ее наряжаться сегодня?
— Ты была долго, — Ванесса уже ждала в гостиной. Около нее стоял стул и на столе лежали расческа, лента и несколько заколок. Алиссия улыбнулась, зная, что она не сможет разобрать ее притворство. Безмятежно смотреть на мать после того, что она узнала, было сложно. — Использовала лавандовое масло? Хорошо, молодец.
— Завяжешь? — Она подошла ближе и повернулась спиной, давая завязать шнуровку платья. Из-за этого оно казалось еще более неподходящим и слишком взрослым по фасону для нее, но Лис не жаловалась, отвыкла это делать.
— Сегодня к нам придет гостья, — Ванесса улыбнулась и начала аккуратно расчесывать практически высохшие волосы девочки. — Ты должна показать себя с лучшей стороны. Поняла? — Лис прикрыла глаза, услышав угрозу.
— Да.
— Не разговаривай, пока тебя не спросят. Отвечай неспешно, но кратко, — В который раз она это слышит? Ванесса с детства учила ее этому, даром что она «испортилась» от общения с уличными детьми, с которыми не приходилось идеально держать осанку и следить за их поведением. Расческа остановилась. — Повтори, что я только что сказала.
— Молчать, пока не спросят. Отвечать кратко, но неспешно, — Алиссия выдохнула. — Я знаю, мам.
— Повторение не повредит, — Ванесса благосклонно улыбнулась.
Уже через несколько минут черная шелковая лента стягивала собранные с висков пряди на затылке, а золотые заколки — невидимки удерживали челку на левой стороне. Пара волосинок слишком туго затянуло, но девочка не успела поправить: в дверь постучали, и Ванесса поспешила открыть, попутно шлепнув дочь по руке. Сама Ванесса была одета в свое обычное домашнее платье, лишь накинула поверх него шаль из белой шерсти.
— Добро пожаловать.
— Давно не виделись, Ванесса.
— Ирина… — женщины обнялись. Алиссия тихо вышла в коридор, скромно сцепив руки за спиной. Их дрожь могла выдать волнение, которое практически не отражалось на лице. — Позволь представить тебе мою дочь. Алиссия Розенберг, — подчиняясь не прозвучавшей команде, Лис подошла ближе и расправила юбку, слегка поклонившись. Мысль, что мать специально готовила ее для этого дня, промелькнула и забылась.
— Приветствую вас.
— Какая милая девочка, — Лис робко подняла взгляд на гостью. Женщина в возрасте, она также была одета неброско и, на удивление, в брючный темный костюм, каких Алиссия еще не видела. За ней из-за незакрытой двери девочка успела разглядеть большую карету, но быстро перевела взгляд снова на женщину. — Можешь звать меня миссис Адлер.
— Рада приветствовать вас в нашем доме, миссис Адлер, — Алиссия растянула губы в более уверенной улыбке, не забывая правильно щурить глаза, чтобы это выглядело искренне. Во взгляде гостьи она смогла отметить приятное удивление и что-то странное, неуловимое. — Прошу, проходите в дом.
Они устроились за столом в гостиной. Ванесса и Ирина завели не особо что-то значащий разговор о настоящем первой, пока Алиссия крайне медленно ела свою порцию ужина и мельком поглядывала на гостью. Миссис Адлер не была какой-то роковой красавицей: светло — русые волосы, затянутые в конский хвост, не блистали особой густотой или цветом, на лице уже явственно появились морщины, хотя ей нельзя было дать больше сорока лет, а фигуры была в меру подтянутой с небольшой никак не подчеркнутой костюмом грудью. Из каких-либо ярких примет Алиссия могла выделить разве что круглую линзу с почти незаметной золотой оправой на левом глазу, название которой она пока не знала.
— А ты, Алиссия, — гостья посмотрела прямо на девочку. — такая спокойная и взрослая, даже не верится, что тебе всего восемь лет. Такой скромности и взрослым девицам не хватает, — из ее груди вырвался тяжелый грустный и немного наигранный выдох. Алиссия смущенно опустила взгляд.
— Спасибо.
— Чем ты увлекаешься?
— Ну, — ей не нужно было смотреть, чтобы чувствовать немое предупреждение матери. — помогаю маме по дому. Люблю готовить и вышивать.
— Правда? — миссис Адлер удивилась. — И тебе хватает усидчивости? — Алиссия кивнула. — Невероятно. Вот бы и госпожа Адель могла просидеть на месте хоть немногим больше часа. Ванесса, ты воспитала прекрасную юную леди.
— Благодарю за комплимент, Ирина. И сочувствую: присматривать за леди Адель наверняка непросто.
— Да, действительно. Тебе очень повезло с Алиссией. Зарывать такой талант в этом захолустье — настоящее преступление, — Алиссия подобралась. Холодок волнения обжег внутренности, а дыхание чуть не сбилось. Она посмотрела на мать, но появившийся во взгляде женщины маниакальный огонек ей вовсе не понравился. — И, юная леди, у меня есть к тебе серьезное предложение.
— Да?
Ванесса унесла пустые тарелки и принесла свежезаваренный чай. Пока длилась эта пауза, Алиссия украдкой перевела дух. Промелькнувшие воспоминания о найденном в комнате матери документе заставляли впасть в уныние, а усталость за день и недосып как-то разом навалились на девочку, почти выбивая из колеи. Часть нее просто отказывалась верить в то, что ее привычная жизнь может измениться, но не по годам развитый разум не давал так просто отмахнуться от опасений, с каждой минутой тишины придумывая все новые сценарии. Тиканье часов только добавляло нервозности, и Алиссия впервые порадовалась платью, пряча ладони в широких рукавах.
— Как я уже и сказала: глупо отказываться развивать свой талант, — Алиссия знала этот тон. Сестра Якова разговаривала с ним так, когда пыталась чего-то добиться. Он якобы разговаривала с ним, как со взрослым, что ему очень льстило, и ей легко получалось разводить его на слабо. — Я вижу, что ты очень умная девочка, поэтому предлагаю тебе отправиться со мной.
— Я? — она глуповато улыбнулась. — Куда?
— В город Гофбан; я думаю, ты о нем слышала.
— Ого, — ей даже не пришлось играть удивление. — А зачем?
— Прежде, чем я озвучу свое предложение, позволь мне рассказать небольшую предысторию. Около пяти лет назад предыдущий Великий герцог Розенберг, одного из четырех великих домов империи Саншайн, заболел неизлечимой болезнью, из-за которой скончался в считанные дни, — миссис Адлер ощутимо погрустнела на этих словах. — Но так вышло, что он оставил после себя несколько детей, которые в силу различных обстоятельств были вынуждены жить вне его семьи, и новый Великий герцог решил собрать его детей и хотя бы дать им достойные образование и положение в обществе. Очень хорошо, что я смогла найти тебя, Алиссия.
— Но почему вы уверены, что я именно та, кто вам нужен?
— Ох, это довольно просто понять, — миссис Адлер снисходительно улыбнулась. — Твои глаза Бога говорят все за себя. После, мы, конечно, сделаем еще проверку, чтобы быть точно уверенными, но я практически уверенна, что именно ты нам нужна.
Это все звучало очень странно. Алиссия не сразу смогла понять, о чем говорить их гостья, и в итоге бросила взгляд на мать. Та широко для нее улыбалась, словно все шло по ее плане, и выглядела до крайности безмятежно. Алиссия уяснила для себя, что ей «предлагают» уехать и вспомнила сумму рупий в найденном документе, что заставило ее с болью улыбнуться. Не было сомнений, что мать впихнет ее в карету насильно, если она воспротивится. Если она не хотела ее посылать, тогда зачем так наряжала? Алиссия выглядит самой нарядной в этой комнате. В свете объяснений становились понятны все наставления матери, ее страх быть опозоренной и прочее, что она вбивала в ее голову эти восемь лет, заставляя расти аристократкой в провинциальном городке. Это принесло Лис много проблем, но если все это задумывалось ради этого дня…
— А если я не подойду, — она с грустью взглянула на миссис Адлер. — если я не та, кто вам нужен?
— Не волнуйся на этот счет. Двери дома Розенберг всегда открыты для талантливых юных леди и джентльменов.
— Я, — она еще раз взглянула на мать. — Я согласна.
— Отлично! — миссис Адлер радостно хлопнула в ладоши. — Тогда беги собираться. Отправляться придется немедленно, к моему сожалению. Мы должны были выехать сегодня вечером, но я так заболталась с моей давней подругой… Бери только самое нужное, не включая одежду, ее мы докупим уже на твоем новом месте пребывания.
Алиссия кивнула и спешно побежала в свою комнату, запирая за собой дверь. Дрожащие руки до боли вцеплялись в пышный подол платья, а из груди вырвался тихий писк. Зажмурившись, Лис сползла по двери вниз, чувствуя, как по щекам начали стекать слезы. Ее продали. Вот так просто продали за большую сумму денег совершенно незнакомому человеку, даже не ее отцу, а кому-то другому. И… Ей некуда даже сбежать. Если слова про герцога были правдой, то ее ждет кошмар впереди и… Ох… Алиссия, покачиваясь, встала, аккуратно вытирая слезы. Нельзя плакать, хотя и очень хочется. Просто нельзя. Мама не любит слезы… Нос громко хлюпнул, и Лис высморкалась в спешно вытащенный платок. Собирать ей было толком нечего: кулон, подаренный Фрицем и Яконом на ее восьмой день рождения, блокнот, которым она не успела воспользоваться, ручка, карандаши да немного скопленных карманных денег. Все это легко поместилось в сумку, которая кошмарно не подходила богатому платью. Что-то еще? Немного подумав, Алиссия положила несколько чистых платков на всякий случай, вспомнила про расческу и аксессуары для волос, а так же прихватила небольшое зеркало. Больше ей было брать просто нечего.
— Вот и… Все?
Она бы очень хотела сбежать, но было некуда. Она не выживет одна, а у ее друзей ее быстро найдут. Да и смысла сбегать очевидного не было. Ее матери много заплатили за нее, авось и с ней ничего плохого не сделают? Было страшно, но, может быть, герцог не так плох? За неимением ничего оставалось верить в лучшее. Слыша окрик, Алиссия с грустью огляделась, мысленно плача, что не смогла попрощаться с друзьями. Почему нельзя было поехать утром? Куда так спешить? Алиссия вышла из комнаты и пошла на выход, комкая рукава. Ванесса продолжала улыбаться, ее серые глаза ярко светились, и Лис стало очень обидно за то, что та была так рада от нее избавиться. Она ведь не позорила ее, Лис ни разу не слышала о ней ничего дурного от городских. Ванесса присела и крепко обняла ее.
— Ты просто молодец. Умничка моя ты все сделала правильно, — миссис Адлер уже была в карете и не слышала их тихий шепот.
— Ты так сильно ненавидишь меня? — Ванесса дернулась. Алиссия почувствовала ком в горле. Она могла только шептать, боясь расплакаться от огромной обиды и чувства предательства. — Почему?
— Я… — Ванесса отстранилась и рассеянно посмотрела на нее. — Я не ненавижу… Я просто… — Дверь кареты приоткрылась.
— Время! — миссис Адлер выглянула из кареты. — Алиссия, нам нужно поспешить. Я знаю, что ты очень любишь маму, но тебя ждут твои дядя и братья с сестрой.
— Д-да, — Лис отвернулась к дому, чтобы ее лица не видели, и выровняла дыхание, пока Ванесса все еще не могла найти слов. — Ответь просто: почему? Ради денег? — глаза Ванессы расширились.
— Откуда ты… — до нее быстро дошло, суда по нахмурившимся бровям. Алиссия выдавила улыбку.
— Ненавижу тебя, — она оттолкнула Ванессу и пошла к карете, быстро забираясь внутрь с помощью миссис Адлер.
— До встречи, Ванесса! — женщина помахала на прощание рукой и захлопнула дверь. Карета довольно быстро двинулась и поехала по свободным улицам ночного города. — Прости, если для тебя все кажется быстрым и резким, но мне действительно нужно спешить. Мы переписывались с Ванессой, так что я надеялась, что она все тебе расскажет.
— Угу, — Алиссия не могла ничего выдавить, кроме этого. Ком в горле не исчезал, и не получалось думать ни о чем другом, кроме как о предательстве и страхе о будущем.
— Не все так страшно, милая моя, — Ирина села к ней и приобняла. — Теперь у тебя будет большая семья, много денег и большой статус. Герцогиня Розенберг — замечательно звучит, не правда ли? — Вспышка и громкий звук привлекли внимание девочки, а плохое предчувствие усилилось многократно. По взгляду в занавешенное полупрозрачным тюлем окно кареты Алиссия сразу поняла, что что-то произошло около ее дома или… — Стой!
Алиссия не думала ни о чем, когда выпрыгивала из движущейся кареты. Скорость была небольшой, так что она даже не упала, сумела устоять на ногах. Крик миссис Адлер прошел мимо, а ноги несли ее обратно домой. Они успели проехать почти улицу, когда она заметила вспышку. Слезы мешали видеть, но Лис знала город, как свои пять пальцев, облазив где только можно. И домов выглядывали любопытные люди, кто-то даже вышел на улицу, чтобы узнать, что случилось.
Шаги резко замедлились, пока девочка не остановилась полностью. Разгорающийся с каждой секундой пожар окрашивал ее насыщенную синюю радужку в алый. Под подошвами ботинок хрустели осколки стекла. Алиссия застыла, пораженно глядя на быстро охватываемое огнем здание. Рядом паниковали люди, а она все смотрела на огонь, ожидая, что сейчас, именно сейчас оттуда выбежит мама…
— Заставила ты меня пробежаться… Фух!.. — на плечо опустилась рука. — А тут что? Взрыв, а… Не то, что стоит видеть ребенку, — голос миссис Адлер был на удивление спокоен, не считая сбившегося дыхания. Алиссия повернулась к ней, пытаясь узнать: действительно ли она не понимает, что произошло?
— Вы… Это вы… — миссис Адлер улыбнулась. Слезы остановились словно по щелчку, и Лис с огромным удивлением и неверием вгляделась в лицо той, кто недавно разговаривала и смеялась вместе с ее матерью, а теперь стояла рядом с ней и…
— Ну что же ты плачешь, милая? — Ирина развернула ее от пожара и присела на корточки. — Улыбайся, Алиссия, улыбайся. Тебе стоит гордиться своей матерью, ведь если бы она не сделала этого, ты была бы там сейчас вместе с ней.