Ты мурлычешь – я закрываю глаза.
Ты кусаешь – я вьюсь вокруг как лоза.
(FIZICA - BDSM)
Освальд сглотнул от навязчивого ощущения дежавю, когда Виктор подсел к нему в клубе, появившись откуда-то с задворок. Он в целом источал угрозу, но, неожиданно появлявшись сзади, вызывал у Освальда очередной приступ паники. При нем Освальд мобилизовался, перестал облокачиваться на стол локтями и сел прямо, вытянувшись в струну. Излюбленный инструмент Освальда не работал, он не мог вникнуть в суть разговора между Виктором и Муни – все силы уходили на то, чтобы не сбежать прямо сейчас.
В клуб кто-то зашел, и Фиш поднялась, чтобы встретить гостей. Освальд подавил импульс последовать за ней и попытаться раздобыть еще информации – слева от него была перегородка между столиками, справа – Виктор Зсасз. Он вздохнул, глядя, как дрожат его пальцы на ножке бокала с шампанским.
– Все еще боишься? – тихо спросил Виктор, поворачиваясь к нему, и Освальд, как раз делавший глоток в попытке успокоиться, чуть не поперхнулся. Он дважды глубоко вдохнул, прежде чем ответить.
– Ты же в курсе, что довольно жуткий, даже когда… когда не принуждаешь меня к сексу? – прошипел он.
– Туше, – задумчиво бросил Виктор, прищурился, глядя на его губы, и, послюнявив палец, потер им в уголке рта Освальда – тот немедленно вырвался, ловя секундную неловкость, промелькнувшую во взгляде Виктора, прежде чем тот перевел его на столпотворение у входа в клуб. – Частично я с тобой соглашусь. – Освальд фыркнул на это «частично», и Зсасз добавил: – Фиш плохо реагирует на отказы, ни тебе, ни мне это невыгодно. Я удивлюсь, если ты скажешь, что не выполняешь приказы, связанные с насилием.
Виктор говорил, глядя в пространство перед собой, и лишь в конце слегка повернул голову к Освальду, который уперся взглядом в рукояти пистолетов. Ему не хотелось признавать, что объяснение Виктора звучит справедливо. Правила выживания в семье бывали жестокими – а Зсасз варился в этом куда дольше.
– Пожалуй, ты не был готов к этому эмоционально, – заметил Виктор. – Это не лучшее ощущение. Но тебе понравились мои прикосновения, верно?
Освальд закусил щеку, стараясь не думать о руках, покоящихся на коленях Виктора, о том, как эти пальцы зарывались в его волосы.
– Я предлагаю убрать ее из уравнения, – протянул Зсасз, кивая на Фиш, которая разводила руками, что-то объясняя своим гостям. – Это было забавно, но лишние глаза явно тебя сковывают. Похоже, для тебя секс – это что-то более сакральное…
Освальд поднял брови, но услышал стук каблуков, и это значило, что Фиш закончила со своими гостями, а Освальд не слышал ни слова из того, о чем они общались, и это ужасно его раздражало, и…
– Ты можешь побыть сверху.
– Что…
– Я могу повторить, если ты не расслышал. – Громкость голоса Виктора нарастала, соответствуя звуку приближающихся шагов.
– О чем беседуем, мальчики? – спросила Фиш, возвращаясь на свое место за столиком.
– Хочу научить его стрелять, как следует, – с ровным лицом ответил Виктор и похлопал Освальда по плечу. – Подумай об этом.
Муни наверняка ему не поверила, но не стала комментировать.
***
Освальд не был до конца уверен, так ли уж ему не нравится внимание со стороны Виктора. Тот, заигрывая, то и дело вполне невинно приобнимал за плечи, когда они стояли рядом, а однажды – пока никто не видел – опустил руку ниже, забираясь под полы сюртука, и ощутимо сжал его через ткань. Освальда будто холодной водой окатило, затем бросило в жар, и Виктор только усмехнулся, наблюдая за его реакцией. Сволочь.
Поверить в то, что Виктор действительно предлагает себя, было невозможно до тех пор, пока тот, поймав удачный момент, не переложил руку Освальда себе на колено прямо во время обсуждения очередного дела. Вокруг было достаточно людей, но стол надежно скрывал происходящее, и Освальд все же попробовал провести по бедру, переместившись ближе к внутренней части.
Это было ошибкой, потому что Зсасз стиснул его ладонь необыкновенно сильными ногами и не отпустил даже после того, как Освальд, как ему показалось, достаточно болезненно ущипнул его. Пришлось дожидаться окончания разговора, стараясь не выдать себя и размышляя о том, нравится ли ему ощущение чужого тепла – Виктор отпустил его лишь после того, как остальные разошлись. Тогда Зсасз привлек его к груди, заставляя смутиться окончательно, и жарко выдохнул ему в волосы.
– Можно и выше, – произнес Виктор, ослабляя-таки капканью хватку.
Первой реакцией было отдернуть руку, но любопытство было достаточно сильным, чтобы Освальд все же довел онемевшую ладонь до паха, где напряжение, пусть и было небольшим, но все же чувствовалось. Убедившись в том, что Виктор позволяет ему все это, Освальд несильно смял вырисовывающиеся под тканью очертания, и от осознания происходящего, от того, как скрипнула по полу подошва тяжелых ботинок, когда Зсасз слегка развел ноги, его окончательно повело.
Освальд прижался щекой к лацкану, глядя на собственную дрожащую руку внизу, и вдруг понял, что Виктор сейчас реагирует несколько иначе, чем когда Фиш сидела напротив них, наблюдая весь процесс. В тот раз Виктор оставался нейтральным, даже когда Освальд брал у него в рот, но теперь он прикрыл глаза, откинувшись на спинку дивана, и сквозь неровное дыхание можно было расслышать короткие, тихие стоны. Может быть, Освальду хотелось поцеловать его. Может быть, он хотел бы прикоснуться к нему под одеждой. Может быть, хотел бы добраться до шеи и слегка прикусить…
– Ты подумал над моим предложением? – выдохнул Виктор, медленно поворачивая голову на приближающийся шум где-то позади, от которого Освальд все же отстранился, ерзая, стараясь устроиться более подобающим образом.
– Не уверен, что ты не шутишь.
– Я мог бы, – усмехнулся Виктор. – Но мне правда интересно. Если тебе тоже, то мне нужно время подготовиться, – сдвинув рукав, Зсасз посмотрел на часы. – Скажем, полчаса. Встретимся здесь же. Идет?
– Ладно, – согласился Освальд, и ему показалось, глаза Виктора загорелись предвкушением.
– Ты очень смелый мальчик, – заметил Зсасз, выскальзывая из-за стола. – Не накручивай себе раньше времени, хорошо? Мы просто экспериментируем. И лучше не принимай на грудь, – посоветовал он, указав на нетронутый бокал перед Освальдом.
Тот молча кивнул, уставившись в интерьер клуба, не в силах больше выдерживать его взгляд.
***
Доверять Виктору было сложно. Волнение нарастало с каждым шагом, пока Освальд шел за ним вглубь клуба, по тем коридорам, в которые он пока даже не решался сунуться. Запоздало лезли мысли о том, что, в случае чего, врукопашную Освальд его не одолеет. Или – что за дверью, которую Зсасз открывал, может быть засада.
Пропустив Освальда вперед, Виктор запер дверь, оставляя ключ в замочной скважине. Внимание сразу привлекала большая кровать со стяжкой капитоне на высоком мягком изголовье, но были и более вычурные элементы интерьера: черно-красный орнамент обоев, богато украшенные бра, которые давали приглушенный свет и длинные свечи вдоль стен, которые привлекали внимание даже в незаженном виде. Освальд хотел было спросить, что это за комната, но Виктор отвлек его, сделав шаг вплотную и спросив:
– Ты все еще хочешь этого?
– Я и сам не знаю, – раздраженно ответил Освальд, тем не менее, просовывая пальцы под ремнями портупеи на плечах Зсасза, чтобы притянуть его еще ближе – тот поддался – и приподнялся на носках, чтобы добраться до его рта. Как минимум, ему импонировало то, что Виктор научился спрашивать разрешения. Виктор смотрел на него из-под прикрытых век на всем протяжении поцелуя (справедливости ради, Освальд тоже не закрывал глаз полностью), не слишком активно, но отзываясь на прикосновения языка, и, когда у Освальда кончился воздух, слегка склонился к его уху, совсем нежно сдавливая зубами мочку.
– Не забывай дышать, ради бога. Тебя заводят поцелуи? – произнес он на выдохе.
Освальд издал неопределенный всхлип, утыкаясь носом в его воротник и вдруг понимая, что он неосознанно прижимается к бедру Зсасза. Виктор определенно ждал от него инициативы, но Освальд едва ли мог найти в себе уверенность. Хмыкнув на ухо, Виктор взялся за талию Освальда, делая шаг назад, в сторону кровати.
– Тебе нравится, когда партнер выше тебя?
Еще один шаг.
– Нравятся прикосновения через одежду?
Шаг.
– Нравится контролировать ситуацию? Не отвечай, просто подумай.
Зсасз уперся ногами в кровать и увлек Освальда за собой – тому пришлось нелепо выбросить руки вперед, чтобы не упасть на Зсасза всем весом. Под ложечкой неприятно засосало, стоило Виктору расстегнуть портупею и спихнуть ее куда-то на пол – он не был уверен, что пистолеты стояли на предохранителях. Освальд потянулся к пуговицам его пиджака, но Виктор, заметив, что его руки дрожат, перехватил их и поднял взгляд, заставляя выдерживать зрительный контакт.
– Чего ты так боишься?
– Я… – Освальд сглотнул, подбирая слова. – Я боюсь разочаровать тебя.
Зсасз усмехнулся, поглаживая его запястья в успокаивающем жесте.
– Расслабься. Я знал, на что иду. В крайнем случае мы просто остановимся, хорошо?
Освальд кивнул, возвращаясь к пуговицам, и Виктор продолжил гладить его руки и плечи, чтобы чем-то занять себя, терпеливо ожидая. Под пиджаком Освальда ожидал ряд еще более мелких пуговиц, и он полностью сосредоточился на них, пока Виктор где-то над головой расстегивал запонки на манжетах рубашки. Затем Зсасз приподнялся, позволяя стянуть с себя оба предмета одежды, и Освальд замер, глядя на его руки. Может быть, для такого города, как Готэм, количество меток не было существенным, все равно – каждая означала чью-то оборванную жизнь.
– Тебе не нравятся? – спросил Виктор, заметив взгляд Освальда.
– Почему ты не делаешь пометки на оружии?
– Оружие может и поменяться, – пожал плечами Зсасз. – Мои руки всегда со мной.
Верно. Руки убийцы. Что Освальд вообще делал в этой постели? Он провел кончиками пальцев по гладкой коже, испещренной выпуклыми надрезами, и, кажется, почувствовал влагу на одной из черт – быть может совсем свежей. Вчерашней. Или сегодняшней. Он не хотел бы стать одной из них.
– Это моя работа, Освальд, – резонно сказал Виктор, и потянулся к лацканам его сюртука, цепляя край пальцем. – Покажешь мне себя?
Освальд исподтишка разглядывал Виктора, пока тот разбирался с его одеждой. Черты его тела были намного мягче, чем Освальд представлял себе, но руки – руки были сильными и жилистыми, и он запоздало подумал, что если что-то пойдет не так, у него не будет шансов вырваться.
Распахнув на нем рубашку, Виктор, закусив губу, медленно провел ладонями по торсу, прежде чем снять одежду окончательно, оставляя его еще более беззащитным и неуверенным. В сравнении с Зсасзом он был куда более хрупким и несуразным; впрочем, физические нагрузки не были для него обычным делом. Освальд с трудом подавил желание прикрыться перед ним, но Виктор заметил его смятение:
– Что именно тебя беспокоит?
– То, что ты смотришь, – честно признался Освальд.
– Хочешь завязать мне глаза? Я бы тебе позволил, – склонив голову на бок, произнес Виктор. – Но тебе не о чем волноваться. Ты весьма симпатичный.
Освальд вздохнул, не до конца понимая, насколько Виктор искренен с ним. Что, если на самом деле он считал Освальда некрасивым? И так ли нужна была Освальду эта правда? Он не мог узнать наверняка, только довериться. Как, впрочем, и Виктор. Тот приподнялся на локтях, прижимаясь губами к ключичной впадине, и провел языком по выступающей кости.
– Не волнуйся о том, как выглядишь, для меня это не настолько важно, – пробормотал он, осторожно утягивая Освальда в поцелуй. Тот склонился ближе, ощущая странно-новое прикосновение кожа-к-коже. Виктор обнял его плечи и скользнул по спине, едва царапая короткими ногтями, и Освальд почувствовал, как по телу побежали мурашки. Подведя пальцы к поясу брюк и заполучив кивок на короткое «можно?», Виктор расстегнул ширинку и довольно застонал, обхватывая член Освальда, успевший потяжелеть от всех этих ласк.
– Кто надоумил тебя побриться? – усмехнулся он. – Фиш?
– Угадал, – вздохнул Освальд, смятенный его реакцией.
– У нее есть пунктик, – неопределенно кивнул Виктор. – Но у всех разные вкусы. Я бы не был столь категоричен… Как ощущения?
– Зудит, – признался Освальд, хмурясь в ответ на очередную усмешку. Он скинул туфли и лег рядом, чтобы раздеться полностью; Виктор наклонился, скатывая по коже эластичную плотную ткань своих брюк и развязывая шнуровку ботинок, и, выпрямляясь, прошелся взглядом по Освальду, который почувствовал себя совершенно неуютно голым, с наполовину вставшим членом. Но Виктор тоже был обнажен, так что все было честно. Некоторое время они просто лежали рядом, глядя друг на друга, пока Виктор, наконец, не спросил:
– Что бы ты хотел сделать со мной? Я открыт почти для всех практик. Мне было бы проще перечислить табу.
Освальд открыл было рот, но так ничего и не сказал. Виктор пощелкал пальцами перед его лицом, бормоча:
– Ладно, ты теряешься без прямых указаний. У меня есть небольшой сюрприз для тебя, – сказал Виктор, слегка разводя ноги. Освальд стыдливо опустил взгляд, ловя голубоватый проблеск кристалла, прикрывающий задний проход.
– Под цвет твоих глаз, – заметил Виктор, довольно щурясь.
– О, ты ужасен, – не выдержал Освальд и потер переносицу, чтобы скрыть вспыхнувшее смущением лицо. Виктор откинул голову, расслабленно рассмеявшись, и блики заиграли на гранях камня.
– Анальная пробка, слышал о таких? Позволяют оставаться достаточно раскрытым для дальнейших манипуляций с анусом. Достанешь ее?
Виктор склонил голову набок, глядя на Освальда, который не знал, куда деваться. Он протянул руку, касаясь кристалла, обводя металл, в который тот был обрамлен, нагретый телом Виктора, и, наконец, завел пальцы за него, нащупывая тонкую ножку.
– Ага, просто потяни. Но не резко – приостановись, когда почувствуешь, как она выскальзывает.
Освальд, почти не дыша, начал аккуратно вытягивать пробку, крепко ухватившись за основание. Стенки ануса постепенно натягивались – и тем больше округлого металла показывалось взору Освальда. Он уперся ладонью в постель, чтобы притормозить, когда основание показалось полностью, и медленно вытянул ее полностью, удивляясь внушительному, как ему показалось, размеру. Она легла в его ладонь, нагретая теплом чужого тела.
– Умница, – шумно выдохнул Виктор – он тоже был увлечен процессом. – Хочешь попробовать пальцами?
Освальд потянулся к пиджаку, выуживая смазку под восхищенный взгляд Виктора, который явно был рад тому, что предыдущий урок не прошел даром.
– Хотел бы я видеть, как ты ее покупаешь, – улыбнулся Зсасз, но тут же серьезно произнес: – Я тоже затариваюсь самостоятельно. Оружие мне поставляют, а за такими вещами иду в аптеку. Взгляды остальных посетителей, когда я говорю, что мне нужно, непередаваемы.
Освальд, тем временем, выдавил гель на пальцы, распределяя, и нерешительно посмотрел на раскрасневшийся от приготовлений вход. Было слишком странно, что Виктор позволяет ему это, что он добровольно ложится под него, несмотря на определенную неприязнь, которую питал к Освальду, если только последний не придумал себе все это.
– Давай. Я делал это с тобой.
– Я не уверен, что смогу, – Освальд прикусил губу, прежде чем продолжить. – Войти в тебя.
– Ты проникал в людей раньше, – полувопросительно произнес Зсасз, но Освальд лишь помотал головой, и тот хмыкнул. – Ты ведь убивал?
– Что? – Освальд ошарашенно посмотрел на него. – Какое отношение…
– При помощи ножа, я имею в виду.
Освальд запутался окончательно. Здесь и сейчас, пока он готовился трахнуть Виктора пальцами, тот буднично рассуждал об убийствах, и Освальд никак не мог взять в толк, что тот пытается ему сказать.
– Я люблю пушки, – продолжил Виктор мысль. – Они позволяют убивать с расстояния. Но когда убиваешь кого-то врукопашную… Здесь нужна определенная близость, верно? – подмигнул он. – Так почему ты думаешь, что у тебя возникнут проблемы с проникновением?
Нервно вздохнув, Освальд, ухватившись за бедро Виктора, как за опору, медленно погрузил пальцы внутрь – их обдало скользким жаром, но было кое-что, от чего Освальд невольно усмехнулся.
– Никогда не думал, что могу нащупать пульс через это место.
– Вены есть везде, так что стоит быть осторожнее, – соглашаясь, ответил Виктор. – Если ты остановишься на двух, тебе будет тесновато. – Он коротко облизнулся, бросая взгляд на член Освальда. Тот мягко подвигал пальцами, глядя, как мышцы неторопливо расходятся под его давлением, и его снова бросило в жар, когда в ответ Виктор тихо простонал на выдохе, поджимая пальцы на ногах. Маска, которую Виктор носил перед Муни, спала окончательно, и он был – раскрытым и чувственным.
Освальду слабо верилось в происходящее. Он медленно вынул пальцы и добавил смазки. Крепко прижав друг к другу три пальца, Освальд вновь попытался проникнуть в него, постепенно увеличивая давление. Он боялся причинить боль – не столько из сочувствия, сколько из последствий, которые у него могли быть. Виктор все еще был для него угрозой, нельзя было забываться.
– Все в порядке? – дрожащим голосом спросил Освальд, получая спокойный, уверенный кивок. Виктор глядел из-под прикрытых век – расслабленно, но с явным интересом. Внутри Виктора было горячо и туго, и Освальд чувствовал себя нелепо, двигая пальцами – он вовсе не был хозяином ситуации, хотя формально получил на это разрешение. Он снова отрешенно посмотрел на свои пальцы, на гладкую кожу вокруг, на поджавшуюся мошонку и полутвердый член. Сейчас он не испытывал отвращения, гладя на него.
– Я бы хотел научиться брать в рот, – выпалил Освальд быстро, удивляясь собственной смелости. Его щеки вспыхнули. Он ожидал, что Виктор засмеется. Но тот лишь уточнил:
– Что именно тебя интересует?
– Ты говорил о том, что его можно взять целиком, – продолжил Освальд, пока смущение не взяло над ним верх. Зсасз посмотрел на него задумчиво.
– Главное – это выпрямить горло, – наконец, сказал он, и, показывая на себе, запрокинул голову, ведя рукой по шее до подбородка. – И приготовься плакать.
Освальд неуверенно склонился между его ног, осторожно вобрал член губами, и тот приятной тяжестью лег на язык.
– Раскрой рот. Дыши спокойно.
Горло сдавило спазмом, как только головка уперлась Освальду в глотку. Он двинулся назад, но не выпустил член изо рта. Виктор крепко обжимал его пальцы, но не двигался, замерев в терпеливом ожидании. Освальд вытянул шею, дыша осторожно, но воздуха быстро переставало хватать, и он сглатывал, выталкивая член обратно в рот.
– Не торопись, – увещивал его Виктор. – Тебе нужно расслабить горло. Можешь попробовать подталкивать его языком. О слюне не беспокойся, я не против побыть мокрым.
Горло слегка саднило, но он пытался снова и снова, понемногу заглатывая член, прежде чем тот снова касался корня языка. По щекам действительно побежали слезы. Вновь задохнувшись, Освальд отстранился, отдуваясь. Виктор протянул руку, успокаивающе погладил его по щеке, стирая влагу.
– Ты неплохо справляешься для первого раза. Может быть, было бы проще, если бы ты откинул голову с края кровати. Или если бы я опускал его в тебя сверху. Некоторые используют анестетики вроде лидокаина, но я не могу рекомендовать это во избежание травм. Сейчас он уже совсем твердый. Посмотри, что ты наделал.
Уткнуться взглядом в набухший член, покрытый пенистыми потеками слюны Освальда, было неплохим способом избежать зрительного контакта.
– Знаешь, у меня тоже не сразу получилось, – добавил Зсасз.
Виктор Зсасз делал минет. Разумеется, он делал минет. Освальд вперился в его губы, теперь не в силах не представлять это, и Виктор коротко облизнулся, будто бы читал его насквозь.
– Я слышал, что обрезанный член становится менее чувствительным, но сейчас это скорее преимущество. Можешь надеть презерватив, если хочешь, – кивнул Зсасз на неприкрытую эрекцию Освальда. – Вообще, он должен быть на тебе или на партнере при любых контактах половых органов друг с другом или со ртом. Латексные салфетки или разрезанный презерватив, если ты делаешь римминг или куннилингус. Более того, желательно, защитить себя, даже когда трахаешь кого-то пальцами.
– Есть какая-то причина, почему это не касается тебя? – язвительно спросил Освальд, стараясь не краснеть настолько отчаянно.
– Разумеется, я чист. Регулярно делаю анализы на венерические заболевания; если нужно, могу поискать последние результаты в пиджаке. Половой контакт – не единственный способ заразиться, а я нередко контактирую с чужой кровью. Кроме того, некоторые болезни передаются от матери к ребенку и могут протекать бессимптомно.
– Значит, со мной ты рисковал? И идешь на второй заход?
– Под мою ответственность, – неопределенно пожал плечами Виктор. – Пока мы не ушли от темы: часть болезней можно определить по чистоте кожи, – и он оглядел себя, безупречно-гладкого.
Освальд осторожно вытянул пальцы из его тела, взялся за свой член и замер в нерешительности. Он знал, что делать, но будто бы чего-то не хватало. Наконец, он притерся головкой к анусу Виктора, и, неловко соскользнув, уперся в мошонку. Зсасз, очевидно удержавшись от смешка (его губы дрогнули), протянул руку, обхватывая член Освальда, направляя его в себя. Внимая чужой уверенности, он уже не так сильно боялся причинить боль. Виктор сдвинулся ниже, насаживаясь на него, и Освальд прикусил губу, проскользнув внутрь – Зсасз был как расплавленный шелк. Он обволакивал и пульсировал, сосредотачивая мир в точке их единения, и…
– Ох, подожди.
Освальд вопросительно вскинул голову: Виктор чуть хмурился, упираясь ладонью в его бедро. Постепенно его лицо разгладилось, и он поднял насмешливый темный взгляд, объясняя:
– Ты большой. Пожалуй, самый большой из всех, что я пробовал, – легкая задумчивость. – Мне нужно привыкнуть.
Виктор нащупал в складках белья тюбик и выдавил смазку себе на ладонь, затем неторопливо растирая ее по оставшейся длине Освальда – тот замер как был, не решаясь шелохнуться, кроме как по команде, завороженно глядя на движения его кисти. Зсасз кивнул, позволяя погружаться дальше, и от его низкого стона по телу Освальда побежали мурашки.
Медленно ведя руками по его плечам до горла, Виктор взял в ладони его лицо, втолкнул большой палец между губ Освальда, заставляя разомкнуть их, и надавил на шею, притягивая к себе. Освальд покорно склонился, прижимаясь к его губам, сплетаясь с его языком, и тот застонал прямо в его рот. Вибрация пронзила его, заставляя издать позорный всхлип – кажется, на его глаза вновь наворачивались слезы.
Виктор опустился на лопатки и огладил низ живота – очень телесный, самолюбивый жест – будто бы стараясь прочувствовать, как член Освальда заполняет его.
– Я умею быть тихим, – произнес он. – Но можешь заставить меня кричать, если хочешь.
Освальд не ответил – он пока не знал, чего хотел. Он двинулся внутри Виктора, потом еще и еще, и тот опустил веки, приглушенно выстанывая. Его тело покачивалось в заданном Освальдом ритме, грудь вздымалась и опускалась, дыхание с шумом срывалось с губ.
Освальд… ненавидел его. Он был мастерским манипулятором – в этом они с Освальдом были похожи. Виктор без всякого зазрения совести наслаждался им, пользовался им, склонял к тому, чтобы тот доставил ему удовольствие, подавая это под соусом взаимного обмена. Освальд чувствовал несправедливость. Пора было взять то, что ему предлагали.
Виктор впился в простыни, когда Освальд усилил движения, ощущая, как тот сжимается под ним, грязно выругался, сильнее раздвигая ноги, только открывая Освальду больше доступа, и прикусил нижнюю губу, раздувая ноздри, давя стон в гортани. Протянув руку, Освальд взял его за челюсть, отворачивая лицо в сторону, и склонился к шее, впиваясь зубами. Виктор вскрикнул, но не стал отстранять его, позволяя портить гладкую, чистую шею.
– Ах ты мстительный сучоныш, – сквозь зубы усмехнулся он, укладывая ладонь на затылок Освальда. – Но я заслужил, – добавил Виктор, прежде чем всхлипнуть от нового укуса, заставляя задаваться вопросом, действительно ли он настолько чувствительный, или это персональное шоу для Освальда? Как бы то ни было, тот надеялся, что его следы будут саднить, и Зсасз будет постоянно помнить о них в течение, по крайней мере, нескольких следующих дней, каждый раз, когда будет поворачивать голову. Мягкий живот Освальда обидно закрывал обзор и терся о чужую кожу, скользкую от пота, и твердый член.
Виктора было слишком много. Он оплетал своим жаром, шумно дышал, топился в руках Освальда, превращая их во взаимопроникающую тягучую смесь. Он вжимал Освальда в себя, вскрикивая от каждого нового укуса – и тот представлял Виктора подстреленными, истекающим и нуждающимся в помощи, которую Освальд отказывался ему дать. Он шептал сдавленное «не останавливайся» прямо в его ухо, выгибаясь под ним, принимая его.
Освальд услышал вибрацию, затем к ней добавились знакомые ноты знакомого, весьма раздражающего рингтона. Он остановился, отдуваясь и глядя, как Виктор, не открывая глаз, шарит в стороне своего пиджака. Тяжело дыша, он посмотрел на экран.
– О, придется ответить, – бросил он, прежде чем принять звонок. Освальд со смешанными чувствами распознал в трубке голос дона Фальконе, и его вдруг укололо злостью. Как Виктор смел отвлекаться от него? Как он смел отдавать свое внимание кому-то еще, когда Освальд буквально трахал его? Какого дьявола… С другой стороны, – подумал он, – Виктор позволял ему полностью присутствовать при этом разговоре. Отодвинув микрофон в сторону, Виктор шепнул ему: «Продолжай», прежде чем вернуться к разговору:
– Да. Да, я помню… Нет, просто забегался, – вздохнул он, откидываясь на подушку. Освальд выпрямился над ним, не внимая просьбе, чтобы немного передохнуть и остыть, и принялся рассматривать его тело, пока тот не замечал его взгляда. Он положил ладони на грудь Зсасза, ведя до бедер – тот бездумно развел их сильнее, почувствовав прикосновения. Освальд двинулся наружу, оставляя внутри только головку, чтобы разглядеть все подробнее, и Виктор прикусил губу, издав короткий хнычущий звук. Зажав пальцем микрофон, он выстонал, когда Освальд медленно вошел в него вновь, заставляя почувствовать себя заново, прежде чем ответить:
– Нет, я не ранен. Все в порядке.
Освальд едва сдержал смех, который вызывала абсурдность этой ситуации. Виктор думал, что справится, – и не справлялся. Он прямо сейчас расписывался в своей неидеальности. Освальд продолжил рассматривать, как Виктор принимает его, пока тот, наконец, не положил трубку, с явным облегчением выдыхая.
– Я должен попросить прощения, – сказал Зсасз. – Будь это любой другой звонок, я бы сбросил. Если ты не против, сменим позу? Это несколько облегчит тебе задачу.
Получив кивок, Виктор перевернулся, вставая на колени и гуттаперчево выгибаясь. Освальд просто смотрел на его, ничего не делая, видимо, достаточно долго, чтобы Виктор, обернувшись через плечо, спросил:
– Что такое? Не вяжется с моим образом?
– Это тоже, – ответил Освальд. – Разве это не будет унизительно для тебя? Я даже не буду видеть твоего лица. Как будто бы я… просто пользуюсь тобой.
– Мне жаль, что ты так думаешь, – нахмурился Виктор. – В этой позе очень много доверия. Если бы у тебя был нож, я бы сейчас не смог дать тебе отпор.
Освальд рвано выдохнул, размышляя об этом. Может быть, он чуть меньше обижался на Виктора за прошлый раз теперь, когда знал о его восприятии. Он снова выдавил смазку, попав на копчик – она стекла ниже по позвоночнику, и Освальду пришлось, проклиная себя за неловкость, поймать ее пальцами, направляя, куда нужно. Он положил ладони на ягодицы, втолкнул внутрь два больших пальца, осторожно разнимая их, заставляя Виктора зиять, глядя, как бледность кожи переходит в алый оттенок слизистой. Тот издал мягкий стон в локоть, и, облизнув губы, спросил:
– Нравится смотреть?
Освальд молча встретился с его взглядом и прижался головкой ко входу, но в последний момент передумал, проскальзывая по ложбинке и укладывая член поверх копчика – примеряясь, насколько глубоко он будет. Это выглядело красиво и внушительно, и Освальд сильнее развел пальцы в стороны, держа его раскрытым и думая, стоит ли ему дождаться, когда Зсасз сам попросит его – но Виктор лишь смотрел на него томно, так, будто дразнение Освальда и впрямь задевало его, а упрямство не позволяло сдаться. Он и правда умел быть терпеливым.
Вновь отстранившись, Освальд скользнул членом вниз, по смазке проталкиваясь внутрь, замечая краем глаза, как Виктор поджимает пальцы на ступнях. Освальд перехватился за его бедра, неторопливо погружаясь глубже, и стон Виктора был настолько откровенным, что он, стиснув зубы, едва удержался от того, чтобы тут же начать двигаться, ощущая эту безумную тесноту. Такие люди, как Зсасз, вечно держат себя на коротком поводке, и приятно было видеть, что этот поводок сейчас приотпускают.
– Я не жалуюсь, но он правда большой, – произнес Виктор. – Будь осторожен, когда будешь с кем-то еще. Тебя не так-то легко принять.
– Неужели? – усмехнулся Освальд. – Может, это ты слишком узкий?
Он отметил изумительный контраст румянящихся щек и тяжелого взгляда, прежде чем Виктор ответил:
– Так растяни.
Освальд втолкнулся до упора – так, что мошонка пошло шлепнулась о ягодицы, со злым ликованием вслушиваясь во всхлип, вырванный из Виктора. Тот чуть подался вперед, и на секунду Освальду показалось, что он победил, что Виктор убегал от проникновения, но черта с два – он повел бедрами, насаживаясь снова, с достоинством подчиняясь возмездию Освальда, под которое сам себя бросил. Блядский боже, – подумал Освальд. Он ведь вообще не был здесь нужен. Виктор прекрасно справлялся сам, покачиваясь на его члене, буквально мастурбируя о него. Освальд с раздражением двинулся внутри него, и тот застонал, впиваясь в простынь, и выдохнул:
– Да, умница…
Освальд отчаянно прикусил губу, чтобы не издавать этих жалких звуков, рвущихся из его горла в ответ на эти слова. Крепче взявшись за его бедра, Освальд насадил его на себя – в этой позе ему действительно было проще все контролировать. Может быть, ему только показалось, что взгляд Виктора из-за плеча становился все темнее – в любом случае, он тут же переключился, завороженный тем, как тот раскрывает губы, выстанывая его имя в ответ на неловкий, сбивчивый ритм движений Освальда. Виктор сводил его с ума. Виктор пробуждал в нем что-то, чего Освальд боялся.
– Ты такой сладкий, – усмехнулся Зсасз, и Освальд фыркнул – он не хотел быть сладким – и склонился к его спине, прикусывая кожу. Виктор взвыл в подушку, но не сделал решительно ничего, чтобы остановить это; попробовав, Освальд уже не мог остановиться. Он всасывал кожу, оставляя яркие пометки, покрывая кровавыми пятнами чистую кожу, запечатлевая себя на чужом теле, и лишь потом, отстранившись, чтобы разглядеть следы, понял, что Виктор мог намеренно его спровоцировать.
Ему пришлось прижаться крепче и замедлиться, чтобы, проведя ладонью по линии челюсти Виктора, заставляя его вскинуть голову, и упершись в подбородок, втолкнуть пальцы в его рот. Он прикрыл глаза, ощущая, как губы с готовностью обхватили его, как язык обвел кончики и развел пальцы, скользнув к основанию. Освальд перехватил инициативу, поглаживая мягкий язык, думая, что Виктор мог бы прикусить, но вместо этого самозабвенно раскрывал губы, постанывая, позволяя слюне стекать по подбородку.
Освальд вдруг понял, что даже не двигается, вжавшись по основание, навалившись всем весом, вслушиваясь в частое сорванное дыхание, ощущая ладонью вибрацию голоса Виктора, видя, как алеют кончики его ушей.
– Освальд, прошу, – мотнув головой, Виктор легко высвободился из хватки. – Я хочу кончить на твоем члене.
Тот замешкался, выпрямляясь, и безуспешно попытался сдуть волосы, налипшие на взмокший лоб. Смысл сказанных слов доходил до него с запозданием, понимание того, что все это действительно происходит – еще медленнее.
– Освальд, пожалуйста, позволь мне…
Виктор обращался к нему так, будто Освальд собирался его контролировать. Он действительно вручал себя ему. В животе Освальда, сводимом возбуждением, шевельнулась неясная тревога – это было слишком. Не выходи из роли, – одернул он себя, и мокрой от слюны Виктора ладонью убрал челку, прежде чем, наконец, ответить:
– Сможешь по команде?
Тот закивал, припадая на грудь и протягивая руку между бедер, и Освальду понравилось, как Виктор вздрогнул под ним, когда он ударил его раскрытой ладонью по его ягодице, глядя, как проявляется на коже отпечаток. Он возобновил движения, и Виктор, сомкнувшись на нем, заставляя преодолевать сопротивление, зазвучал захлебывающеся, всхлипывая; Освальд шепнул: «сейчас» – и от Виктора не осталось ничего кроме дрожи, сорванного дыхания, сомкнутых век и раскрытых губ. Не в силах остановиться, чувствуя ритмичные сокращения мышц, Освальд завороженно вглядывался в его лицо, не веря, что оно может выражать неприкрытую уязвимость, прежде чем осознать, что этот образ заставляет его до онемевших пальцев впиваться в кожу Зсасза, все глубже вбиваясь в его тело, совершенно не заботясь о его ощущениях.
– Пиздец, – выдохнул он, когда мысли начали возвращаться в его голову, а картинка перед глазами – обретать четкость. Виктор под ним жадно глотал воздух, они оба были мокрые, их запахи пропитывали комнату. Освальд прикусил губу, глядя на кровоподтеки на спине и плечах Виктора – теперь он жалел об укусах, хотел бы, извиняясь, целовать их, хотел бы вовсе их не оставлять. Он медленно отстранился, глядя, как член, еще не совсем опавший, выскальзывает из Виктора. Подняв подрагивающую руку, Зсасз втолкнул два пальца в раскрытое отверстие, кое-как сомкнул мышцы – по пальцам покатилась мутно-белая капля.
– Будем считать, что мы в расчете? – произнес он и – это было настолько невозможно, что Освальду хотелось закрыть лицо руками от стыда – потянул испачканные семенем пальцы в рот. Приподнявшись на подламывающихся руках, Виктор перевернулся, встречаясь с ним лицом к лицу.
– Хочешь попробовать? – ухмыльнулся он. – Иди ко мне, – и Освальд сомнамбулически склонился, приникая к его губам, потому что это, очевидно, был единственный способ его заткнуть – и, кажется, он даже различил солоноватый привкус сквозь движения языков и шумные выдохи. Очередной поцелуй был приятно-неторопливым, глубоким, влажно-звучащим – в конце Освальд, не удержавшись, прикусил губу Виктора, получая новый смешок прямо в лицо.
– Ты ведь не думаешь, что любой позволит тебе так с собой обращаться? – он откинулся на подушку, в прищуренных карих глазах сверкали блики. – Ты просто псих.
– А ты позволял брать себя, как последнюю блядь, – ядовито парировал Освальд, замирая в ожидании – в смутной надежде, что Виктор ударит его за это. Но тот – делая все еще хуже – лишь посмотрел на него с усталой укоризной.
– Кто тебе поверит, если расскажешь?
Виктор, вставляющий анальную пробку для секса с ним. Виктор, позволяющий искусать ему загривок, как дворовой кошке. Виктор, встающий перед ним в коленно-локтевую. Виктор, просящий разрешения кончить. Даже в голове Освальда это звучало настолько невероятно, что он бы и сам не поверил, если бы не видел собственными глазами.
В отличие от него, Виктор прекрасно знал, во что ввязывается, что он сможет, не краснея, заглянуть в его лицо после всего, что здесь происходило. Он раскрылся ему – ровно настолько, насколько сам хотел, зная, что Освальд при всем желании не сможет воспользоваться этой информацией в будущем. Освальд его ненавидел.
– Одна из теорий, почему людям нравится целоваться, – задумчиво начал Виктор, ведя пальцем по его плечу, – заключается в том, что ощущения во время поцелуя сходны с теми, что испытывают младенцы, когда сосут молоко. Мать кормила тебя грудью?
Освальд фыркнул в ответ на, как он думал, очередную колкость, но на секунду ему оказалось, что в глубине глаз Виктора мелькнуло нечто смутное, неоформленное; Зсасз сморгнул, и наваждение ушло. Оставалось только гадать, какого дьявола это было – но Виктор посмотрел на часы:
– По моим расчетам Фиш будет здесь через десять минут.
– Что?!
– Это ее спальня, – пожал Виктор плечами и потянулся к рубашке.
Освальд едва не начал задыхаться от волнения, думая о том, что она могла застать их, его руки дрожали, пока он спешно пытался одеться, путаясь в ткани и пуговицах. Движения Зсасза, в противовес, были спокойными и четкими: закончив приводить себя в порядок, он заправил постель, тщательно скрывая следы маленького преступления, в котором они были соучастниками. Отведя руки Освальда от его шеи, Виктор распустил и перевязал галстук настолько уверенно, будто делал это тысячу раз, хотя Освальд никогда не видел на нем галстуков. Виктор оставил его наедине с этой мыслью, опустившись на колени у стены – пришлось и немного повозиться, отворяя потайную дверь, прежде чем подозвать Освальда, способного только нервно сжимать кулаки и дышать квадратом.
– Выпустим тебя здесь, налево по коридору, затем направо. Если вдруг наткнешься на кого, скажешь, что заблудился, – буднично произнес Виктор, и неожиданно взял его за лицо, поднимая к себе. – Это был занятный опыт. Наверное, я должен поблагодарить тебя, – и он коротко поцеловал его на прощание, прежде чем подтолкнуть в темный проем.
– Не бойся своей агрессии, Освальд, – добавил перебивающийся звуком быстрых шагов голос позади.
Освальд добрался до скрывшего его поворота, прежде чем, опершись о стену, закрыть лицо ладонью и шумно выдохнуть.
28.07.22-16.06.23