Унеси меня к звездам

Говорят, существуют те, кто во снах видит лишь какие-то смутные обрывки пережитого минувшим днем, иногда ещё и лишенные цвета. А еще – что другие представители его расы неспособны даже на это. Тель никогда не мог понять, каково это — попросту погружаться в забвение всякий раз, когда закрываешь глаза. Сам он никогда ничего подобного не испытывал. Может быть из-за дара, а может из-за необычного происхождения — но каждая ночь уносила его куда-то. Каждая дарила частичку чего-то важного — осознания, видения, предостережения, порой даже крупицу пророчества. Каждая поутру заставляла долго раздумывать об увиденном в попытке разобрать его и понять.

Раньше чаще всего он во снах погружался в Подземье.

Переплетение давящих узких проходов и ониксовых сводов огромных пещер, подсвеченных лиловым сиянием негреющих огоньков, представало таким же, каким он его и помнил — холодным, коварным и безжалостным. В нем имелась своя красота, но подобна она была красоте хищника, затаившегося в ожидании момента, когда можно будет прыгнуть на тебя из темноты и одним ударом смоляных когтей разодрать горло. Язык никогда не поворачивался назвать это место своим домом. Пускай он и родился там, пускай и рос, но... Для него это не играло роли. Отец хорошо постарался воспитать брошенного младенца отличным от его сородичей — и это принесло свои плоды. И хоть Тельгорн по-прежнему был дроу, со всеми их рефлексами, видящими во мраке глазами, что почти слепли на свету и таящимся где-то в глубине души шепотом затаенной жестокости — все-таки он был чужд этим местам, точно так же, как они были чужды ему. Слишком чистая душа, не окаменевшее сердце — такие не выживают там, где царствуют пороки, а понятия верности, любви и самоотверженности звучат ересью, оскорбляющей слух Королевы пауков. Потому, скользя беззвучно среди теней витиеватых улиц Мензоберранзана, в поисках знамения грядущего, даже во сне Тель всегда стремился быть настороже.

Похожим образом он чувствовал себя оказываясь и во Вратах Балдура.

Большой город принял уроженца тех мест, куда никогда не проникают серебристые лучи Селунэ. Точно так же, как принимал тифлингов, полуорков, двергаров — и еще многий другой сброд, стекавшийся в него со всех уголков Фаэруна. Только вот у большого города были свои законы, жестокие к чужакам ненавистного рода, приходящим без гроша в кармане и с одной лишь надеждой на лучшее. Поднимаясь из грязи, не можешь не вымарать руки. И вновь видя на своей одежде багровые пятна, дроу всякий раз ворочался на лежанке, тихо шипя сквозь сон. Он не гордился тем, как жил тогда. Не гордился использованием дара для того, чтобы выгадать лучший момент для нападения, отвести взгляд свидетеля или узнать, где хозяин дома хранит самые большие свои ценности. Не гордился и тем, как ударил главу ножом в спину, и бежал, забрав с собой награбленное. А после — выбросил все в темные воды Чионтара, осознав, что больше не хочет и не может так жить. Вся эта история вызывала лишь желание позабыть о ней — и все же многому научила. И продолжала учить до сих пор — ничего не являлось прорицателям просто так.

Впрочем, не всякое знание давалось сквозь страх или давящую хватку неутихающей совести. Иногда выходило очутиться там, где прошли немногие счастливые дни его жизни. Вновь услышать приветливый шепот раскидистых крон леса, залитого россыпью солнечных лучей. Слишком ярких для его нефритовых глаз — но таких нежных, теплых, столь приятно согревающих... Наверное как-то так должны ощущаться объятия матери. Не той, что оставила его на съедение паукам — но настоящей, любящей, той, что могла бы быть у него, не родись Тель среди последователей Ллос... Летний ветер гнал прочь моментную грусть и успокаивал омраченные мысли. Трава ласкала кожу, исчерченную сетью старых ожогов и шрамов. Здесь всегда было так спокойно, так тихо и так легко, что не хотелось возвращаться. И порой дроу позволял себе направить силы не только на концентрацию и поиски сокрытой истины, но и просто продление этих моментов. Увы — сколько бы ни держалась его магия, рано или поздно приходилось открывать глаза.

Как бы там ни было, все его сны объединяло нечто общее — Тель никогда не оказывался там, где еще не бывал, получая подсказки через обращение к прошлому. А если и заглядывал напрямую куда-то в неведомое будущее — то только на краткие мгновения, даровавшие смутные предзнаменования, каждые из которых еще предстояло разобрать.

В этот раз все было по-другому.

В бледном пламени трепещущих магических свечей незнакомая комната казалась зловещей и тревожной. Шум обсидианового моря за окном напоминал потусторонний шепот теней из проклятых земель. Осколки разбившихся статуй и страницы разбросанных книг шуршали под ногами. Склонившись, Тель поднял одну из них. Раскрыл, перелистнул пару страниц, пытаясь понять, о чем повествуют расплывающиеся, подергивающиеся и мерцающие надписи. И резко отбросил в сторону в тот момент, когда буквы сложились в одну, бесконечно повторяющуюся фразу:

"Убей себя и заслужи прощения."

— Убей себя и заслужи прощения! — Голос грянул со стороны, из-за тяжелых дверей.

Дыхание сбилось. Леденящий холод скрутил внутренности. Воздействие обрушилось мгновенно, ни оставив и шанса успеть как-то защитить разум. Хотелось податься назад, спрятаться, сосредоточить силы и нырнуть в первое же открывшееся место. Пусть это будет забитая чумными крысами канализация, через которую они уходили от облавы, или Аверно с кружащими в раскаленном алом небе дьяволами, или даже пещера пауков, щелкающих над ним уродливыми жвалами, капая на лицо разъедающей кожу ядовитой слюной. Охваченное чужеродным ужасом сознание заполонили мысли о том, что надо бежать куда угодно. Не вмешиваться, не попадаться на глаза, не препятствовать предначертанному, исполнить ее волю, покончить с этим...

Стиснув зубы до хруста, Тель рванулся вперед.

Разоренный зал полуразрушенной башни предстал перед его глазами, охваченный божественным сиянием. Легко паря над полом в окружении нитей Плетения, в центре его возвышалась величественная, знакомая каждому волшебнику фигура. Мистра. Леди тайн, покровительница, воплощение магии... В иное время дроу быть может даже восхитился бы увиденным.

Если бы не знал, чего именно она желает от того человека, кому он отдал свою душу.

Если бы прямо сейчас, поставив Гейла на колени, она не тянула бы руку к его сердцу, повторяя свой страшный призыв.

Это было предельно безрассудно. До безумного глупо. Бессмысленно. Самоубийственно. Пытаться навредить творцу плодом его творения — достойная замена попытке затушить маслом огонь. Но Тель обо всем этом не думал. Выкрик сорвался с губ сам собой, взметнулась ладонь, озаряясь ударившим из пальцев потоком лунного света.

И образ великой богини вдруг дрогнул, распавшись на тысячи иллюзорных искр, истаявших тут же в ночном воздухе, будто бы их и не было вовсе. А следом дрогнул, медленно подняв голову, маг, всматриваясь растерянно в лицо стоящего на пороге эльфа.

— Тель?

Дроу не ответил. Бросившись вперед, он склонился над ним и обнял. Прижал Гейла ближе, чувствуя его дрожь, коснулся холодной щеки, взглянул в глаза, подернутые медленно рассеивающимся туманом. Сейчас бы стоило успокоиться самому, но... Адова сера! Она ведь почти...

— Ты в порядке?

— Не знаю... — Опустив взгляд, волшебник провел ладонью по груди. Неуверенно кивнул. — Да. Похоже на то.

— Хорошо.

Не сразу вышло отдышаться и прийти в себя. Не сразу улеглось отчаянное сердцебиение. И не сразу чужие губы тронула бледная тень улыбки.

— Гляжу ты решил впечатлить меня по-полной. То есть я привык к твоей поддержке в спорах, или защите в бою — но чтоб еще и в кошмарах?.. Умеешь ты удивлять.

— Честно? Меня это все удивляет не меньше. — Отстранившись немного, эльф окинул взглядом окружающее пространство. И пояснил. — До этого момента я никогда раньше не проникал в чужие сны.

— Серьезно?

— Ни разу. Пытался, конечно, но так ничего и не вышло. И я решил что это не мое.

— Подумать только! — В глазах Гейла зажегся огонек, при виде которого Тель издал смешок. Все-таки ученый он и есть ученый — даже на грани гибели всего сущего не упустит шанс зацепиться за что-то интересное. — Хотя, конечно, я слышал что у каждого онейроманта свои особенности использования дара, но... Хм. Думаешь это из-за ментальной связи и... Ну, ты понимаешь чего, да?

Энтузиазм его несколько поугас, когда маг постучал пальцем по виску, намекая на их общую проблему. Тель поморщился — не любил он об этом лишний раз вспоминать. Тем более, что ответом на подобные мысли опять стала мерзкая режущая боль. Дроу тряхнул головой, переведя их в другое русло. Даже если это и наивно — он бы предпочел думать иначе.

— А мне кажется, что ты просто нуждался во мне. В конце концов ты же знаешь — я не могу остаться в стороне, чувствуя, что кому-то рядом со мной плохо. Особенно тому, кого я люблю.

Мягкий поцелуй окончательно изгнал отголоски остаточного страха. Гейл улыбнулся снова.

— Знаю. И это предположение нравится мне гораздо больше.

Какое-то время они сидели рядом в тишине. На нет сошла пелена леденящего ужаса. Отступило ощущение надвигающейся бури. Теперь вокруг них была просто полуразрушенная башня, по залам которой гулял холодный морской бриз. Получше чем было, но все же...

— Как-то здесь неуютно, не находишь? — Тель качнул головой. Поднялся. Протянул руку и ему, помогая встать. — С тобой, конечно, хорошо и в шалаше, но раз уж у меня вышло изгнать отсюда образ самой богини — думаю, я сумею и отвести нас в место получше. Заодно попробую понять, как это работает. Если ты, конечно, не возражаешь.

— Ты вправду спрашиваешь о том, хочу ли я уйти из собственного кошмара?

Дроу не стал отвечать. Действительно — глупо было уточнять очевидное.

В отличие от многих других, магия снов никогда не имела четких руководств и описаний. Лишь какие-то общие черты, далеко не всегда однозначно соответствующие истине, и советы, пронизанные одной и той же мыслью — прислушивайся к своей интуиции и делай все так, как подскажет тебе она. И Тель прислушался. Выступил в центр зала. Переплел их пальцы. Поднял взгляд к луне, выбравшейся наконец из-за рваных угрюмых туч. И потянулся к ней — сердцем, душой, всей своей сущностью, позволяя ее перламутровому свету разлиться вокруг, объять их обоих, даровать невесомость крошечного птичьего пера... Легкое движение воздуха подхватило их, позволив воспарить над руинами и подняться в глубокое небо, навстречу сиянию, становящемуся все более и более ярким, скрывающему под собой очертания мрачного города, заполоняющему все вокруг до тех самых пор, пока не осталось ничего, кроме него...

Когда свет рассеялся, они были уже у озера.

Россыпь кувшинок покачивалась на едва колышащейся сапфировой глади. Над зарослями камышей кружили светлячки. Слышался мерный стрекот сверчков. Шумели деревья, обступившие пологие берега. Здесь царила безмятежность, покой, умиротворение. И как будто... Надежда?

— Красиво...

Гейл произнес это полушепотом, точно боясь спугнуть восхитительное зрелище. Тель не ответил ему. Замерев, несколько мгновений дроу стоял недвижно — а после сделал шаг к воде. Склонился над ней. Провел ладонью, поднимая рябь. И узрел в отражении то, что видел тогда, много-много лет назад...

На него с растерянностью, трепетом и восхищением смотрел мальчик с серебристыми волосами и глубокими шрамами на коже цвета грозы.

— Только сейчас, за все эти годы...

Мысли прозвучали вслух сами собой, слишком поразительные для того, чтобы просто держать их в себе. Забыв на мгновение обо всем, эльф вздрогнул, когда на плечо опустилась легла чужая ладонь. Обернулся, отпуская отголосок прошлого. Осознал, что он здесь не один. И предугадывая вопрос своего спутника, ответил:

— В этом месте я впервые увидел звезды.

Усевшись на мягкую траву, у самой кромки озера, Тель поднял глаза к небу. Заговорил, погружаясь в полузабытые воспоминания.

— Я выбрался на поверхность в самый разгар дня, надеясь на то, что солнечный свет заставит остальных бросить погоню. Это и вправду сработало, но я и сам вынужден был бежать почти вслепую, не разбирая дороги. В итоге добегался до того, что свалился в это самое озеро, едва не утонул, чудом выбрался на берег, да прямо там и свалился. А когда проснулся... — Тихий смешок сорвался с губ. — Когда проснулся, я испугался, решив что снова попал в Подземье. Подумал было, что опять вижу мерцание пещерных сводов. А потом пригляделся и... Нет. Это не было белесым светом грибов или переливами мха. Надо мной раскинулась великая бесконечность, пронизанная тысячами огней, не похожая ни на что виденное мною ранее. Как будто огромная пропасть — но не под ногами, а над головой. Пугающая и прекрасная одновременно...

Словно вторя его словам, облака медленно разошлись, открывая россыпь ярких созвездий. Сплетавшихся в причудливые нити, сверкающих, поражающих, захватывающих дух... Такое способно было восхитить даже старого звездочета, не говоря уже о юном дроу, ничего не знавшем о том мире, куда ступает.

Сидящий рядом маг выдохнул пораженно. В иной момент он наверняка бы завел речь о названии светил, о связанных с ними легендах и о божествах, что ответственны за их всход и угасание, но сейчас... Сейчас любое слово звучало сродни кощунству — и по отношении к эльфу, и по отношении к увиденному. А потому Гейл лишь безмолвно приобнял его за талию. Тель склонил голову на его плечо, не отводя взгляд от небес.

Молчание он прервал далеко не сразу.

— Я навсегда запомнил этот момент, но отчего-то никогда не мог погрузиться в него снова. Может слишком много было чувств, может наоборот слишком мало... Не знаю. Но легче было даже вытащить из памяти первый день своей жизни, чем снова вернуться сюда. В конце концов я потерял надежду. Но теперь... Теперь я здесь. С тобой.

Дроу обернулся к магу, но звезды никуда не исчезли. Отраженные в его теплых карих глазах, они завораживали ничуть не меньше. Может даже чуточку больше...

— Спасибо тебе. Только что ты подарил мне больше, чем любой из богов или смертных.

Гейл качнул головой.

— Я бы не оказался здесь, если бы ты не пришел спасти меня. Не тебе меня благодарить...

Тель прервал его речь поцелуем.

Костер горел странным, мутновато-бирюзовым пламенем. Сказывалось использование оскверненной древесины. Не лучшее решение, но иной в проклятых землях было попросту не сыскать. Впрочем, определенные манипуляции помогли избавиться от едкого дыма и скверного запаха — а это самое главное. К нетипичным цветам же было не привыкать — и волшебники и дроу редко прибегали к обычным свечам.

Где-то вдалеке кружили тронутые тенью вороны, расклевывая тела сошедших с пути. За границами печати сновали тени, бессильно протягивая к странникам полуистлевшие руки. Что-то выло, смеялось, рыдало, стремилось вселить в сердце ужас — но лежащий на теплой густой шкуре Тель был абсолютно спокоен. Лицо его озаряла нежная улыбка, а пальцы мягко поглаживали густые пряди мирно спящего рядом Гейла.

Пока они вдвоем, им не страшен никакой кошмар.