Станцуйте на моем гробу

Мы сидели на очередных, черт бы их побрал, похоронах. Какие это были по счету за последний год? Наверное не меньше чем десятые, если не пятнадцатые... Похоже, что настал момент когда все знакомые мрут как мухи. Чернота и вязкое отчаяние были главными составляющими жизни людей за 60, и мы теперь это знаем не понаслышке. Тем временем официальная часть закончилась и мы с мужиками смогли сбежать оттуда.

— Да уж, нам ведь не по двадцать лет чтоб так делать, — бурчал Нестор.

— Ой бля, не бурчи. И без тебя тошно, — Захар который до этого держался за больную спину показательно взялся за голову. — Как же бесит это уныние, и все ведь падлы сидят вылупив глаза, явно ставки делают кто быстрее окочурится.

— Ну, а что ты хотел? — обернулся на них я. — Чтобы они что?

— Не знаю, Яков, не знаю, — вздохнул он. — Но так точно не должно быть.

— Тут я не могу не согласиться, — Нестор перестал бурчать и наконец подобрел. — Я к примеру не хочу чтобы меня хоронили. Уж лучше развейте прах где-нибудь.

— Это уже не тебе решать, да и похороны это не для усопшего, а для семьи, — задумчиво изрек Захар.

— Вот какого черта они приглашают нас на все похороны, а блять? — спокойствие Нестора определенно было не постоянной переменной. — Да, блять мы панки, причем уже много лет. Да, носим и в обычное блять время темную одежду с черепами. Но с какого хуя они решили что нам нравятся ебучие похороны. Это ж блять нихуя не так. Хоть бы нас сука спросили.

— Та да... — протянул Захар, и цокнув спросил. — А сможете может мужики пообещать мне кой чаво?

— Смотря какое чаво ты, старый пердун, решил у нас запросить, — поржал я.

— Та да, — Нестор определенно был настроен сегодня на эмоциональные качели.

— Вродь ничего сложного, просто не умереть раньше меня, да станцевать на моем гробу, — пожал плечами он, а мы же выпучили глаза.

— Ты ж понимаешь что нам за такое таких пиздов перепадет... — как оказалось мои качели столь же проворны, что и у Нестора.

— Да и пережить тебя не раз плюнуть, короче не особо от нас с Яковом зависит, — мы с Нестором были как единый фронт, единый люто ахуевший фронт. — Ну только в том случае если ты не планируешь в очень ближайшее время скопытиться.

— Нет, не собираюсь. Но вам ведь ничего не стоит пообещать, правда ведь. Я просто хочу иметь хоть иллюзию того что у меня будут не такие унылые похороны как у остальных, — в этот момент мы все приуныли ибо всем такого хочется, но не у всех сбудется.

— Ладно, так уж и быть, постараюсь не склеить ласты раньше и от души проржаться с твоего мертвого хлебала, — Нестор сдался первым под натиском гнетущих мыслей и теперь они оба смотрели на меня в ожидании пока я скажу хоть что-то.

— А я что? — пожав плечами я немного отвернулся от них скрестив руки на груди. — По мне звучит как ахуенный план. Только мы не сами будем, мы всех кто будет жив из наших приведем. Хотя гроб наверное не выдержит всех... Ну значит мы станцуем на гробу, а остальные рядом будут скакать.

На такой версии событий мы и остановились, пожав руки друг другу мы продолжили наше шествие. А проходящие неподалеку люди были довольно сильно смущены компанией из трех дедов которые выглядели как официальные панки: в черных строгих костюмах, смокингах коли угодно, с яркими волосами и черепами нарисованными на чем только можно было. И представьте насколько они испугались, когда мы заржали как невменяемые, вот умора была...

***

И увы долго ждать нам не пришлось... Захар скончался от сердечного приступа спустя всего пару месяцев. Это было неожиданностью для всех, но удивляться было нечему ведь в его возрасте такое случается нередко. И хотя в тот период подкосилось здоровье каждого из нас, но мы ещё держались. За несколько дней до его похорон мы с Нестором вспомнили про наше обещание и решили, что несмотря на наше состояние мы все же исполним данное нами обещание. Мы обзвонили всех с кем мы бесчинствовали во времена буйной молодости и договорились о встрече, поехали к его семье рассказали о его просьбе и нашем обещании, они сказали что не против нашей затеи, а единственное что нам надо было это их согласие. Мы дали отмашку нашей компании и после этого наш план было не остановить.

Ко дню похорон каждый из нас обновил цвет своих волос, если они конечно остались, на что-то яркое. В день похорон мы оделись так как не одевались с давних лет: драные джинсы, кожаные куртки и жилетки с тонной заклепок, яркие и не очень футболки. Кто-то надыбал колонку. Вот только, когда мы встретились на контрольной точке, недалеко от кладбища, и у меня и у Нестора создалось ощущение, будто бы мы оба идем в последний путь, хотя нам стало немного легче в последние пару дней, так что нам это ощущение показалось просто разыгравшимися нервами, но все же мы решили оторваться по полной. На всякий случай.

На кладбище нас заметили почти сразу. Меня порадовало то, что кроме тех кто прощался с нашим другом тут больше никого не было, ведь им бы явно не понравилось то что мы собираемся сделать. Все кто был на похоронах Захара знали что он панк, точнее был им, многие осуждали, но его это особо не волновало. Мы прошли к гробу в почти, иронично, гробовой тишине. Поздоровавшись с его семьей мы повернулись к гробу и я сказал:

— Захар, друг, помнишь когда мы сбежали с похорон ты попросил дать тебе то обещание, — слова вставали поперек горла, но я пересилил себя и тяжело вздохнув все же договорил. — Мы здесь, чтобы выполнить его.

Я повернулся и махнул тому кто должен был включить песню. Выбор песни у нас не стоял ведь его любимой песней была: "Похороны панка" Король и Шут.

С первыми битами песни мы с Нестором запрыгнули на гроб и начали танцевать, хотя скорее скакать, но не суть. Мы все подпевали. Это было похоже на дикую тусовку, хотя если приглядеться отрывались лишь старики. Это было похоже на какую-то постановку... Ведь не каждый день толпа дедов кричит на все кладбище невероятно живую музыку. Мы радовались, как он и просил, конечно мы не могли отвечать за действия его родственников, но можем ручаться что в этот день ни один из присутствующих панков не плакал. Мы устроили шоу, это были не похороны, а праздник. Как он и просил. Было несколько родственников, которые порывались остановить нас, но его жена остановила их, и мы были благодарны ей за это. По окончании песни мы как настоящие артисты поклонились тем кто поминал нашего друга и ушли с кладбища.

Мы пошли отрываться дальше, мы кутили ещё долго, ну настолько насколько нам позволял возраст. Но скажу вам что расходились по домам мы уже за полночь и уже тогда и Нестор и я почувствовали что что-то не так. В следующий раз мы с ним встретились уже в больнице. Здоровье подвело и нас тоже. Мы поняли что, то что мы сделали на похоронах нашего друга оказалось нашей лебединой песней. Нестор умер в тот же день, я же продержался ещё три. Почти перед самой моей смертью моя жена спросила:

— Что же я буду делать если ты умрешь?

На что я чувствуя что жизнь стремительно покидает тело ответил ей:

— Станцуй на моем гробу, а потом живи, живи спокойно и без скорби...