А у Ярла Брума бунтарка дочь, с равкианкой сбежала - какой позор!
Хлещет бурей насмешливо в стекла ночь, и мороз начертал на стекле узор,
А они сидят за большим столом и глинтвейн заедают куском халвы,
И, хотя потеряли покой и дом, но теперь со свободою не на "вы".
Горько помнить, как леденил их страх, как потеря сердце надорвала.
У одной - редкий дар вызвать к жизни прах, у другой - имя славное суть зола.
Лицемерия ветошь и дым беды, да надтреснутый лед безысходной тьмы -
Это все, чем по горло они сыты, им тепло в самом дальнем краю зимы.
А у Ханны планы на целый свет, чтобы ветер в лицо - и рука в руке,
И не поздно пока изменить сюжет, ведь она - словно птица, что налегке.
Им не будет просто - летят снега,
И дорога с равниной опять слилась.
Оказалось, так просто найти врага -
Но увидеть глаза, а не волка пасть.
А у неба темная синь в ночи, и погасли крупинки из серебра,
И скрестились за зло и добро мечи, но пока что есть шансы и у добра.
А у Нины Зеник задорный смех, потому что такую сломить нельзя.
Она кутает плечи в блестящий мех -
И кивает
"Я вижу твои глаза".