Первый день учебного года

Голоса шумной студенческой компании. восклицания и смех никому не мешали: почти за всеми столиками пивных, кофеен и кондитерских на набережных по берегам канала разместилась учащаяся молодёжь.

В воде отражались сизые тучи и старинные здания Учёного квартала с тёмно-оливковыми стенами и багряными крышами. В полных кружках сбитня и светлого эля ничего не успевало отразиться, так как кружки не стояли без дела на столешницах и быстро опустошались.

Первый день учебного года в королевстве был государственным выходным уже два века. Мероприятия по случаю празднования Дня Учащихся прошли во всех школах, училищах и в обоих Королевских университетах, старом и новом, и завершились, к радости всех участников, до обеда.

Элейна и Эгберт отмечали праздник со своими друзьями. Два с половиной года назад Эгберт перебрался в метрополию из родной провинции. Ему удалось, пройдя вступительные испытания, попасть в первый набор студентов Нового волшебного училища. Теперь первокурсницей этого же заведения стал его младшая сестра-погодок, пятнадцатилетняя Элейна; ей очень шла новая студенческая форма, такая же, как у брата, – бирюзовый кафтан, брюки цвета маренго, васильковый кушак и берет с кокардой в виде плода физалиса.

Эгберт, душа компании, был отменным рассказчиком. Слушать его вполуха не представлялось возможным и тогда, когда история, байка или анекдот звучали не впервые.

Сегодня, как и прежде, за столом, составленным из пары столиков с деревянными квадратными столешницами, выкрашенными в канареечный цвет, шесть человек и полуэльфов хохотали от души, внимая «повести о буре».

Минувшей осенью Эгберт освоил магический способ усиления и ослабления ветра.

Как только ни забавлялись второкурсники волшебного училища, применяя новое умение! Подгоняя ветер, поднимали ввысь бумажных змеев всевозможных форм и размеров, и те парили, меняя высоту, но не падая. Экспериментировали с мельницами. Устраивали гонки игрушечных корабликов, которые носились по поверхности канала, как живые. Вертели флюгера на башнях и домах, не забыв знаменитого Пляшущего дракона, бурого от ржавчины, над Северными воротами.

Так они продолжали играть до тех пор, пока однажды не приступили к очередной забаве многочисленной толпой на лужайке у загородного корпуса Старого Университета, где были на экскурсии. Эгберт уже не мог точно сказать. пытались они тогда ослабить ветер или, напротив, усилить; могло быть и нечто по принципу «стенка на стенку», когда одни «гасили», а другие «раздували».

Тогда-то и началась буря, сказал Эгберт и выдержал паузу. Слушатели притихли.

Второкурсники летали, как мячик, снежки или воздушные змеи, выпущенные из рук. Они пытались применить усвоенные, как им казалось, навыки, но буря не поддавалась…

– Всегда так страшно, когда доходишь до этого места, – промолвила Квиентис, девушка с лиловыми глазами, потомок дроу.

Эгберт нежно взглянул на Квиентис и коснулся её пальцев.

– Всё обошлось! Сбежались профессора, потушили шквал, сделали всем внушение. И ещё два дня мы делали уборку территории!

Собравшиеся за двойным канареечным столом снова рассмеялись и сдвинули наполненные в очередной раз кружки. Уборка после бури, налетевшей на студиозусов, посеявших ветер, заслуживала отдельного рассказа, столь же увлекательного.

По каналу плыли опавшие листья, особенно отчётливые на фоне отражённых туч.