Данияр замер в сумраке кустов и настороженно позыркал по сторонам. Стояло раннее утро, и людей на улице почти не было. Лишь изредка, звонко цокая по каменной мостовой, неспешно проходил экипаж, запрядённый усталыми мышастыми лошадями. Данияр на всякий случай скрывался подальше в листву; если бы его увидели извозчики, вероятно, ничего бы не произошло, но он не хотел рисковать. Ещё кто донесёт хозяину, так и проблем не оберёшься.

Ведь находился он здесь без разрешения.

Как и многие другие слуги, Данияр не мог покидать поместье без чёткого разрешения хозяина. Будь он купчим или хотя бы конюшим, мог бы попросить расписку, сославшись на свою работу. Но нет — Александр Лихошёрстов не был особо выдающимся барином и не владел штатом слуг. Еду он покупал сам, лишь иногда посылая Данияра забрать её, одежду в чистку не носил, предпочитая услуги старой женщины по соседству. Данияр не знал, как будет оправдываться, если хозяин проснётся раньше обыденного и обнаружит его пропажу. Хотелось закончить всё быстро, но старухи Нэн всё не было, и с каждой новой минутой, глядя на постепенно выкатывающееся из-за гор солнце, Данияр нервничал всё сильнее.

Наконец, в здании напротив послышались едва различимые звуки. Дверь приоткрылась, выпуская на улицу тепло и светлый, грустно-мелодичный звук колокольчиков, подвязанных над порогом. Смуглая сухонькая старуха вышла, подволакивая левую ногу, вылила грязную воду из старинного бежевого горшка на траву на обочине мостовой и зорко осмотрелась. Данияр вздрогнул, когда цепкий, совсем не старушачий взгляд вперился прямо в тот куст, в котором он сидел. Старая Нэн скрючила палец, жестом позвала его и ушла в здание, не закрывая дверь.

Подождав, пока очередной извозчик, зевая, проедет мимо, Данияр сорвался с места и в мгновение ока оказался в тёмном пыльном помещении. Оно и так было довольно мрачным и неприветливым, а уж когда дверь закрылась, то всё вокруг потонуло во мраке. Данияр заморгал. Его метлешащий взгляд наткнулся на небольшую щель между занавесок, и парень выдохнул, глядя на малюсенький источник света. Нос беспрестанно двигался, пытаясь разобраться в ворохе запахов, что разлились вокруг, но их было так много, что это только сбивало с толку.

Старая Нэн вынырнула откуда-то сбоку и, не размениваясь на любезности — что простительно, на минутку, чёрной ведьме — заметила:

— Должна сказать, твой случай довольно сложный. Почему из стаи то ушёл?

Данияр поморщился. Он никогда не был в стае, несмотря на то, что волчьей крови в нём было больше, чем человеческой. Межвидовое скрещивание всеобще порицалось, но всё ещё встречались женщины, готовые провести ночь с оборотнем. Как и встречались оборотни, готовые пойти на всё ради своей человеческой любви. Так и случилось когда-то с родителями Данияра — красавица-мать осталась вдовой и нашла своё утешение в лице галантного и приятного молодого человека, который, как оказалось после, был оборотнем-одиночкой. Они прожили несколько лет, но потом страсть сошла на нет, а быт охладил некогда пылающие сердца. Брехня всё это, про любовь до гроба. Волк ушёл по-английски — не прощаясь, а миссис Тауланова осталась с детёнышем на руках. А вскоре ушла и она — и маленький полувольф остался один на белом свете.

Тогда предложение барина Лихошёрстова, который приютил сироту, не казалось чем-то страшным. Старый барин просто искал слугу, готового работать за кров и пищу, и маленький Данияр пошёл, потому что выбора не было. Но старость уходит — ушёл барин, встретившись с Костлявой в своём самом последнем балу. А его сын, Александр, всего на год старше Данияра, уже тогда не ребёнка, а вполне себе юношу, озаботился поиском ведьмы, которая наглухо привязала к хозяину незадачливого полувольфа. Другие слуги ушли, поскольку денег стало мало и платить им было нечем, а Данияр вынужден был остаться. Александр знал про его двойную природу и совсем скоро нашёл ему иное применение, чем просто служба.

И это было то, из-за чего Данияр решился на побег.

— Ага, вижу по глазам. Дурак ты, что за волк без стаи! — Старая Нэн подтолкнула его к столу в углу и сама пошла следом. — Ещё ошейник твой... Сильная ведьма делала, так просто не снимешь. Влетел по самые яички ты, волчонок.

Сердце Данияра рухнуло. Что, совсем ничего? От тоски, мгновенно сжавшей горло, захотелось завыть. Кажется, старуха поняла его настроение, потому что сразу же шикнула:

— И не смей выть! Внимания мне ещё не хватало, от жандармов. Есть один выход... ну, два выхода. И выбор делай сам. — Ведьма открыла огромную и пыльную книгу и принялась листать страницы, бормоча себе под нос: — Ага... угу... да, где-то здесь...

Из-за одной страницы выпал вполне себе человеческий палец. Сурово зыркнув на напрягшегося полувольфа, Старая Нэн снова заложила его на то же место. Данияр слегка прикрыл глаза. С кем он вообще разговаривал!.. Но выбора не было.

— Вот, — ведьма раскрыла книгу на одной из страниц — Данияр не знал, на какой именно, так как не умел ни читать, ни писать — и потыкала пальцем — в этот раз, к счастью, своим — в пожелтелые от времени строчки. — Ошейник подчинения, накладывается ведьмой на магическое существо. Предназначен для контроля и подчинения. Снять его может только та ведьма, что и наложила. Кроме того, альтернативой могут стать ритуальное убийство другого магического существа или того, кто исполняет функции хозяина для заклинания.

— Что? — хрипло выдохнул Данияр. Всё оказалось ещё хуже, чем он предполагал.

— Для того, чтобы снять ошейник, ты должен убить своего хозяина и попробовать вкус его умирающей крови. Или найти и убить магическое существо, съесть его сердце под пылающей луной. Вполне себе вариант.

_______________________________________________________________________________

1. Я не убийца!
2. Ну... раз уж другого выбора нет...