Stress reLIEver

Солнышко не светит, а прожигает во мне дыру, птички так громко поют, что кажется будто я скоро оглохну. Листва везде такая однообразная, зелёная. Да ещё и ветерок этот вовсе не охлаждает, а только нагревает. Что уж говорить, лето, середина июля.

И как у многих людей, у моих родителей есть собственная дача за городом. Куда же без неё! Мои мама с папой считают, что загорать на побережье какого-нибудь туристического города в другой стране — это не отдых. Поэтому большую часть отпуска они проводят тут, на полюбившейся ими даче. А поскольку мне всего четырнадцать они и вовсе считают, что мне здесь будет безумно весело!

Этот год не стал исключением. Я собрала все необходимые мне вещи в рюкзак, прихватив с собой и планшет и блокнотик. Правда интернет там ловит редко, но ловит. Накинула лёгкую кофточку алого цвета, шорты и модные такие чёрные солнцезащитные очки.

— Маам, я готова.

— Да Ева, закрой окно в комнате и иди сюда.

Я поставила свой рюкзак в прихожую к куче других сумок. Их было так много, мы же никуда не переезжаем... а точно, мы же едем на дачу.

— Бабушка ждёт в машине, бери вот эти сумки и спускайся вниз. Только смотри не разбей, там банки.

— Да маам... зачем мы вообще туда едем.

— Не мамкай, иди.

С унылым лицом я спустилась вниз, папа загрузил сумки в багажник и ушёл помогать маме. А я села на заднее сиденье справа.

— Ну что Ева, радуешься поездке? Через три часа будем на месте.

— Бабушка, я безумно рада, это же так весело. — С сарказмом ответила я.

— Ну что последние сумки загружены, поехали. — Сказал папа.

Мама села сзади, отец включил советское радио и под старинное нечто мы выехали со двора.

***

Не прошло и сто лет, как мы приехали сюда. Только машина остановилась у ворот, я уже открыла дверь и вышла наружу. Папа открыл ворота и мы весело (нет) перетащили вещи в дом. Наш участок не очень большой. Половину площади занимает дом. Остальную часть всякие посадки и сараи. На противоположном конце стоит баня. Сам дом довольно большой. Двухэтажный кирпичный с деревянными окнами и крышей из шифера.

— Наконец-то я на долгожданном отдыхе. — Сказал папа.

— Ага, ты только помни о том, что тебе стоит прокопать весь огород и потом его полить.

— Не порть мне настроение, я итак устал с дороги.

Внутри дом был довольно уютным: старые отклеившиеся обои, на стене висел советский ковёр, различные светильники такие как лампа на проводе на потолке, старинные занавески на которых собралась паутина, прошлогодний календарь с выцветшими листами и многое другое.

Я поднялась наверх в свою комнату. Открыла дверь, и на меня накатила легкая ностальгия. Тут почти ничего не изменилось. Кровать в левом углу, на противоположной стороне деревянный стол, а рядом с ним шкаф, ну и старый ковёр. Бросив вещи на пороге, я с разбегу плюхнулась на кровать. Жёстко. Полежала чуток, встала, открыла форточку. Свежеиспечённые комарики тут же залетели в комнату. Села за стол, чекнула тик ток, да... интернет подвёл. Чекнула мессенджеры, пусто.

— Ева иди кушать. — Донеслось снизу.

— Уже иду.

После обеда, родители, чтоб их уже побежали работать в огороде. Откуда в них столько силы. Я вернулась в комнату и от нечего делать легла спать.

***

Проснулась к восьми вечера. В ещё худшем настроении из-за того, что мне приснился кошмар. В нём я лежу в ванне с чистой водой у себя дома, а потом внезапно весь свет потухает, вода вытекает из неё в квартиру, а мое тело будто примагничевает ко дну, и я не могу выбраться. Всплыть не получается. Смотрю вверх, сквозь волнующуюся воду. Вдыхаю воду в легкие, не могу дышать. Задыхаюсь водой, эта тягучая жидкость переполняет меня. И вот взгляд становится тусклым, глаза перестают что-либо видеть. Сознание покидает меня. Но потом свет опять включается, я всплываю, смотрю на воду... а она вся красная... и мои руки...

— Доча, ты проснулась? — Папа внезапно зашёл в комнату.

— Не пугай меня. Мне приснился кошмар.

— И что в нём было?

— Не могу сказать, просто поверь, он был пугающий.

Он подошёл и обнял меня.

— Пойдём прогуляемся. — Предложил он.

— Ладно.

Вечерний воздух так прекрасен. Комары стаями летают вокруг тебя. Но мне это не мешает, я в кофте. Мы немного погуляли по участку, папа закурил сигарету.

— Сходишь завтра к соседям поздороваешься.

— Ага.

Только не соседи. Соседним участком владел старый дед, к которому иногда приезжала дочь со своими мелкими детьми. Им было по пять лет. Они вечно ссорились и кричали.

— И грабли вернёшь, в прошлый раз забыл.

Я только вздохнула.

— Пошли в дом.

***

Мы зашли домой. Бабушка сидела в гостиной на кресле-качалке и читала газету. Мама вытирала пыль с подоконников. Потом она обернулась к нам и спросила:

— Печка греет, на улице жарко, что ты в кофте? Сними её.

Услышав это, я сразу начала придумывать отмазку на ходу. Но на ум ничего не шло.

— Да я это... мне так удобно.

— Как знаешь.

Этих слов я уже не слышала, ведь я мигом поднялась по лестнице, зашла в комнату и закрыла дверь. Включила настольную лампу и села на кровать. Страх заполнил мой разум. Я закатала рукава кофты и взглянула на руки. Они были покрыты уже зажившими бугорками, где-то розовыми шрамами. А ближе к локтю красовался порез, сделанный совсем недавно. Он до сих пор болел.

Селфхарм появился в моей жизни когда мне стукнуло тринадцать. В тот день я как обычно пребывала в школе. Это был обычный день, мы с двумя подругами пережили две математики подряд и пошли на физ-ру. Посплетничали с одноклассницами в раздевалке и пошли в зал. Я спокойно играла в волейбол, как вдруг моё внимание привлекли странные следы на руках отличиницы. Тогда весь оставшийся урок я пыталась разглядеть. Когда урок закончился и все пошли в столовку, я остановила её и спросила что с её руками. Помню в тот момент она резко запаниковала и оттянула рукава кофты ещё сильнее. Ответила, что ничего такого, согласилась поговорить об этом со мной после школы. Тогда-то она и рассказала мне про такой вот необычный способ снятия стресса. И в один из неудачных дней, после ссоры с мамой, я попробовала порезать свою руку канцелярским ножом. Почувствовав мгновенное облегчение, я поняла всю суть.

С того момента прошёл год. Весь год я наносила себе повреждения, сначала немного, а потом больше, чаще, глубже. Селфхарм вошёл в привычку. И от этого довольно сложно избавиться. Но кто сказал, что я хочу?

Я переоделась в пижаму и весь оставшийся вечер я слушала музыку в наушниках. Потом зашла мама, пожелала спокойной ночи и ушла. А я легла спать.

***

— Ева, доброе утречко! Солнце встало и ты вставай! — Бодрым голосом произнёс папа, зайдя утром ко мне в комнату.

— Почему так рано? Я хочу ещё поспать...

— Кто рано встаёт, тот...

— Не продолжай!

— Ладно-ладно, спускайся.

Дверь закрылась. Я встала с кровати и сразу же открыла форточку. По ощущениям в комнате было жарко, на улице ещё жарче. А это проблема. Как я объясню родителям, почему хожу в кофте. Носить одежду с длинными рукавами давно стало для меня привычным. Так я чувствую себя уверенно. Я практически все двадцать четыре часа в сутки хожу в кофтах, водолазках, свитерах, накидках и прочем, прикрывающем мою сущность. Поскольку сегодня слишком жарко, я надела чёрный топ, джинсовые шорты и шёлковую накидку цвета фуксии.

Спустилась вниз. Захожу в ванную. На стене висит маленькое зеркало. Я взглянула на себя. Тёмно-русые волосы чуть ниже плеч были взъерошены, взгляд сонным и уставшим.

Вышла на улицу подышать утренней прохладой. Солнце светит в глаза, плитка под ногами так нагрелась, что печёт ступни. Приятно. Затем вернулась в дом.

— Так, жильцы этого дома, пора завтракать! — Кричит мама откуда-то.

После завтрака, состоящего из салата (по-другому сплошной зелени) я вернулась наверх. От нечего делать начала играть в нелепые игры на планшете. Потом зашла в галерею, чтобы глянуть фотки с поездки в Чернобыль. Но случайно наткнулась на несколько снимков, на которых были мои свежие порезы. Я любила фотографировать их. Где-то на подсознании надеялась, что после смогу испытать какие-то эмоции, смотря на них. Чёрт, как же хочется взять лезвие и... но нет. СЕЙЧАС ЖЕ ЛЕТО. А это проблема.

Кстати, где-то в столе вроде должна была остаться пачка лезвий. Раньше я точила ими карандаши. Поискала в ящиках среди хлама и нашла. Вот они. Сверкающие серебром, ультратонкие, способные запросто поделить твою кожу на две части. Зачем я об этом думаю. Ну вот, опять, снова, again. Я не хочу проваливаться в эту дыру. Я так хочу со всей силы резануть по руке... Нужно забыть. Я кинула пачку обратно в стол. И вышла из комнаты. По пути встретила папу.

— Рита, ты помнишь о чём я тебя вчера попросил?

— Сходить к нашему соседу-деду и вернуть ему грабли?

— Ага, можешь идти сейчас. Он обычно встаёт в четыре утра.

— Я даже не удивлена.

— Ладно я пошёл на рынок. Куплю мясо. Может шашлык забабахаем.

— А это интересно.

— Иди.

***

Я дошла до сарая и нашла грабли этого деда-пердеда. А потом подошла к воротам его одноэтажного дома и постучалась. Мне открыла молодая женщина.

— Здравствуйте, мой отец в тот раз забыл вернуть грабли.

— Ну ты проходи. Мы очень рады гостям.

Чёрт, я не планировала тут задерживаться.

— Лладно.

— Пойдём в дом. Чаем угощу.

Я зашла внутрь. Тут всего две комнаты, разделенные шторкой. Деревянный пол, стены с отклеившимися обоями. Старая проводка. На полу какие-то цветные полотенца вместо ковра.

— У нас гости? — Из-под шторки внезапно возник дед.

Сам он был низенького роста, с белой отросшей бородой, в оранжевом свитере и синих, потрёпанных штанах.

— Здравствуйте, Фёдор.

— Ну привет. Недавно приехали? Я заметил.

— Да. Вчера.

— Что ж стоишь, проходи. Садись за стол.

Грабли оставила у входа и села куда сказали.

— Я пойду позову детей.

Теперь один на один тут сидеть с пердедом.

— Ну, рассказывай. Как жизнь живёшь? Как школа, какие оценки?

— Да всё хорошо в целом. Учусь нормально. Проблем нет...

— А твоя бабушка тоже приехала?

— Да, она сейчас дома. Читает.

— Так пригласи её к нам. Пусть тут читает.

Ну ничего себе... он похоже ещё и бабушку решил заговорить... она со мной то мало общается.

— Идите мойте руки и за стол.

— Здравствуйте, тётя.

— Привет...

Женщина с короткими светлыми волосами поставила посуду на стол и разлила чай по кружкам. Также поставила чашку со сладостями. Все сели за стол.

— Мам, а можно я печеньку возьму?

— Да, ешь.

— Ты тогда это... позови твою бабушку ко мне в гости. Мне тут скучно одному.

— Папа, ты не один. — Перебила дочь.

— А с тётей Ниной будет веселее! — Бодро ответил старик.

— Ну-ну.

Мы пили чай. Он о чём-то рассказывал. В процессе разговора я позабыла о сползших к локтю рукавах накидки. И девочка, сидящая рядом обратила внимание на мои шрамы.

— О, мам, смотри у тёти какие-то странные полосочки на руках. Хочу такие же.

Услышав это, я сильно засмущалась. Кожу охватил липкий страх. А сердце забилось так быстро, что его точно слышали все. Быстро поправила рукава накидки, но было поздно.

— Что с твоими руками? Покажи. — Спросила женщина.

— Это не ваше дело!

— А ну ка дай взгляну... — Дед перехватил моё запястье и закатал рукав.

Лицо его в этот момент не передать. Ну что ж это фиаско!

— Что это за полосы? Шрамы?

— Дети идите погуляйте, взрослые поговорят.

Дети ушли на улицу.

— Это не то, что вы подумали...

— Показывай вторую руку.

— Нет!

— Пап... перестань так невоспитанно разговаривать с девочкой! — Возмутилась дочь.

— Это ты себе сама кожу порезала? Чем это так? Только испортила нежные руки.

В этот момент слёзы подступили к глазам. Но я сдерживалась. Я сильная. Зачем я вообще сюда пришла. Этому пердеду теперь не докажешь, что я здорова. Наверное, уже записал меня в ряды сумасшедших.

— Шрамы такие большие, как будто перенесла операцию, чёрт побери!

— Отстаньте от меня! — В ярости закричала я.

— Я твоим родителям сообщю, чем их дочь промышляет.

— Не надо! — В ярости закричала я.

— Отец, не кричи на неё! Ей итак плохо.

— Я не сумасшедшая... я не сумасшедшая... я...

В эту секунду я в лютой истерике выбежала из дома и убежала прочь отсюда. Я не видела куда несут меня ноги, глаза будто лишились способности видеть. Остановилась. Пыталась восстановить дыхание. Вот только слёзы всё текли из глаз и сердце колотилось как мотор с тысячей лошадиных сил.

— Как же так... Почему сегодня? — Еле слышно прошептала я. — Почему эти дебильные детишки вообще заметили это...

Я присела на землю.

— Это ужас. Я просто себя ненавижу. Я просто всех ненавижу. Ненавижу этот гребаный мир.

С горем пополам, успокоилась. Вернулась домой.

***

— Ты вернулась. Где ты так долго была? — Спросила мама с порога.

— Что Фёдор говорит?

— Что говорит? Да вот ждёт бабушку в гости. Очевидно хочет её... чаем напоить. — Мысленно усмехнулась своему реальному мнению, которое раскрывать не хотелось.

— Маам тебя Фёдор на чай зовёт. Сходишь?

Из другой комнаты вышла бабушка. Она уже довольно старая. Стала плохо слышать.

— Правда? — Вопросила она.

— Да, бабушка. Сегодня.

— Ну я пойду тогда найду наряд красивый. — Ответила бабушка.

— А я наверх пойду.

Весь оставшийся день я пролежала на кровати уставившись в потолок. Мне хотелось забыть этот случай, забыть этого деда и уехать уже, наконец, домой. Думаю, этот случай мне запомнится надолго.

Потом папа дожарил шашлыки, и я спустилась вниз, чтобы их покушать. На нижнем этаже справа от двери располагались бабушкина комната, она была небольшой. От главного входа слева была кладовка, а рядом с ней ванная. В дальнем левом углу была крутая деревянная лестница ведущая на второй этаж. А всё оставшееся помещение занимала гостиная, совмещённая с кухней. В целом тут было просторно.

Вся семья села на зелёный диван в правом углу комнаты. Он был угловым и всем хватало места. Только бабушка предпочитала сидеть на обычном стуле. Но сейчас она была в гостях у соседей.

— Смотрите какие получились поджаристые. — Сказал папа.

— Да, в самый раз! Спасибо, дорогой.

— Ева, можешь брать свежую зелень. Прям с огорода.

— Нет, я не хочу. — Довольствовалась только соусом.

— Какой удачный сегодня день, не правда ли? Прекрасная погода. Ев, а ты что какая-то грустная сегодня? Что-то случилось? — Спросил папа.

— Да нееет, ты что, ничего такого. Просто мне скучно здесь живётся.

— Как это скучно? Вон можешь хоть каждый день играть с соседскими детьми. Ну и что, что они чуток младше тебя.

— Да они на пол жизни меня младше! Как я с ними... Всё, что они могут это только замечать не... — Чуть не проболталась.

— Ладно хватит разговаривать. Кушайте молча!

После ужина, я поднялась к себе.

Уже был вечер. Я решила сесть за стол и что-нибудь нарисовать. Нашла альбомный лист и гуашь. Недолго думая, я стала изображать цветы. Такие лёгкие, невесомые, ослепляющие своей красотой. Цветы рождаются на этот свет сразу же красивыми. А с течением времени становятся только лучше. В этом мире нет некрасивых цветов. Такое понятие просто не предусмотрено.

В отличие от людей. Да, безусловно, когда мы ещё младенцы, все мы милые и хорошенькие. Младенцы, они как чистый лист, не тронуты жестокой жизнью. Но рано или поздно наступает время, когда каждому из нас жизнь подкидывает не лучшие ситуации, мы принимаем не лучшие решения, ошибаемся и всё катиться в бездну.

И тогда люди от бессилия выбирают теневую сторону жизни. Впадают во всеразличные зависимости, даже не подозревая к чему это может привести. Они ищут легкий способ уйти от проблем. Добровольно подписывают негласный договор с зависимостью, которая хоть и медленно, но уничтожит их. В этом и вся проблема, пока мы видим мнимый кайф в том, чтобы выпивать алкоголь бутылку за бутылкой, выкуривать сигарету за сигаретой или резать руки лезвием ещё глубже, мы НЕ видим последствий. Мы не думаем, что будет на следующее утро, и будет ли оно вообще.

Я поняла это в тот момент, когда начала засматриваться на чистые, без изъянов, открытые руки совершенно незнакомых мне людей. Им нечего стесняться. Да и кто вообще должен стесняться своих рук? Они носят ту одежду, которую хотят. И никто не смотрит на них как на сумасшедших. А потом просто взглянув на свои руки, изуродованные широкими шрамами, заживающими порезами, я ненавидела себя ещё больше. Сначала было какое-то непринятие. А после него пришло осознание. В момент, когда ты приставляешь лезвие к своей коже, в груди на секунду затаивается страх. И этот страх является сигналом к тому, что всё-таки есть что-то сомнительное в этом деле.

Ведь я не смогу больше загорать на пляже под ослепляющим солнцем. Не смогу покупаться в море. Не смогу даже нормально пройти обычный медосмотр. Всегда найдётся какая-нибудь старая медсестра за соседним столом, которая ну обязательно приметит порезы на руках. Скажет что-нибудь язвительное. И подарит тебе бесплатную травму.

Я хотела провалиться от проблем в селфхарм, а в итоге селфхарм стал одной из проблем.

Краска попала на рукав накидки, после чего я её сняла. И вот опять, взгляд будто примагничен к ним. Я провела пальцами по своим шрамам. Вот мой первый порез на руке близко к локтю, совсем не большой. Канцелярский нож был тупым. Если провести подушечками пальцев от запястья до локтя, размер шрамов увеличивается. А на тыльной стороне руки красуются три довольно выпуклых не совсем заживших шрама. На другой руке их не так много. А на правом плече целая куча выпуклых красных, тех, которые по определению своему не станут белыми. Потому что в день, когда они появились, вся ванная была в крови. Тогда я была в такой дикой панике. Да, я сильно переборщила и провела лезвием слишком глубоко. Да так, что потом еле-еле остановила текущую ручьями кровь. Тогда я была на грани.

Я взяла кисть с жёлтой гуашью и провела жирную линию по своей руке. А потом ещё одну. А потом и синей краской. И ещё, и ещё. Хочу сделать так, чтобы они были красивыми. Невъебенно красивыми. Как в прострации я раскрашивала кожу на руках всеми возможными цветами из палитры. В процессе смеясь от глупого удовольствия. Мне было так хорошо и так плохо.

Совладать с эмоциями не получалось. И я достала острое лезвие от бритвы. Не зря я его тогда нашла. Откинув кисть куда подальше, я вертела эту серебристую пластинку между пальцев. Веселье в секунду прекратилось. Я не чувствовала себя частью мира. Ведь мой мир сузился до существования одного единственного предмета. Органы чувств прекратили рационально работать. Я хотела только одного...

— Ева, ты можешь мне объяснить одну вещь?!...

Мама стояла на пороге комнаты как остепенённая, она уставилась на меня таким потерянным взглядом, которого я ещё никогда не видела. Телефон выпал из её рук и разбился в дребезги.

— Доченька, родная что ты дел...

Я смотрела на неё и не знала как действовать.

— Что произошло... что с тобой? — Она подбежала ко мне и схватила меня за запястья, вынудив вытянуть руки.

— Мам... — Из глаз моих капали слёзы, падая на краску.

— Что это... что с твоими руками чёрт возьми? Что это за краска, что за шрамы?

— Мам...

Она провела пальцами по моим рукам. Её пальцы окутал лютый тремор.

— Скажи, это твоих рук дело?!

Ком застрял в горле.

— Или кто-то из знакомых тебя заставил? Или ты замешена в какой-то игре-смерти?!

— Я не…

— ЗАЧЕМ ТЕБЕ ЭТО ЧЁРТОВО ЛЕЗВИЕ! ДАЙ СЮДА! — Она встала, открыла окно и выбросила его восвояси.

— МАМ!

И на этом моменте я просто психанула и оттолкнула её от себя. Я закричала, а после забилась в угол кровати и начала безудержно рыдать. Слёзы душат меня, они не дают мне вдохнуть воздух. Моё горло передавлено колючей проволокой. Каждый вдох сопровождается сильной болью. А потом я со всей силой ударяю кулаком об стену, и блять... это самое охуенное чувство на свете.

***

Следующим утром я проснулась в одиннадцать. Ни мама, ни папа, ни бабушка не зашли в мою комнату, чтобы разбудить. Я встала с кровати и открыла окно, чтобы впустить свежий воздух в комнату. Вчерашний день просто меня уничтожил. Полностью. Когда я билась в истерике, мама находилась в огромном шоке. Она стояла и не знала, как меня успокоить. В итоге она просто позволила побыть одной и вышла из комнаты со словами: "Прости, я не хотела." А я продолжила рыдать и проклинать весь этот мир. Через двадцать минут я успокоилась и тогда в душе мой наступило полное опустошение. Я просто легла на бок в позу эмбриона и пустым взглядом смотрела на дверь. Наступила ночь, и я уснула.

А сейчас, вспомнив всё это, я боюсь даже спускаться вниз. Я просто уверена, что первое о чём они меня спросят, так это о том, как я докатилась до жизни такой, чтобы кромсать себе руки, да так глубоко, и при этом не чувствовать этой ебаной боли. Честно, я сама не знаю ответ на этот вопрос. Красные полосы на моём плече появились спонтанно, да, я резала глубоко, но при этом, что самое интересное, я НЕ ЧУВСТВОВАЛА. Я не могла понять больно ли мне. Зоны мозга, отвечающие за рациональность, просто отключились. Работала только та, что кидает серотонин в кровь.

Но всё же, гуашь всё ещё украшает мои руки так что... я иду. И я даже не буду надевать накидку. К чёрту.

Только я ступила на ковёр в гостиной, как в мою сторону полетела фразочка от папы:

— Ничего себе, что это ты такая цветная? Красок в жизни не хватает?

— Хватает.

— Держи, это тебе. — Он протянул мне коробку конфет и тюльпан с огорода.

— Спасибо... за что?

— За твою красоту. — Подмигнул он.

Я вышла на улицу, а там мама на лавке сидит. Ест клубнику.

— Добрый день.

— Почему день? Я тебе не начальник.

— Да потому что утро уже давно прошло!

Я села на лавочку рядом.

— Хочешь баню затоплю, сходим вместе?

— Давай.

***

Вокруг летают облака пара. Горячий воздух заполняет легкие. Я сижу на полу и вывожу незамысловатые узоры на дереве. Мама сидит рядом и намыливает мою голову медовым шампунем. Пена стекает по плечам. А потом опрокидывает воду из ковша и растирает мне плечи мочалкой. Массаж успокаивает тело и душу. Я закрываю глаза.

— Ты могла поделиться своими проблемами со мной, когда тебе было плохо. Я всегда приду на помощь.

— Да, но... тогда было сложно. Сложно кому-то открыться. Да и проблемы мои мелочны.

— Не говори так, Ев. Любая проблема требует решения. Иногда бывает сложно найти его самостоятельно. На то мы и люди чтобы спрашивать, говорить на языке слов, а не на языке боли.

— Я больше не буду наносить себе вред. Я поняла свою ошибку. Я люблю тебя, мам.

— Я тоже тебя люблю, дорогая, не смотря на то, через что ты прошла.

Она мягко провела пальцами по моим шрамам. А потом поцеловала меня в плечо.

Я не могу представить, что чувствуют матери, когда их ребёночек предаёт самого себя.

***

Вечером этого для мы должны поехать в город. Сейчас где-то четыре часа. Я решила прогуляться по нашей деревне. Она не слишком большая. Я шла по дороге, по обе стороны от меня располагались чьи-то дома. Свежий ветерок подувал мне в лицо. Пройдя несколько улиц, купила три леденца в виде тросточек в местном киоске. Продавщица улыбнулась мне и пожелала хорошего дня. Я ей того же. Мимо пробежала толпа детей, играли в какую-то игру. А затем я отправилась к пруду.

Около пруда тихо. Вода волнуется из стороны в сторону. Я сижу на траве и смотрю на водную гладь. Кушаю сладкий леденец и думаю о чём-то отвлечённом. Этим днём папа сказал мне, что когда бабушка была в гостях у Фёдора, он сообщил ей про мои шрамы. Наверное, услышав такое бабушка очень перепугалась за меня. А потом, вернувшись домой, она просто рассказала родителям обо мне. Я понимаю, она не должна была знать такое, тем более из уст неродных людей. Но это случилось. И именно поэтому тогда, когда мама внезапно зашла ко мне в комнату, у неё был такой взгляд.

Если у вас есть какая-то тайна, просто знайте, не важно сколько времени пройдёт, но... рано или поздно она станет явной. И вы никогда не предугадаете, когда так случится. Наилучший выход не совершать плохих поступков, которые в дальнейшем могут всплыть на всеобщее обозрение.

По приезде домой я просто выкину все свои лезвия, канцелярские ножи и прочее. Да, я уверена, что буду об этом потом жалеть, но... я больше не хочу быть в заложниках у своей зависимости. К чёрту весь этот сомнительный кайф. Буду больше рисовать. Выплёскивать негатив на бумагу. Жизнь не превратиться в сказку, пока вы не начнёте воссоздавать эту сказку вокруг себя.