...

Раздалось мурчание.

Ники открыла глаза и поняла, что начала бездумно почёсывать голову Клайду. А он, столь же бездумно, начал мурчать. Они сидели на одном из диванов в фойе Гильдии Арлабуса, не совсем бодрствуя, но и не засыпая. Оба они предпочитали называть это отдыхом, хотя Клеш, наверное, обвинил бы их в прокрастинации. Хорошо, что этим вечером он был чем-то занят с Лабусом.

Ники остановилась, и Клайд затих.

– Почему ты никогда раньше не говорил, что умеешь мурчать? – склонила голову она, глядя ему аккурат меж глаз.

– Ну, во-первых, я тоже не знал, – ответил он, всё ещё наполовину дремлющий, – а ещё у тебя очень удобные для чесания голов когти. Я бы не был так удивлён на твоём месте, если бы кто-то начал подо мной мурчать, – он над чем-то задумался. – Обычно, правда, подо мной стонут, так что я полагаю, ситуация и в самом деле неоднозначная.

Ники фыркнула на шутку. Не то чтобы смешную, но они оба оставались сонными после похода на ферму опыта – что ощущение прибывающего опыта, что ритмичные удары мечом приятно изматывали. Хм, они до сих пор не отмыли кровь с доспехов. Надо будет исправить.

– А Кактус тебя что ли ни разу не гладил? Как так вышло, что вы с ним столько пробыли вместе, но ни один из вас об этом не знал? – не сдавалась Ники.

– Сейчас он предпочитает имя Сантос, – болезненно поморщился Клайд, избегая вопроса. Они оба замолчали; когда Ники развелась с Секби, Клайд тоже не давил. Солнце за окном Гильдии сдвинулось почти на несколько градусов к горизонту, когда он всё-таки пробурчал: – Но если он и знал, он ни разу не сказал мне. Может, боялся, что я выдрессирую привычку так не делать. Просто назло ему. Правда, я бы не стал так делать.

Ники задумчиво моргнула.

– Нет, серьёзно, зачем бы мне это? Если бы я знал, что ему понравилось, я бы давал ему чаще, – пауза, – гладить меня, то есть.

– Тебя это возбуждает? – удивилась Ники. Он не выглядел возбуждённым, скорее очень расслабленным, почти растекающимся по сидению и её плечу.

С другой стороны, Клайда с Сантосом она никогда не заставала в подобной им сейчас ситуации. У них были куда более страстные и игривые отношения, чем у него с ней. Романтические даже, беззвучно прокатила слово на языке Ники, сенсуальные. С ней Клайд был так же игрив, но того же подтекста, что с Сантосом, в слова не вкладывал.

– Нет! – смутился Клайд. – Просто... к слову пришлось. А так это очень... приятно. Расслабляет.

Клайд замолчал и закрыл свойственным крайцам "третьим веком" глаза. Дыхание замедлилось.

Ники внимательно наблюдала за тем, как вздымается и опускается его грудь. Ей не требовался сон (как бы ни был уверен в обратном её код и код агрящихся на неё фантомов), но то, как расслаблялись мышцы её близких, как они оставались полностью в её власти, беззащитные, безмятежные, успокаивало. Она знала, что и Клайд ещё не совсем спал, наверняка слушая её собственное дыхание. Её рука дёрнулась к его затылку.

Обтянутая кожей жемчужина у гибридов была недееспособной, но теперь Ники стало любопытно. Она провела подушечками пальцев по ней лишь пару раз, как Клайд распахнул глаза и вперился в неё испепеляющим взглядом. Ники стойко его выдержала.

– Мне стало любопытно, – ответила она на немой вопрос. – Крайцы шипят сильнее всего, если бить их по затылку, в жемчужину. И я подумала, а вдруг она чувствительнее? Как тебе? Я права?

Клайд всё ещё не сводил взгляда с её лица, выглядя уже не ошеломлённым, но озабоченным чем-то своим, что он пока не озвучивал. Она сместила руку пониже, туда, где у неё самой был бы атлант, но где у крайцев (и Клайда в том числе) жемчужина врастала в позвоночник.

Клайд нахмурился, но быстро расслабился. И начал мурлыкать.

– Да, права, – промурчал он, закрывая глаза, и во всех смыслах, кроме буквального, растворился в её касаниях. – Я и не знал, что жемчужиной можно так пользоваться. Это как если бы твоя рука слилась со мной... Ну, ты знаешь, не как когда тебя всасывает незерак или болотная трясина, но... в том смысле, что я как бы... плавлюсь. Я бы мог так лежать хоть всю вечность. К войду сервера, выживание и всякие там, я не знаю, вирусы и радиации.

Ники понимающе промычала.

– У меня такое с рогами, – ни с того ни с сего призналась она. – Знают так-то только Секби и НеО... Но теперь и ты.

Клайд поднял бровь и самодовольно улыбнулся. Выгнулся так, чтобы удобнее вытянуть из-за её спины руку, и провёл когтями по рогам Ники. Она зажмурилась.

– Ты! Я тебе тут душу открываю, а ты так мною пользуешься, – Ники надула губы, но прильнула к касанию. На несколько блаженных тиков они замолкли, аккуратно водя пальцами по жемчужине и рогам.

– Вот Секби понятно, – вдруг начал Клайд, всё ещё улыбаясь, – а как НеО узнал? Мы, конечно, шутки шутим, но вы вроде и сами говорили, что ничего у вас не было.

– Так и с тобой у нас ничего не было, а рога ты мне гладишь, – начала Ники, – но он узнал случайно. В бегах, – воспоминания об её шпионской работе были подёрнуты пеленой заботы, дружелюбного смеха, тепла и затхлости их тогдашнего жилья. Вентиляцию они так и не закончили, подумала Ники. То, как расширились глаза НеО, когда он понял, что где-то там активировался один из их запасных путей отхода, было выгравировано в её памяти. И тоже покрыто смешливым, но почти сочувственным теплом. Предательство на его лице и в самом деле выглядело забавно. Ники сморгнула наваждение, – В бегах он иногда расчёсывал мне волосы. Мы тогда ещё не добрались до последнего убежища, ночевали где придётся, но НеО всегда настаивал на том, чтобы мы следили за собой по мере сил. Я не видела в этом смысла – мы должны были поскорее убраться и как можно дальше, но он настоял, и каждое утро он расчёсывал мои волосы, а я каждый вечер чистила ему перья. И до Монолита подрезала ему их тоже я. Почему-то после, когда он жил какое-то время в моей деревне, он настаивал, чтобы чистить и подрезать их сам, хотя до этого вечно жаловался, что самому неудобно.

Ники выдержала паузу, понимая, что ушла не туда. Это не её история. НеО бы не был против – он по своей ангельской природе не умел ненавидеть, – но Клайду сложность отношений НеО со своими крыльями было знать необязательно.

– Так вот, волосы. Ему нравилось их ощущение на пальцах, поэтому, когда мы не сильно торопились или днём ранее проходили расстояние больше, чем планировалось, мы могли долго сидеть за этим делом. И иногда он – случайно или нет – задевал рога. Я не знаю, когда он заметил, что я на это реагирую, но когда мы всё же добрались до той пещеры, он иногда проводил по моим рогам просто так.

– А тебе нравилось? – вдруг перебил Клайд. Ники склонила голову, и Клайд объяснил: – Я, конечно, не считаю, что он мог бы тобой воспользоваться или что-то в этом роде, но... Что насчёт тебя? Тебе нравилось, когда НеО ухаживал за тобой?

– У него очень ласковые руки, – задумчиво ответила Ники. – Или были. Я не уверена, после Монолита мы так близки уже не были, но на этом сезоне мы несколько раз собирались просто поболтать да погулять. Рога, правда, фактуры не различают, но он всё ещё иногда их треплет, когда мы одни. Но ни ради волос, ни ради крыльев мы больше не собирались. Я не знаю, почему, но мне бы хотелось... Да, я думаю, да, нравилось.

На лице у Клайда было написано волнение, и Ники поняла, что её лицо погрустнело. С начала заварушки с радиацией они с НеО почти не виделись, подметила она. Надо будет зайти. Клайд опустил руку ей на плечо и сжал в полуобъятии. Она обхватила его корпус, обнимая крепче.

– Знаешь, это мне напомнило, что когда Сантоса чешешь за ухом, он урчит. И вот он этого не любит. Считает, что это странно. Ну, мне он так сказал. А однажды я видел, как его за ухом чешет Альцест. И к нему он прямо льнул.

– Ну, знаешь, я бы тоже посчитала странным, если бы то, что делает игрок, который мне как отец, ассоциировалось у меня с тем, что делает мой любовник, – хихикнула Ники.

– Папочкой он и меня звал, – по-детски надулся Клайд, и Ники не удержалась от смеха. Клайд тихо вторил ей, и смех отражался от стен и высоких потолков Гильдии, пока они не устали смеяться.

– Тебе стоит хотя бы попытаться перед ним извиниться. Это же правда не личное. Просто хотя бы формально. Он игрок умный, он наверняка поймёт, что ты не имел в виду ничего такого.

(Ники притворилась, что совет не относился и к ней. Ей было не жаль. НеО было не обидно, он сам так говорил.)

– Мне не за что извиняться. Извиняется пусть Диамкей, по его ведь вине это произошло.

Они вновь замолчали, возвращаясь в комфортную атмосферу Гильдии, прогретую дневным солнцем через огромные окна и теперь медленно погружающуюся в ночной сумрак. Громче затрещали факела, загорелись ярче люстры. Где-то за немного прикрытыми, но слишком тяжёлыми для простой нежити дверьми завыли первые ночные мобы. Стоны разнеслись по Гильдии в эхе знакомой каждому игроку колыбельной.

Ники снова запустила руку в шевелюру Клайда, а он снова начал тихонько мурлыкать.

Остальное успеется.