Горячая кружка с брусничным чаем приятно обжигала руки, а серый комок, свернувшийся калачиком на коленках, мурлыкал до того умиротворяюще, что хотелось расплавиться от счастья и уюта. Алина сладко потянулась, довольная наконец-то спокойным днём.

      — Вот же она крыса, — раздался голос откуда-то сзади. Даша со своим чаем устроилась в кресле напротив, перед этим не очень метко кинув что-то в Алину. Только благодаря чуду и хорошим рефлексам Алина умудрилась поймать то, что по итогу оказалось сникерсом, при этом не облившись чаем и не разбудив Бусю.

      — Это не крыса, это кошка, — поправила Алина, давясь злорадным смехом.

      — Да? Как это я сразу не догадалась! — возмутилась Даша, неловко поджимая под себя ноги, — мешала забинтованная рука, закреплённая на плече. — Я её кормлю, убираю за ней, несколько лет о ней забочусь, а она ушла от меня при первой же возможности. Как это, по-твоему, называется?

      — Это называется грамотная предвыборная кампания. Я её просто подкупаю вкусняшками.

      — Какие все вокруг меркантильные, я в шоке.

      — Да ладно тебе, — примирительно сказала Алина. — Она любит нас одинаково. Мы же ей как семья.

      — Ага. Родитель номер один и родитель номер два. Такого будущего вы хотите нашим детям? — засмеялась Даша в ответ.

      — Ты забыла упомянуть гендерно-нейтральные туалеты, — поддержала Алина, тоже давясь смешком.

      — Это типа как наш туалет для сотрудников?

      — Да, типа как он.

      Девушки в один голос залились смехом, да так громко, что Буся — предмет изначального спора — с недовольным мяуканьем соскочила с Алиных колен и гордо прошествовала к выходу.

      Глаза Даши переливались в свете закатного солнца. Любимый золотой час. Самое красивое время дня. И самая красивая в мире девушка. Её девушка. Алина до сих пор не могла поверить своему счастью. Думала, что её вот-вот ущипнут, и она проснётся где-нибудь за преподавательским столом в лаборатории, смертельно уставшая после пары. Но этого не происходило. Дни шли и шли. Весёлые, светлые, до невозможного счастливые, дни.

      Прошло почти две недели со дня пожара, а вера в реальность происходящего до сих пор давалась Алине с трудом. Она словно бы всё ещё жила в том моменте. Всё ещё видела перед собой коридор, полыхающий огонь и девушку с зелёными волосами, которую, как выяснилось позже, кроме Алины, больше никто не видел. Пожарные потом сказали, что из сотрудников в университете на момент возгорания была только Даша, а больше никого не нашли. Не было найдено даже тела. Да и сама Даша никакой девушки с зелёными волосами не помнила.

      Врачи со скорой после предположили, что у Алины могла быть галлюцинация из-за шока или из-за отравления испарившимися химикатами. Даша согласилась с этой версией, хотя и сама была в состоянии полуневменоза. Но Алина точно знала, что она видела. И вопрос почему, кроме неё, никто ни о чём не в курсе спустя две недели, всё ещё её мучил.

      В ту страшную ночь врачи сказали, что им обеим ужасно повезло выбраться живыми и почти невредимыми. Перелома у Даши не оказалось — только растяжение, но рукой пользоваться всё равно было нежелательно. И хотя в этом тоже не было ничего хорошего, Алина радовалась уже тому, что теперь Даша сможет хотя бы какое-то время не работать. Потому что как ни крути, а отдых — это та роскошь, которую они обе до сих пор не могли себе позволить. А теперь позволили. Даша взяла больничный, а Алина — отпуск за свой счёт. Да и по части учёбы такого ажиотажа как раньше уже не было. Многие пары отменялись, многие переносились в онлайн, потому что аудитории были на реставрации.

      Ущерб показался Алине несоизмеримо малым по сравнению с тем, что она себе представляла, в связи с интенсивностью пожара. Крышу быстро починили, подлатав укрепления, а из строя временно вывели только три аудитории, да и те обещали отремонтировать к лету. Тигли, как выяснилось позже, оказались здесь вообще ни при чём. Муфельная печь была неисправна, поэтому и самовоспламенилась, а остальное пошло по инерции. Просто всё так совпало, что Даша и Алина оказались в ненужное время в ненужном месте. Хорошо, что они остались живы. Выжили благодаря чуду. Чуду, в которое, кроме Алины, никто не верил.

      Когда Даша пришла в себя в машине скорой помощи, она рассказала Алине, как всё было. Поначалу она не заметила ничего странного: заработалась допоздна, когда все уже разошлись по домам, увлеклась, слушала музыку в наушниках, и ни на что не обращала внимания. На характерный запах она тоже поначалу не отреагировала, но спустя какое-то время всё-таки решила проверить. К тому времени горела уже не только печь, но и то, что находилось рядом. Сначала она попыталась потушить хоть что-то водой из-под крана, но особых результатов это не дало. К тому же взорвался какой-то реактив, и Даша перепугалась до смерти.

      Она рассказывала всё это с каменным лицом, пока ей перевязывали руку. То ли так подействовало успокоительное с обезболом, то ли сама ситуация была настолько нереальная, что волноваться уже не было сил. Даша говорила, смотрела на Алину и улыбалась. Потом медсёстры объяснили, что это реакция на микродозы наркотика, которые содержались в обезболивающем. Нет, это не опасно. Нет, Даша не подсядет. Да, ей выпишут рецепт. Нет, не перелом. Да, скоро пройдёт. Нет, в лабораторию пока нельзя. Под конец Алине стало казаться, что она уже всех там достала своими вопросами.

      А Даша тем временем продолжала. Когда она поняла, что ничего не сможет сделать, то не придумала ничего лучше, чем забрать журналы и закрыть лабораторию на ключ. Она вернулась к себе и стала думать, что делать дальше. Она вызвала пожарных, но характер возгорания определила ошибочно, как не очень опасный. Это она поняла уже потом, когда от запаха гари стало трудно дышать. На сборы ушло много времени. Даша прошлась по всем кабинетам, от которых имела ключи, хватая в охапку все самые важные документы. Если потушить пожар она была не в состоянии, то могла хотя бы спасти как можно больше. Это была, наверное, именно та роковая ошибка, которая стоила ей растяжения и только чудом не жизни. Потому что, когда всё было окончено, лаборатория, пусть и закрытая, уже грозилась выпустить огонь наружу. В последнюю очередь Даша зашла забрать свои вещи и, похоже задела какую-то часть карточного домика. А может, он должен был развалиться и без её участия. Может, высшие силы хотели, чтобы она там умерла? А тут Алина вмешалась так некстати. На этих словах Даша вновь заулыбалась и посмотрела на Алину так по-новому и так нежно, что сердце девушки сжалось, а разжиматься обратно не собиралось. Тем более дальше история позитивнее не становилась.

      Упал шкаф. Алина помнила, что Даша говорила ей об этом по телефону, но даже не подумала о том, что этот чёртов шкаф мог свалиться не где-нибудь, а прямо перед дверью. Пытаясь спасти бумаги, Даша загнала в ловушку себя.

      — И долго ты там просидела? — спросила Алина, не в силах скрыть тревогу в голосе. Хотя, казалось бы, о чём теперь-то беспокоиться, когда всё закончилось хорошо? Так это странно, что страшные истории со счастливым концом слушать не менее тревожно. Страшно как бы этот счастливый конец не обошёлся слишком дорого.

      — Не знаю, сколько, — призналась Даша, — время шло как-то по-другому. И его было негде посмотреть. Телефон с бумагами я уронила, и они оказались где-то под завалами. Я и нашла-то его потом чисто случайно, по звуку.

      — По какому звуку? — обреченно спросила Алина, уже успевшая в красках представить какой ужас пережила её возлюбленная.

      Даша улыбнулась и многозначительно посмотрела на Алину.

      — Подожди, ты хочешь сказать, что…

      — Да. Это ты мне тогда звонила. Несколько раз.

      Алина густо покраснела.

      — Извини, я не хотела навязываться, просто ты не отвечала, и я так испугалась…

      — Алина, да ало! — перебила Даша, даже чуть повысив голос. — Какое «извини»?! Ты мне жизнь вообще-то спасла. Если бы ты мне не позвонила, я могла за этим шкафом так и остаться.

      — В смысле?..

      — В коромысле. Я же реально была в полном отчаянии. Пыталась отодвинуть шкаф, но ты же знаешь, сколько он, блин, весит. А потом ещё и начало чем-то вонять. Мне стало очень плохо, и я подумала, что всё, это конец. Ну и…

      — Ну и?..

      — Ну и сдалась. Сидела, блин, в уголке и плакала. Думала о том, сколько всего не успела в жизни. О том, что не стану преподавателем, как всегда, мечтала, что не получу учёную степень, что никогда не съезжу на мёртвое море. Да я думала, что я там заживо похоронена, сидела, блин, и оплакивала себя, как на поминках! Думала, что никто обо мне и не вспомнит, что я никому не нужна, понимаешь? А ты: «Навязчивая, навязчивая»...

      Даша в бессилии уткнулась лицом в колени, вытирая глаза здоровой рукой. Странно-весёлое настроение девушки в один миг сменилось тяжелой тоской. Алина почувствовала, что её словно ударили под дых. Человек пережил такое, а она тут лезет со своими признаниями в любви и глупыми загонами.

      — Даш, прости меня… — еле выдавила Алина, из-за подступающих слёз.

      Она присела перед подругой на корточки и аккуратно заключила в объятия, боясь задеть поврежденную руку.

      — Да ты-то причём.

      Даша принялась наглаживать девушку по голове. Рефлекс у неё что ли выработался из-за кошки?

      — Меня твой звонок, наоборот, вдохновил. Я смогла найти телефон и моральные силы тебе перезвонить. Хоть Бусю пристроила, — Даша невесело усмехнулась. — И после этого у меня второе дыхание что ли открылось. Я решила попробовать ещё раз. Терять-то всё равно было нечего.

      — И ты смогла отодвинуть шкаф?.. — прошептала Алина, не скрывая восхищения в голосе. Она хотела было мягко отстраниться, чтобы соблюсти приличия — Даше, наверное, было некомфортно так долго с ней обжиматься. Ощущалось это уже не очень по-дружески, тем более после всего, что Алина, не подумав, разболтала. Но у Даши были другие планы. При первой же попытке убрать руки, Даша только теснее прижала девушку к себе и продолжила рассказывать в такой позе.

      — Да нет, конечно. Невозможно в одиночку отодвинуть огромный шкаф. Мне только удалось его совсем немного сдвинуть, буквально на несколько сантиметров. Но мне хватило, чтобы чуть-чуть приоткрыть дверь и пролезть в образовавшуюся щёлку. Думала застряну нахрен, — девушки тихо рассмеялись в один голос, — и видимо я вышла в тот самый момент, когда ты прибежала меня спасать.

      — А ты меня ещё выгоняла. «Уходи, уходи!». Я уж подумала видеть меня не хочешь!

      Алина игриво пихнула подругу в бок, пытаясь растормошить.

      — Испугалась я за тебя, спасительницы кусок. Я вот тоже вовремя не ушла и чем всё закончилось. Не хотела, чтобы ты повторяла мои ошибки.

      — Понятно…

      Алина тяжело вздохнула. И вдруг поняла, что теперь она Дашу никогда и ни за что никуда не отпустит. Не для того она её из лап смерти с боем вырвала, чтобы теперь за такую девушку не побороться. Давить не будет. Они ведь с Дашей нормально сейчас разговаривают, значит выгонять из дома Алину пока никто не собирается. Первое время подождёт, пока всё уляжется, а потом попробует, по крайней мере попробует, оказать какие-нибудь знаки внимания. Чем не шутит чёрт? Уже достаточно на сегодня пошутил. Всем расскажи, вместе посмеёмся.

      — А ещё знаешь что? — Даша вдруг начала смеяться. По-настоящему весело и задорно смеяться, как будто посмотрела какой-то очень качественный стэндап. Вся жизнь как стэндап, ага. Даже есть на чём попкорн поджарить. — Я после твоего звонка, когда шкаф двигала, подумала кое о чём.

      — О чём? — спросила Алина, сразу как-то резко растеряв непринуждённость. Как чувствовала, что сейчас будет что-то очень важное, что-то, что вполне возможно решит её судьбу.

      — Я подумала, что если выживу, то предложу тебе встречаться, — Даша ненадолго замолчала, словно обдумывала следующий шаг. — Я, вроде как, себе слово дала, так что надо держать. Выжила же.

      — Выжила, — согласилась Алина. А вот теперь, похоже что это она тут не выживет. Ей это всё сейчас кажется или… Или правда?..

      — Так что вот. Предлагаю.

      Алина нервно сглотнула. Молчание как-то неловко затянулась. Они всё смотрели и смотрели друг на друга. Алина с вопросом в глазах, всё ожидая какого-нибудь подвоха, или объявления, что всё это розыгрыш, а Даша без эмоций, с полной уверенностью в своих словах и действиях.

      — Ты серьёзно? — наконец смогла выдавить из себя Алина.

      Она хотела сказать что-то ещё но не успела, потому что в эту же секунду Даша притянула её к себе за затылок и нежно коснулась губ своими губами.

      — Я тогда хотела сказать: «Нет, пошутила», — засмеялась Даша, захлёбываясь чаем, который тут же забавно полился через нос.

      Они часто вспоминали этот момент. Неловкий первый поцелуй, который стал началом чего-то большого и прекрасного. Алина помнила во всех деталях, как всё было. Как быстро у неё забилось сердце, как она сначала не могла поверить в реальность происходящего, а потом не знала, что делать. Ей доводилось целоваться с парнями, но то с парнями. Вы не понимаете, это другое. Где те парни, а где Даша. Потом Алина сообразила, что надо проявить инициативу хотя бы немного. В пожар забежать мы можем, а поцеловаться нормально мы не можем? Стало даже как-то стыдно. Алина неловко приоткрыла рот и позволила чужому языку мягко в него проникнуть. Алина нежно засосала нижнюю губу, прошлась языком вдоль нёба и тяжело выдохнула на секунду прерывая поцелуй, чтобы потом начать всё сначала. Они целовались медленно, почти целомудренно, если не считать переплетения языками. Удержать при себе руки, однако, на долго не удалось. У Даши была в распоряжении только одна, и та осталась на затылке, зато Алина могла задействовать обе. Сначала это были какие-то беспорядочные движения то на шее, то на щеках, то зарываясь в волосы, словно бы Алина всё никак не могла определиться. Но в итоге она остановила свои руки на талии подруги. Подруги, смешно. А как тогда? Коллеги? Близкой подруги? Девушки. Да, именно так. Твоей девушки. Привыкай, Алина.

      И она привыкла. За две недели она привыкла окончательно. И это была, наверное, её лучшая привычка.

      — А почему вместо этого ты меня поцеловала? — Алина и сама не знала, почему вопрос, который вертелся у неё в голове так долго и который она так долго боялась задать, теперь слетел с языка сам по себе, и всё это ощущалось так легко, словно не было в мире ничего более естественного.

      — Я решила, что шутка неуместна, — ответила Даша, — с такими вещами не шутят. Это не было необдуманным решением или импульсивным. Я долго над этим думала, взвешивала все за и против.

      — Но ты же сказала, что подумала об этом, ну тогда…

      — Когда думаешь, что можешь умереть, сразу вспоминается всё, что не успел сделать в жизни. И об этом ты и сожалеешь. Это просто стало последней каплей. Когда ты переживаешь что-то по-настоящему страшное, всяких мелочей бояться перестаёшь. А уж после того, как ты в любви призналась, мне сам Бог велел делать первый шаг.

      Алина понимающе кивнула, глядя на Дашу влюбленными глазами.

      — Хорошо всё-таки, что мы обе не испугались.

***

      Трудоголикам сложно даётся отпуск. Это Алина поняла, глядя, как Даше тяжело сидеть без дела. Находясь на больничном, она всё равно постоянно за что-нибудь бралась: то решала задачки на заказ, то ходила в магазин за любой мелочью, вроде сникерса, то пыталась писать диплом, благо, правая рука была свободна. Отвлечь её могли разве что совместные просмотры каких-то незамысловатых сериалов. Алина где-то отрыла пиратский нетфликс со смешной озвучкой, и теперь они проводили вечера за просмотром какой-нибудь «Эйфории» или «Первого убийства». Алина окончательно перебралась с дивана в комнату Даши, так что Бусе больше не приходилось выбирать, с кем ей спать. Вот и сейчас, они развалились на Дашиной кровати в обнимку. Алина устроила свою голову где-то между плечом и грудью Даши, а Буся легла по середине длинной колбаской.

      — Вот и ребёнка не пришлось делить, — усмехнулась Алина.

      — Вообще-то детей только при разводе делят, — возразила Даша, — но тут даже не надейся, ты ничё не получишь.

      — Не получу Бусю?

      — Не получишь развод.

      Даша невесомо клюнула Алину куда-то, то ли в щёку, то ли в висок, и принялась теребить ей волосы здоровой рукой.

      — Чтобы развод требовать, надо сначала пожениться. Ты что это, мне предложение делаешь?

      — Я встречаться так-то предлагала. Тебе не кажется, что дальше твоя очередь?

      — Не-а, не кажется. Буду сидеть и пассивно ждать, пока ты решишься.

      — Вот же ты крыса.

      — Я не крыса, я Алина.

      — Приятно познакомиться.

      Невесомые прикосновения к волосам успокаивали, как финская сауна после тяжёлого дня. Алина ощущала комфорт и какое-то тёплое, спокойное счастье. По ноутбуку шла очередная серия очередной драмы далёких американцев, повествующая о чьей-то чужой интересной жизни. А у Алины теперь была своя. Весёлая, яркая, красивая, пусть самая обычная, но тоже безумно интересная и многообещающая жизнь. Её главная мечта сбылась. Её главная мечта теперь лежала рядом и шутила какие-то плоские шутки в ответ на её, Алины, вечные подъебы. Её мечта носила очки, красила волосы и любила свою работу. Её мечта доверила ей кошку, пригласила в свой дом, подарила настоящую семью.

      Алина усмехнулась своим мыслям, вспомнив, как две недели назад, она всеми силами открещивалась от подобных фантазий, говоря, что это ненормально. Она вдруг вспомнила бывшую одногруппницу и её вопрос: «Что ненормально?». И невысказанное: «Да всё с тобой нормально!». Та самая пара, с которой всё началось и которой всё могло и закончиться. Просто с ума сойти. Это случилось меньше двух недель назад, а казалось, что произошло в прошлой жизни.

      Тогда Алина всерьёз думала, что мечтать о настоящей семье с девушкой, которую она любит — это ненормально. А сейчас она лежала и думала, что нет в мире ничего правильнее этого. Что никто не смеет ей указывать, кого можно любить, а кого нельзя. Что любовь — в принципе вещь непостижимая. Ради неё можно свернуть горы, пересечь границы и даже пройти невредимой через стену пламени.