— Соберитесь кучками по пятеро, а то мне вас не посчитать! — взмолился замотанный Михальзар, сбиваясь на третьей попытке пересчитать переполненных впечатлениями спецкурсников, бегающих туда-сюда и взахлеб рассказывающих друг другу, как долетели. Старший спецкурс, ныне переданный другим кураторам, был и то спокойнее!
— Шестьдесят пять! — блеснул кто-то своими киборгскими примочками.
Каи’м’Латиан стояла рядом с Михальзаром, совершенно невозмутимая, наглухо застегнутая, вытянувшаяся в струнку, прикрывшая ядовито-желтые глаза. Эмоции — пустая трата энергии, если ее можно пустить в более полезное русло. Ллуралены всегда взвешивали свои слова и поступки, не делая бессмысленных вещей. Войн между собой у них тоже никогда не было: зачем бессмысленно уничтожать себя и ресурсы, если можно как-нибудь поспокойнее договориться?..
В конференц-зал наконец-то вошли три недостающих экипажа и Эрих. Михальзар встал рядом с Латиан и растянул губы в лучезарной, почти отеческой улыбке. Латиан еще больше поджала губы. Эрих встал рядом и губы недовольно скривил.
— Профессор Ар торопится, поэтому скажет первым и поспешит по своим делам, — объявил Михальзар.
— Благодарю, — кивнул тот. — Итак, спецкурс, чаще всего меня можно застать в пятой или шестой лаборатории, архивах, геологической и астрометрической. Конкретнее — с десяти до пятнадцати и семнадцати до девятнадцати часов по ллуральскому времени, также принятому на Аллатире и на ваших кораблях. С пятнадцати до шестнадцати я являюсь членом комиссии, которая рассматривает ваши отчеты об исследовательских рейсах, и меня в этот час нельзя спрашивать, если только в этот момент мы не разбираем именно ваш отчет. С шестнадцати до семнадцати я ухожу разбираться с полетами старшего спецкурса, и в это время тоже недоступен. Если я вылетел с научной группой или вылетели в рейс вы сами, но вам позарез надо — мне можно звонить. Звонки раньше десяти утра, позже девятнадцати вечера или с пятнадцати до семнадцати разрешаются, если у вас вопрос жизни и смерти, и счет идет на минуты. Если ваш вопрос глупый или подождет до начала моего рабочего времени — вопрос жизни и смерти я вам устрою сам. Все понятно?
— Непонятно! — крикнула какая-то девушка. — Зачем вы нам?
— Со временем поймете, — ухмыльнулся профессор. — А сейчас меня ждут те, кто уже понял.
Спецкурс смерил задумчивым взглядом стремительно исчезнувшую за пневмодверьми профессорскую спину, улыбающегося Михальзара и даже смешливо скривившую губы Латиан.
— Итак, 21-А — наш зал, можете находиться в нем для своих личных собраний, но с пятнадцати до шестнадцати мы сидим здесь и проводим разбор полетов, — сообщил куратор. — Прилетели, заполнили отчет, приходите к этому времени сюда, и мы вас проверяем. С девяти до десяти мы тоже здесь, разбираем ошибки и непонятное. Задания рассылаются на коммуникаторы всем членам команды. Но, чтобы у вас здесь была связь, нужно внести через компьютерный терминал ваши номера с полным именем, должностью и названием корабля. Завтра к девяти приходите сюда за первым заданием. А сейчас внесете в базу номера коммуникаторов и можете быть свободны.
Экипаж Рады переглянулся.
— Кстати! — осенило Амарантайн. — Рано или поздно мы застанем здесь экипаж Суперновы!
— О да! — загорелись глаза у Титании. — Может, выклянчим походить по кораблю и вживую увидеть архангел изнутри?
— Да, интересно, с каким научным оборудованием они летают, — согласилась Маэрлена. — Такое же, как у всех, или более профессиональное, которое из-за своих габаритов в нефилимы не влезает?
Туйон оставила свое мнение при себе, но, несомненно, при выпавшей ей возможности посетить Супернову заглянула бы в машинное.
Нисфорца ничего не сказала. Нисфорца стояла в очереди к терминалу, чтобы вбить в базу всю свою команду.
— Раз мы свободны в течение следующих… восемнадцати часов, — посчитала Маэрлена. — Надо найти, где и чем можно заняться.
— Ой, мы же тут еще ничего не знаем… — начала Амарантайн, но осеклась, видя, как корабельный механик просто отходит к настенному дисплею, какие встречались во многих уже виденных ими помещениях базы. Ллуралена действовала как электронное устройство: нуждалась в информации — подсоединялась к источнику, способному наиболее быстро, полноценно и эффективно снабдить ее данными. В частности, к компьютеру.
— Обзорные палубы, научная оранжерея, музей военной истории базы, столовая и симулятор типа «Астелла-2», — перечислила Туйон корабельному медику.
— В благодарность прописываю вам курс витаминных уколов, — хихикнула та.
— Я как-нибудь отблагодарю вас курсом излучения от варп-реактора, — Туйон иронично вздернула белесую бровь, и Амарантайн поспешно прикусила язычок.
***
Музей военной истории Аллатира-4 размещался на одной из обзорных палуб. Посетителей не было, да и смотреть оказалось не на что. База до переезда в Магикс висела возле самых тылов, являясь последним рубежом обороны на случай, если падут два предыдущих, и больше чинила подбитые корабли, чем принимала бой сама. Так что среди экспонатов были всякие куски простреленной обшивки, фрагмент борта с названием какого-то корабля, очень известного в войне пятнадцатилетней давности и погибшего у Аллатира, несколько экземпляров диковинного трофейного оружия и чей-то здоровенный череп с пятью глазницами. К настоящему времени относился только один экспонат — кусок корабельного борта, на котором различались буквы «…ова», и сопровождающая его история с фотографиями экипажа, который базировался на Аллатире-4 до сих пор, только сменив погибший нефилим на архангел.
— В следующий раз будет очередь Амарантайн выбирать место, — постановила Нисфорца, стараясь, чтобы в голосе не звучало разочарование. Разумеется, в музей их потащила Маэрлена.
Экипаж приблизился к бронированному окну, занимавшему всю стену. Свет у экспонатов потух, когда датчики движения перестали регистрировать посетителей. Девушки замерли, разглядывая расстилавшийся между ними черный бархат пустоты с блестками звезд. В Магиксе космос выглядел иначе, были видны другие созвездия и планеты.
— Где-то там наша родина, — вздохнула Маэрлена.
— Но здесь историческая родина человеческой половины твоих предков, — заметила Титания.
Они постояли, молча вглядываясь в черные космические бездны. Внизу было видно кусок пристыкованного корабля, непонятно какого, но вроде бы характерного «ангельского» темно-голубого цвета.
Подсветка в музее вновь зажигалась: через него кто-то шел. Амарантайн вгляделась в приближающуюся фигуру и вдруг с воплями рванула к ней.
Экипаж Рады, беспокоясь, поспешил за своим медиком, греша то ли на стресс в новой обстановке, то ли на какую-нибудь проснувшуюся в Амарантайн магию. Из восторженного писка стало ясно, что долговязый человеческий парень, ставший жертвой медика Рады, является пилотом Суперновы Хэнком Голгором, а висели на нем то ли в приступе обожания, то ли из стратегических соображений, чтобы с тяжелым грузом на шее не смог далеко убежать.
— Я не обижаюсь. Вы четвертые, — грустно прервал он робкие попытки капитана извиниться за свою подчиненную.
Хэнк вздохнул, глядя на висящую на нем Амарантайн, аккуратно отцепил ее со своей шеи и вдруг поинтересовался:
— Что, тоже на замануху повелись?
— О вашем подвиге знают все! — с жаром закивала Титания, протискиваясь вперед. — Теперь каждый экипаж тоже мечтает заслужить архангел!
— Повелись, — заключил парень. — С нашей точки зрения это выглядит немного иначе. Сколько про нас кричали в новостях? А сколько раз скромно упомянули о гибели двух экипажей? Нас с этим архангелом разрекламировали, чтобы другие обзавидовались и тоже рвались сюда совершать подвиги. Существовал риск, что новый спецкурс просто не наберется. Кто полетит сюда, зная, что одиннадцать из восьмидесяти уже погибли?
Титания медленно кивнула. Улыбка сползла с ее лица.
— С точки зрения космических исследований, спецкурсы — просто дешевая рабочая сила, — продолжил Хэнк. — Может, для кого-то из нас это романтика неизведанного космоса, но мы уже поварились в славе, увидели обратную сторону происходящего и разочаровались в ней.
— У нас, в некотором роде, личный интерес, — осторожно заметила Маэрлена.
— Это да, — согласился парень. — У каждого здесь своя цель и своя выгода. Но на нас зарабатывают рекламой, и нам это не нравится. Да и архангел нам не собирались давать. Сюда как раз собирались направить Супернову, на которой была постоянная научная группа, но не набран экипаж. А тут мы корабль потеряли. Мы теперь в новые, ранее не изученные миры не летаем, а катаем к наиболее интересным находкам научную группу, которой только в качестве перевозчиков и нужны.
— О, нашим самым успешным экипажам тоже обещали давать архангелы! — вспомнила Амарантайн.
— Лучше цените нефилим, который у вас есть, — посоветовал Хэнк.
Девушки притихли. Им это, кстати, уже говорили. Эрих. Правда, делал акцент на другое: не творить безумств ради заветного корабля, но про погибшие экипажи тоже упоминал…
Кстати, об Эрихе.
— Можно задать вопрос по делу? — вдруг заговорила до сих пор молчавшая Туйон.
Хэнк взглянул на нее с некоторым интересом.
— По делу — да, — кивнул он.
— Эрих — кто он? — сказала ллуралена. — Какое значение для вас имеет специалист по истории Магикса, знания которого устарели семь веков назад, и доступны всем желающим?
Нифсорца мысленно присвистнула. Она сама о таком даже не задумывалась! Аналитиком надо было брать отнюдь не Маэрлену. Тут у нее серьезный конкурент в плане глубины анализирования.
Хэнк отвернулся к панорамному окну, вглядываясь в бескрайние глубины космоса.
— Здесь неизведанные земли, — глухо произнес он. — Мир магии, которая частично начала возрождаться, а частично и не гибла, сумев перестроиться под новые условия. А мы, потомки улетевших отсюда магов, давно забыли об истинной ее силе, и то, что столетия назад было обыденным, сейчас для нас непостижимо. Мы вот говорящее озеро нашли. А Орфей с каким-то космическим разумом поговорил. А как вам грязевая лужа, месяц назад гонявшаяся за одним нашим особо вредным лаборантом и все-таки сожравшая его?
Амарантайн тихо охнула.
— Как же вы исследуете планеты, если любая травинка и камушек может вдруг оказаться плотоядным монстром? — изумилась Нисфорца.
— А вот тут будет ответ на ваш вопрос, — хмыкнул Хэнк. — Натыкаемся на необъяснимое — звоним Эриху. Он как-то разобрался в логике магии, и все непостижимое тут же превращается для нас в понятное. Может вылететь на место, или по видеосвязи помогает.
Парень на мгновение задумался.
— Кстати, если новый спецкурс уже прибыл, то Эрих тоже вернулся с Ллурала, а у ребят к нему вопросы накопились…
Хэнк виновато улыбнулся девушкам и торопливо ушел, то ли действительно торопясь к профессору, то ли спеша убраться подальше от приставших девиц.
— И зачем он сюда вообще зашел? — хмыкнула Титания в повисшей тишине.
— Супернова, — сказала Маэрлена.
— Что «Супернова»? — не поняла Нисфорца.
— Из кораблей «ангельской» серии, которые здесь есть, в фирменный голубой цвет красят перья, нефилимы и архангелы. Подлетая, мы видели на базе только два пристыкованных архангела, и только один голубой. Супернова, как известно, голубая, и ее экипаж здесь. Отсюда из окна видно пристыкованный корабль голубого цвета и явно больше нефилима. Вывод: всего уровнем ниже пристыкована Супернова, и мы видим ее сверху. Хэнк просто зачем-то пошел к ней через музей.
Амарантайн подбежала к окну и прижалась носом к стеклу, стараясь разглядеть побольше. Под ними и впрямь был голубой архангел.
— Аналитик я или как? — подмигнула Маэрлена, чувствуя на себе уважительный взгляд и очень гордясь тем, что взгляд принадлежит их ллураленскому члену экипажа.
Нисфорца тоже подошла к окну, разглядывая знаменитый корабль настолько близко, но с необычного ракурса — сверху, откуда не видно названий на бортах. Рассказ пилота Суперновы мог оказаться обманом, чтобы никто не затмил их славу, но что-то уж больно все это походило на правду…
— Орфей, — вдруг задумчиво произнесла Туйон.
— Что «Орфей»? — переспросила Нисфорца. Капитан Рады уже успела четко уяснить: если их механик заговорит, ситуация будет представлена в новом свете, с той стороны, о которой они не задумывались раньше. Сразу после того, как Нисфорцу выбрали капитаном, она решила изучить получше психологию ллураленов и пирренов. Для лучшего понимания и более плодотворной работы с нечеловеческими членами экипажа. Не сумев продраться через терминологию серьезных научных трудов, она сдалась и просмотрела пару научно-популярных передач, которые, в общем, подтвердили то, что она и так знала. Пиррены принципиально отличались от человека только сильной религиозностью, а также всем связанным с семьей, браком и взаимоотношениями полов — у пирренов был матриархат. У ллураленов же в голове происходило нечто принципиально иное, так что судить их по меркам людей было глубоким и… опасным заблуждением.
— Орфей — один из погибших кораблей старшего спецкурса. Вспоминаю новостные сюжеты, — объяснила Туйон. — Погибли месяц спустя после начала. Смогли установить контакт с кем-то или чем-то посреди космоса, но корабли тогда еще не комплектовались таким количеством оборудования, которым мы располагаем сейчас. На тот момент они не смогли определить, с чем столкнулись. Запись разговора — это то, что легко можно подделать. Поэтому полетели к нему еще раз, выпросив оборудование, которое могло бы определить. Отписались на базу, что не смогли установить контакт на месте предыдущей встречи и отправляются прочесывать окрестности. Это было их последнее сообщение. Орфей бесследно исчез.
— Пропавший без вести корабль, сошедшие с ума системы управления у нового круизного лайнера… — задумалась Нисфорца. — Об этом, конечно, и без нас ломают головы, но нам тоже нужно подумать. Вдруг сегодня они, а завтра — мы.
— Есть, капитан, — ответила Маэрлена. — Аналитический отдел приступает к выполнению.
***
Через сутки Рада уже летела на свое первое задание. Или, скорее, ползла, потому что пилот растягивал эйфорию от первого по-настоящему свободного полета, в который они отправились одни, никем не отслеживаемые.
Михальзар и Латиан ограничили время выполнения задания довольно расплывчато: фразой «не прилетите сами раньше, чем через неделю — будем связываться и выяснять, где застряли» из уст одного и приподнятой брови от второй. В голове Нисфорцы это перестроилось в более правильное «уложиться в неделю, в случае задержки — связаться и доложить».
Титания зевала в пилотском кресле, наблюдая за полетом. Капитан-навигатор курс просчитал, в компьютер записал, пилоту отдал и ушел с мостика, обуреваемый жаждой деятельности. Аналитик сидел в кают-компании за голоплатформой и просматривал выданное им задание. Медик был отправлен с гигиенической инспекцией по всему кораблю, бегал недолго, быстро вернулся, зато на стенке за голоплатформой инспектировал каждый миллиметр.
Механик отшельничал в машинном, и хотя туда тоже можно было нагрянуть с проверкой, Нисфорца верила ей и так: сообщения о неполадках в двигателе не поступали, роботы-уборщики в коридорах работали. Уж ллуралена-то точно сначала выполнит свою работу… и только потом уже полезет копаться в выданном им задании со своего компьютера, сравнивая его содержание с всеобщей базой разведок в Магиксе.
В обеспечении экипажа столь ценной информацией тоже была ее заслуга. Именно она догадалась покопаться в инфосети Аллатира и найти там открытую, постоянно обновляющуюся базу всех исследований, сделанных в Магиксе.
— Ох, ладно, — сдалась Нисфорца, подсаживаясь к Маэрлене и притягивая Амарантайн за комбинезон. — Что скажете, аналитический отдел?
— Летим на Альденну-3. Самоназвание до Великого Переселения Человечества — Прилария, — с удовольствием начал рассказ «аналитический отдел». — Мы не первопроходцы. Конечно, новичков в первый раз на совсем неизвестную планету никто не пустит. Тут уже высаживались в других местах, у нас — сектор в умеренном климатическом поясе, нужно полазить на предмет растительности, живности, ископаемых. И не забыть самое главное: поискать свидетельства того, что происходило и происходит здесь с магией. В идеале — обнаружить жившую или живущую в настоящее время разумную жизнь. Но ее за прошлый год никто нигде не нашел. Ну, не считая всяких говорящих озер, деревьев и камней, которые сами себя не осознают, просто болтают бессмыслицу. С чем в космосе общался Орфей, так и не выяснили.
Маэрлена включила слайд-шоу, и над панелью начали медленно сменять друг друга голографические проекции растений и животных.
— Эй, и мне покажите! — взмолились с пилотского кресла. Нисфорца смиловалась и щелкнула по иконке, выводя изображение на пилотскую голопанель. В то, что в машинном уже тоже смотрят и слушают Маэрлену, никто не сомневался.
— А почему эти растения и животные показываются как-то не так? — спросила Амарантайн, заметив, что голограммы стали полупрозрачными, с большими знаками вопроса.
— Предполагаемые виды существ на планете, — объяснила аналитик Рады. — В Магиксе удивительное единство видов флоры и фауны. Легенда о сотворении мира гласит, что все планеты Магикса создал похожими Великий Дракон. Хотя позже наука пришла к мнению, что все они в древности как-то сообщались между собой, и это приводило к распространению живых организмов по разным планетам.
— О, это я знаю! — закивала Амарантайн. — Человечество так забавно верило в него! Уже и науку развили, и в космос полетели, и первооткрытие Ллурала произошло, а все еще верили, что Дракон дохнул — и образовались планеты!
— В общих чертах — да, — осторожно согласилась пиррена, думая о том, что ее народ сам так же верит в богиню-прародительницу. — Незадолго до Великого Переселения Человечества стали всерьез искать научное обоснование этой легенды. Современная наука Магикса называла сверхмассивные звезды целестиалами — в честь мифических творцов Вселенной. Большой Взрыв создал в пространстве однородное море легких частиц, которые постепенно стали собираться, уплотняться в галактики, звезды. Для планет было еще рано: более тяжелые химические элементы выплавлялись в ядрах целестиалов, чтобы затем быть выброшенными за их пределы и образовывать новые космические тела. Без должного притяжения темной материи новорожденные планеты становились газовыми гигантами. Там, где темной материи было достаточно, обеспечивалось должное притяжение, частицы уплотнялись, соединялись в органические молекулы, и в этих секторах космоса закипела жизнь. Целестиал «Великий Дракон» создал огромный космический сектор планет с органической жизнью и выплавил в своем звездном ядре еще кое-что: некую силу, заставляющую подчинять и изменять законы физики. Первозданная сырая магия часто проводила порталы с планеты на планету, и через них проникали живые организмы. А потом, когда некоторые существа обрели разум, магия сделала их своими носителями.
— Я читала более дикую гипотезу, что Великий Дракон был сверхпланетой, разъединенной на тысячи более мелких, как Пиррские астероиды, — вспомнила Нисфорца. — Ладно, можно поверить, что какая-нибудь могущественная и ныне вымершая цивилизация могла разделить прапланету Пирру на пять частей, не повредив жизнь на поверхности. Но обитаемое космическое тело, сразу развалившееся на тысячи обитаемых планет, противоречит здравому смыслу.
— Как же тогда объясняли магов-аватаров Дракона? — разочарованно спросила Амарантайн.
— Магия проявляет себя так, как ее формирует сознание носителя или коллективное сознание существующих рядом живых существ, в соответствии с мировоззрением, обычаями, вкусами и законами, — раздался из динамика голос Туйон. — Магию так называемого «Великого Дракона» так искренне представляли в виде дракона, что она проявлялась в виде дракона и надолго закрепила свою форму. Но и она однажды утратила драконью форму, сформировавшись в то, что было больше по душе ее носителю. Это из воспоминаний эвакуировавшихся людей: последний носитель магии Дракона не знал, что у него магия Дракона, и ассоциировал свою силу с птицей Фениксом.
— Ага. И позабывшее магию человечество, воссоединившись и познакомившись с ней заново, тоже может придать ей совершенно новую форму, — подхватила Маэрлена. — Туйон, ты что, тоже читала о магии, пытаясь понять, что с тобой происходит?
— Капитан, — окликнула Титания, разворачиваясь в своем кресле. — Это очень интересная беседа, но через четыре минуты мы заходим на орбиту Альденны-3.
— Ой, да! — спохватилась Нисфорца. — Команда, завершаем текущие дела и занимаем позиции для безопасного приземления!