Вы все знаете этот момент на вечеринках, вы знаете его, даже ни разу на них не побывав. Это и вечеринкой назвать уже нельзя: афтерпати с приглушенной музыкой, повторяющейся снова, с самого начала.
Выжившие – не те, кто разбежались по туалетам и комнатам для уединения – самые стойкие выжившие разбрелись по маленьким группкам или парочкам для задушевных разговоров, излития души, обсуждений того, о чём будут жалеть на утро – называйте эти беседы, как хотите. Кто-то вышел в коридор или на балкон, чтобы успокоиться, выкурить сигарету и успокоить головную боль от яростной музыки и рёва толпы, только-только утихнувшей.
Регулус Блэк не совсем помнит, зачем он сюда пришёл. Конечно, все знали, что добродушные пуффендуйцы закатывали в своей гостиной по соседству с кухней самые громкие и самые обсуждаемые вечеринки длиною во всю ночь.
Но кто он такой, чтобы находиться в шумной, потной толпе малознакомых людей? Он же не... Ну, он же не Сириус, как бы ему того не хотелось. Он помнит, как сидел в гостиной Слизерина и читал письмо из дома, одно из тех самых ненавистных и наиболее раздражающих, помнит, как мимо пролетели Эван с Пандорой, разукрашенные и одетые, как на показ мод. Регулус помнит, как те вдруг развернулись на 180 градусов по направлению к нему, схватили за обе руки с каждой стороны и потащили к выходу, а дальше всё, как в тумане...
Но как после трёхчасового неловкого подпрыгивания под хаотичный микс волшебной и маггловской музыки (у него есть предположения, кто добавил Боуи в плейлист) и двух выпитых стаканов странной розовой жидкости с кислым и терпким вкусом он оказался, мать твою, в компании гриффиндорцев? Этого он понять не мог.
Более того, как он умудрился прямо сейчас сидеть в кругу чёртовых мародёров и их подружек??? Справа от него сидит Сириус и, шутя, толкает его локтём после каждого анекдота Джеймса (идиот, зачем?), а слева устроилась та рыжеволосая всезнайка-магглорождённая, которую, кажется, зовут Лили Эванс, и хихикает в кулак от перешёптываний с соседками. Прекрасно.
Мэри – ещё одна гриффиндорка, с которой встречался Сириус до того, как начал обжиматься на каждом шагу с изукрашенным шрамами парнем (и думает, что никто не замечает) – в перерыве между обсуждения сплетен вдруг объявила на всю компанию:
– А какой вообще ваш идеал девушки? ...Или парня?
Этого только не хватало Регулусу. Разговоров в духе: "А кто тебе нравится?" в компании гриффиндорских нарушителей порядка. Матушка была бы в восторге.
Светловолосая девчушка рядом с Мэри вдруг взметнула руку вверх с возгласом:
– О, о, я знаю! Я первая! – её звали Марлин Маккиннон, насколько он помнил.
– Думаю, он... Вернее, она, – девушка косо посмотрела на Регулуса, пробуя почву в присутствии незнакомого слизеринца – Она должна быть энергичной, заводилой компании наподобие Сириуса... Но, святой Мерлин, только не женская версия Сириуса! Немного поспокойнее, пожалуйста.
Марлин рассмеялась вместе со всеми и продолжила:
– С ней я смогу ходить на всякие маггловские выставки и в милые кафешки, смотреть ванильную романтику и смеяться над персонажами. И, конечно же, она – тот человек, которому можно довериться по любому поводу, в любой ситуации, даже когда хочешь закрыться от всего мира.
Раздался восхищённый "Ооо...", и следующим поднял руку Сириус. Регулус, сидевший с ним бок о бок на полу, облокотился о спинку дивана лимонного цвета и прислушался.
Но слушать оказалось нечего: старший Блэк воспел душераздирающую и до невозможности постыдную тираду о своей любви к Люпину. И что он в нём нашёл? Люпин, в смысле. Все снова расхохотались, и следующим на очереди оказался Поттер.
Ах да, ещё есть Поттер. Парень, о котором Сириус говорил без остановки летом после своего первого года в Хогвартсе, тот, с кем он теперь, в свой последний год в школе, проводил почти всё своё свободное время. Вместо Регулуса.
Но больно было, по правде говоря, не из-за этого. Возможно, это был тот жгучий и странный токсично-розовый алкоголь. Возможно, дело было в Джеймсе. Возможно, причина скрывалась где-то внутри Регулуса.
Вы все знаете, что невозможно не заметить человека, буквально олицетворяющего Солнце. Наверное, у каждого в жизни есть тот самый персонаж, на которого обращают всё внимание, когда он входит в комнату. Открытый и дружелюбный, он не может не завоевать сердца даже самых замкнутых. Он – друг, в котором нуждается каждый, гордость родителей и первый ученик.
Регулус тоже не мог его не заметить. В толпе он каждый раз легко отыскивал среди красно-золотых галстуков этот ураган в очках и с вечно взъерошенными волосами. Навязчивое желание уложить их в нормальную причёску всегда появлялось в такие моменты.
Регулус думал об этом не одну ночь. Люди наподобие Джеймса Поттера всегда привлекают чужое внимание, но неужели у всех его знакомых при виде Джеймса появлялось это отвратительное стесняющее ощущение в груди? Неужели у всех при виде Поттера появлялось это сильнейшее желание рассказать ему всё на свете? Если да, то Регулус находил людские взаимоотношения слишком энергозатратными.
Джеймс тем временем начал говорить:
– Не знаю, что и сказать, – Сириус выкрикнул: "Давай, бро!", и тот неловко усмехнулся, – Ну, наверное, она должна иногда напоминать мне о существовании здравого смысла. Хотя бы пытаться отговаривать от мародёрских затей.
– Ты знаешь, что это безрезультатно, – вставил Римус. Сириус пихнул его локтём в живот.
– Думаю, экстраверт? – продолжил Джеймс, – Я не выдержу ещё одного Римуса в своём окружении, прости, дружище. И с хорошими отношениями с родителями, прости, Сириус, бро. Действия как язык любви, наверное? Всегда приятно осознавать, что специально для тебя что-то сделали, – Поттер вздохнул, – Простите, у меня нет конкретного описания идеала девушки.
Регулус украдкой проследил за его взглядом на этих словах. Путь привёл к отчего-то покрасневшей до рыжих корней волос Лили, которая усердно рассматривала свои ногти и пыталась сдержать улыбку.
Отчего-то Регулусу стало очень гадко. Как будто он ожидал фразы вроде: "О, мой идеал – твой младший брат, Сириус!" или что-то такое. Очевидно, что самому гиперактивному на его памяти человеку нужна девушка вроде Лили: милая, серьёзная и умная, без ограничивающих во всём родителей и с огромной любовью к котам. Регулуса коты не любили, что уж говорить о родителях.
– Реджи, а ты что скажешь? Или ты ещё слишком маленький для таких взрослых делишек? – Сириус вдруг повернулся к нему.
Он вдруг почувствовал на себя взгляды абсолютно всей компании, на него смотрел даже тот трусливый хлюпик Петтигрю. Спасибо, братец.
– Нет! – поспешил отвертеться Регулус, – Нет, я просто не задумывался об этом.
– Да брось ты! – брат продолжал напирать, – Я знаю тебя как облупленного.
После ещё парочки просьб и уговоров со стороны девчонок Регулусу пришлось промямлить что-то про доверие со стороны этого бесполого идеального партнёра. Сразу после этого он быстро поднялся с тёплого ковра и отошёл на пару шагов, будто в страхе быть пойманным на настоящий допрос.
– Мне надо идти, простите.
Сириус проследил за тем, как младший брат уходит, зачем-то кинул быстрый взгляд на Джеймса, хлопнул в ладоши и проговорил:
– Ну что ж, жизнь не заканчивается! А что насчёт тебя, Лили?
Наверное, между близкими родственниками действительно есть какая-то связь. Точно так же, как Регулус замечал флирт Сириуса и Римуса, его брат видел что угодно, происходившее с Реджи в присутствии Джеймса.
Изначально Сириус винил себя. Он был на миллион процентов уверен, что причиной этой беспочвенной раздражительности его младшего братца был он сам. Мол, как ты мог Сириус, променял меня на какого-то предателя крови?
Но это не было обидой. Если бы Сириус до этого не был беспамятно влюблён в Римуса Люпина, он бы никогда не понял, что это было. Но, как-никак, между братьями всегда была эта связь.
То, как Регулус огрызался из-за любых подшучиваний брата, но просто молча уходил, если при этом рядом стоял Джеймс, что-то да должно было значить. Неужели он боялся, что Сохатый подумает о нём что-то плохое?
Тем временем Регулус почти бегом спускался по лестнице, подальше от обиталища пуффендуйцев, будто оно должно было вот-вот взорваться. На самом деле, у младшего Блэка было ощущение, что скоро взорвётся он сам от эмоций, лившихся буквально через край и отвратительно застилавших глаза слезами. Мама часто называла Регулуса плаксой и нытиком, но здесь не было ни мамы, ни кого-то ещё.
Шуточный вопрос про идеального партнёра раздражал его сильнее красно-золотых галстуков, семейных собраний и голоса Северуса. Что он вообще должен был сказать после того, как Джеймс буквально описал в своём ответе ту рыжую девчонку?
Почему никто, ни Марлин, ни Сириус, не видел, что настоящим идеалом был только Джеймс? Ему бы Регулус смог рассказать всю свою подноготную, только с ним он мог бы почувствовать себя в безопасности и получить хотя бы крошечную надежду, что ещё есть возможность сбежать от железных лап родительского дома.
Из-за угла незаметно появился Филч следом за своей кошкой.
– Куда идёшь, малец, нарушаешь комендантский час?
Регулус резко обернулся и торопливо вытер надоедливые слёзы. Благо, в кармане он нашарил свой значок старосты, который захватил на всякий случай для подобного побега после полуночи.
– Я – староста, – он кашлянул, попытавшись вернуть спокойный голос, – Патрулирую коридоры.
Филч недоверчиво пригляделся к значку в руке у Регулуса, скривился и прочитал про себя какую-то мантру ненависти к детям.
– Ну, так патрулируй лучше! Я вместо тебя поймал уже семь мальцов, явно под градусом.
Регулус тихо выдохнул, кивнул и ускорил шаг по направлению к подземельям. Кажется, его единственный выход в любой ситуации – сбегать.