"Я хочу захлебнуться в своей тоске".

Рабочий день в Портовой Мафии закончился. Хотя существует ли в этой организации понятие рабочего дня? Ведь головорезы и тени работают по ночам.

Тихий стук каблуков отдаётся эхом в пустом коридоре. В здании так много пустующих комнат и коридоров, что становится не по себе. Ичиё ни на минуту больше не отпускает липкая паутина тревожности. Может быть страха, но она старается не развивать эту мысль. Какой из неё телохранитель, если боится пустоты?

В кабинете тишина, такая громкая, что оглушает. Темные шторы плотно задернуты, лишь бы не проник и лучик заходящего солнца. Хигучи морщится как от головной боли, когда видит это, чуть приоткрыв дверь. Неужели семпай снова сидит в абсолютной темноте? С лёгкими и так проблемы, решил и глаза угробить?

– Акутагава-семпай, прошу вас, позвольте мне хотя бы включить свет, – извиняющийся и одновременно просящий голос раздаётся по кабинету, а взгляд карих глаз цепляется за две тёмные фигуры за письменным столом. Это Рюноскэ...и его сестра? Странно, вроде они не хотят афишировать свои родственные связи.

На вошедшую Ичиё тут же устремляются две пары идеально чёрных глаз. Кажется, что Акутагава (любой из них) с лёгкостью может пронзить её своим взглядом и пригвоздить к стене, заставляя молить о прощении.

Хигучи сжимает бумаги сильнее возле груди и шумно сглатывает, чувствуя нарастающую панику где-то на задворках сознания. И её сердце колотится вовсе не от смущения! Брат с сестрой разглядывают её так, как дети смотрят сквозь прутья клетки на своих хомячков. Гин спустила свою привычную маску на подбородок, а в темноте её полуулыбка и вовсе напоминала Чеширского Кота. Ичиё тряхнула плечами и двинулась вперёд, скрипнув полом под тяжестью туфлей. Замечает пустой, словно безжизненный взгляд Рюноскэ, положив бумаги на край стола.

У нас одна чашка и глаза на двоих.