Если бы сам Бог приказал мне следовать ему, дав точную инструкцию, послушался бы я его? Если бы сам Бог попросил меня о помощи, я бы помог? Если бы Бог передал мне свою силу, стал бы я продолжать его дело?
Без сомнений.
Ягами Лайт… Я готов идти по вашей дороге, готов помогать вам и беспрерывно благодарить, склоняясь к ногам. Я готов вплоть до горения в аду поклоняться вам, восхищаясь каждой вашей чертой, и я убью каждого, кто помешает вам. Если не тетрадью смерти, так собственной рукой.
Мои губы едва подрагивают, тщетно пытаясь сдержать восхищенную улыбку. Мой Бог стоит прямо за этой железной дверью, но нельзя всё испортить… Мои руки тянутся к тетради, а после открывают нужную страницу, пролистывая предыдущие, которые я исписал ранее. И как же удовлетворяют одни лишь касания к этому орудию убийств, когда приходит осознание, что этих листов бумаги касался сам Бог.
Со слабой и предательской дрожью в теле я приоткрываю тяжелую и ржавую дверь, что является преградой. Мои зрачки трясутся, ладони потеют, а тело бросает в жар. Взбудораживающие меня ощущение вызывает одна лишь мысль, что скоро я встречусь с самим Богом. Заглянув в помещение через небольшую щель, я в первую очередь осматриваю всех присутствующих. Моя рука, которой я держу ручку, скользит по белой странице, без замедлений записывая имена. Мельком я поглядываю на наручные часы, мысленно запоминая время, в которое я записал каждого.
Мой почерк был кривым и острым, но это неважно, когда по приказу Бога я должен действовать быстро… Черт возьми, это самые долгие и нервные секунды в моей жизни! Ещё одно имя. И ещё одно. Последнее… Скорее! Мой взор резко падает в сторону, и я будто вижу свет в конце туннеля…
Мой Бог…
Ноги подкашиваются, мурашки пробегаются по всему телу волнами, не собираясь оставлять меня без дополнительных ощущений. Бог… Ваши глаза, словно светясь красным цветом, смотрят прямо в мои! Неужели вы хотите свести меня с ума?.. Ваш взгляд плавно падает на идиота с белыми волосами, и я слышу божественный голос…
— Я победил.
Интонация, которую вы выбрали для этого предложения, заставляет меня прикусить нижнюю губу зубами и не сдерживать широкую улыбку. Кажется, настолько, что я вполне могу невольно порвать углы своего рта. Какое счастье!
— Твои последние слова, жалкое подобие Эл? — самоуверенный и гордый тон воплощения истинной справедливости продолжает дурманить мою голову, оставляя разум по инерции плыть и таять. Да, я знаю про план… Но Эн не смог избавиться от всех листов тетради смерти! Это ваша победа, Бог, вы победили.
Я не имею возможности здраво соображать и вникать в диалог… Я слушаю только ваши слова, наблюдаю только за вашими движениями и всматриваюсь только в ваше выражение лица. Это самые долгие сорок секунд в моей жизни. Я не осмеливаюсь посмотреть на свои часы, чтобы высчитать время смерти этого белобрысого ублюдка… Как он мог противостоять Богу?! Мир требует революции, он ждёт её.
Бог, и я вижу всё по вашим глазам… Они ухмыляются и жаждут смерти. Они пронзают насквозь, а из ваших губ слетает усмешка, способная напугать до потери сознания и летального исхода каждого, кто мешался вам. И я понимаю причину смеха.
Кара.
Молодой следователь, чье имя я забыл сразу после написания в тетрадь, схватил рукой одежду на своей груди. Я не вижу, но в его глазах читается не только страх, а настоящее поражение. Эн проиграл. Смех моего Бога мешался с кряхтением и мычанием умирающих и падающих на пол полицейский, словно они все склоняются к его ногам.
— Бог… — шепчу я дрожащим голосом, ожидая, когда все лишние люди наконец-то подохнут и я смогу остаться с ним наедине. Со своим Богом.
— Миками, заходи. Чего ты прячешься?
Ноги вновь подкосились сильнее, словно на мои плечи упали гири в несколько тонн. Мне пришлось схватиться за дверь крепче, чтобы не потерять равновесие, и жадно заглянуть внутрь, открывая врата шире. Сам Бог обратился лично ко мне! Я не свожу с него взгляд, лишь иногда перечитывая имя над головой. Ягами Лайт… Я не решаюсь шагнуть ближе, будто жду разрешения на свои желанные действия, но вижу в глазах Бога одобрение. Он улыбается мне, словно говорит, что доволен мной. Я не подвел и сделал всё так, как он велел мне.
***
Ягами Лайт. 28.01.2010.
Я стою возле надгробия, держа в руке то, что оставил мне Бог после своего ухода, — тетрадь смерти. Мои губы предательски подрагиваю, и я срываюсь, падая на колени. Уходящее за горизонт солнце ослепляет, словно Ягами Лайт пытается показать, что он всё ещё есть, но уже не в этом мире, а где-то за нашей солнечной системой.
Я не могу жить в мире, где нет моего Бога.
Тишина на кладбище превращается в головную боль и писк, которые ударяют по мозгам. Мой взгляд падает на пустое место рядом с могилой. И я стану счастливым, если моё бездыханное тело будет лежать именно здесь, под землей и рядом с моим Богом.
— Бог… — в голове мелькают воспоминания того дня. Смех Ягами Лайта, потом выстрел… Я и подумать не мог, что один из полицейских в последние секунды жизни выстрелит. Мои глаза закрываются, а ноги вновь слабо подкашиваются от одной лишь мысли, что мертвое тело моего Бога лежит прямо подо мной… Всего-навсего пару метров под землей. Но я не могу раскопать могилу, чтобы лишь взглянуть ему в глаза.
И я открываю чистую страницу тетради смерти, а после тянусь в карман за своей шариковой ручкой. Мне не представить жизнь без Бога, без его помощи, без его кары и правосудия… Моя рука скользит по странице, очень медленно вырисовывая иероглифы.
— Кого это ты собрался записывать? — слышится голос бога смерти, что беспечно сидел на надгробии самого величества.
— Я напишу свое имя в эту тетрадь, — отвечаю я, проведя ручкой по бумаге последний раз. Отсчет времени уже должен начаться.
Один… Два… Три… Я продолжаю сидеть на месте, внимательно смотря на свои наручные часы. Улыбка невольно расползается по моему лицу, заставляя уголки губ подрагивать и пытаясь сдержать счастливое выражение лица. Двадцать… Двадцать один… Двадцать два… Я слышу смех. Такой противный и издевающийся, словно произошло что-то очень глупое и комичное. Мой взор поднимается на источник этого смеха.
— Ха-ха, ты не можешь убить себя, записав свое имя в эту тетрадь, — говорит Рюк, и я роняю тетрадку.
— Я… Не могу убить себя?..
— Да, ты не можешь таким образом убить себя, — беспечно продолжает говорить бог смерти, сидя напротив уходящего солнца.
— Тогда запиши моё имя в свою тетрадь! Я не могу жить в мире, где нет моего Бога! — я твердо уверен в своем решении и своих чувствах. Если он не сделает это, то я погибну другим способом.
— Знаешь, Миками… Людям впервые удалось удивить меня.