Райская птица

Колокольчик звякнул. От тяжёлого воздуха теплицы перехватило дыхание, на мгновение пол покачнулся, рука аль-Хайтама легла на плечо и, когда очертания зелени, оплетающей стены, стали четкими, отстранилась. Кончики волос поникли, капля задела щёку – листья над головой невинно качнулись. Из-за духоты и приторного аромата ванили веки налились тяжестью, а лоб – свинцом. Когда перед глазами перестали летать цветные мушки, Кавех огляделся: справа плотная стена папоротников, заслонившая окно; слева – стеллажи, полные кудрявых листьев и кактусов. Сквозь стеклянный потолок закрадывалась солнце, но его лучи едва пробивались сквозь полотно плюща. Однако внутри было светло: повсюду стояли лампы. За столом около двери сидела знакомая фигура – невысокая леди в преклонных годах, заслышав колокольчик, она подняла голову и сверкнула улыбкой:

— Добрый день, вам что-нибудь подсказать?

— Нет. — Сухо ответил аль-Хайтам из-за спины.

— Нет, спасибо, — добавил Кавех, легонько толкнув его локтем: — Мы пришли присмотреть новое растение.

— Консультация не нужна. — Отрезал сосед и, подхватив под руку, потянул вглубь теплицы.

Свежая зелень и завитки папоротников сменились изумрудом причудливых листьев, тянущихся друг к другу меж длинных столов, чуть выше зарделись каскады орхидей, под ними раскинулась поляна кактусов, эхеверий в бледных и пурпурных веснушках, алоэ же сверкали серебристыми и багряными звёздами. Из-под полутени разлапистых араукарий выглядывали пятнистые маранты, малахит калатей заманивал в дальний угол. В самом конце раскинулись величественные монстеры, увивающие корнями опоры, и стрелиции, чьи цветы вспыхивали рыжими и чёрными птицами вместе с солнечными отблесками.

По телу прокатилась новая волна слабости, щёки, как и шея, наверняка, уже пылали. Слишком жарко. Тяжёлое дыхание под боком помогало держаться в сознании: пусть аль-Хайтам был угрюмым, пусть раздражался на каждую мелочь и лишнее слово – всё равно присутствие исцеляло. Сегодняшний день начался с мрачных красок: гранат в гостиной решил спрыгнуть с подоконника аккурат после завтрака. Сильный порыв ветра распахнул створку, задел горшок: ковёр усеяли алые колокольчики, глина треснула, тонкий ствол переломился почти у основания. От пушистого деревца остался крохотный росток, который с трудом получится выходить. Пришлось приложить немало усилий, чтобы уговорить соседа на новое растение; на подходе к магазину тучи понемногу начали развеиваться. Аль-Хайтам перестал хмуриться, лоб разгладился, о скверном настроении напоминал излом губ.

Они затормозили у орхидей.

Пятнистые, широкие грозди цветов очаровывали: рубиновые, бархатистые, белые и изящные, будто слоновая кость, – каких оттенков здесь не было! Взгляд остановился на персиковой с бледной серединкой – такую бы на окно, чтобы любоваться с ней закатами. Отпустив руку соседа, Кавех бережно коснулся толстых листьев: один к другому, – скользнул подушечками пальцев по серым корням с зелёными концами и поднял голову. Хайтам смотрел мимо. На прикосновение отозвался не сразу, затем встрепенулся и, прищурившись, спросил:

— Персик?

— Будет гармонировать с украшениями на книжных полках.

— Лучше эту, — сосед кивнул на едко-жёлтую с малиновыми крапинками, — гармонирует с твоим характером.

— Ты...! — Кавех поморщился, но сдержался, – не время отвечать на выпады – поэтому взялся за другой цветок: — Может...

— Нет. Не хочу орхидею.

— Почему? Они ведь такие чудесные!

— У меня есть ты, а ты как орхидея: цветёшь дивно, пахнешь ванилью, — Хайтам скрестил руки на груди, — и тот ещё паразит.

— Паразит?! Ты не слушал Тигнари? — Кавех задохнулся от возмущения. — Орхидеи не паразиты, они прикрепляются к другим растениям, а влагу берут из воздуха!

— Значит, просто крепко вцепился в меня корнями.

Погасить зреющее недовольство не получилось, поэтому Кавех отвернулся к кактусам. Если продолжит спорить, то настроение соседа уже ничто не исправит. Хотелось же, напротив, ему помочь, увидеть вновь робкую улыбку и сияющий взгляд. Сейчас он смотрел исподлобья, готовясь в следующее мгновение продолжить перепалку, которая вскоре перетечёт в настоящую ссору. Нет, совершенно не тот день, чтобы трепать нервы.

— Что же ты хочешь? — Как можно дружелюбнее поинтересовался Кавех.

— Кактус. — Палец указал на один с алым цветком, напоминающим граммофон.

— Знаешь какой у него будет аромат? Хуже любого монстра! — Непроизвольно сорвалось с языка.

Плечи Хайтама поникли, искра раздражения потухла; пусть он и пытался скрыть нахлынувшую печаль приподнятыми уголками губ, поза выдавала истинные чувства. Уж что, а их перемену уловить легко после стольких лет совместной жизни. Почивший гранат они вместе лелеяли с первых листочков, оберегали от сквозняков, мыли каждые выходные, стригли по очереди и, порой, любовались им вечерами, лёжа в обнимку на диване. Выбрать нового любимца сосед, видимо, хотел с той же нежностью, как растили прежнего, но вместо поддержки наткнулся на колкость. Но ведь...

— Не продолжай, я понял. — Вдруг выдохнул аль-Хайтам и отстранился. — Посмотрю что-нибудь без цветов.

Кавех прикусил губу: зачем ляпнул, не подумав? Взгляд вернулся к кактусам – и что в них привлекательного? Толстые, надутые с кривыми колючками, другие же с пушком, третьи усыпаны белыми цветами, – совсем как ромашки – а следующие напоминали звёзды... Дух, конечно, стоял не самый приятный особенно в застоявшемся воздухе: орхидеи едва ли перебивали запах тухлятины, сочившийся из раскрывающихся бутонов; зреющие рядом ягоды наливались красками. В том была своя прелесть – совершенно иной мир, прекрасный, но всё же не близкий к душе. Пока что. Возможно, идеальный цветок для гостиной аль-Хайтам представлял небольшим и неприхотливым. Что ж, взгляды расходились, и, если продолжить настаивать на своём мнении, исход дня очевиден – ссора. Стоит уступить.

Сосед нашёлся среди больших растений: придирчиво разглядывал листья с обратной стороны. Издалека ощущалось напряжение, скажешь не то – поразит разряд молнии или окатит морозом. Кавех невольно поморщился, припоминая, чем оборачивались неосторожные слова в подобные моменты, и, не доходя последний метр, нерешительно остановился. С чего начать?

— Нашёл кого-нибудь?

— Возможно. —  Не оборачиваясь, хмыкнул Хайтам. — Вредителей нет.

— Тогда в чём дело?

Вопрос относился к настроению, а не растению. Признается сам или придётся вытаскивать из него причину печали остаток дня? Однако в ответ тишина – не хотел делиться. Молчанием проблему не решить, ведь как отыскать лазейку, что растопит грусть? Опять обманный манёвр? Кавех приблизился и, коротко выдохнув, приник к плечу соседа: сначала потёрся щекой – ничего, тогда повёл кончиком носа выше по шее. Пальцы аккуратно отодвинули наушник, взлохматили серебристые пряди. Начал оттаивать – чуть заметная дрожь.

— Могу как-нибудь улучшить твоё настроение? — Мурлыканье в самое ухо.

— Не бери в голову, — неровный выдох.

— Нет уж, — руки обвили талию аль-Хайтама, — мне стоит хотя бы извиниться. Я был неправ, когда отверг твоё предложение.

Против воли сосед подался назад, прижимаясь спиной к груди. Он пытался не терять контроль, – наверняка сейчас зажмурился! – в то время как тело расслабилось, отдаваясь ласке и нежности. С напряжением уходили остатки угрюмости.

— Настроение ни к чёрту, — наконец бросил Хайтам, — с тобой не связано.

— Из-за граната? — Кивок. — Быть может, это знак, что нам наша любовь так выросла? Её хватит на второго ребёнка, на кого-нибудь ещё большего размера?

— Предлагаешь взять огромного монстра? Сам ведь против.

— Если он не будет пахнуть – кого пожелаешь.

Тихий смех. Сосед осторожно отстранился, чтобы повернуться лицом. Несмотря на тень улыбки, в глазах оставалась печаль. Он ухватился за золотистую прядь, то не спеша покручивая меж пальцев, то наматывая на один – избегал прямых взглядов, отвлекался на мелочи, надеясь скрыть чувства. Уютно, однако стена холода никуда не исчезла.

— Понравилось растение с острыми листьями, — ладонь аль-Хайтама сместилась на подбородок, поворачивая голову Кавеха в нужную сторону.

Веер высоких вытянутых листьев с тёмным отливом и колкими концами – знакомая птица; между ними цветок: зелёная ладьевидная стрела, из которой распускались оранжевые лепестки, чуть дальше – бордовые. Удивительно, что соседа привлекли столь яркие краски.

— Стрелиция? — Кавех улыбнулся и поцеловал его в уголок губ. — Красивая, её ещё называют райской птицей.

— Как и твоё созвездие.

Щёки вспыхнули сильнее – уже не списать на жар теплицы. Аль-Хайтам усмехнулся и заправил пару золотых прядей за ухо. Намеренно желал смутить или случайность? Если вспомнить орхидеи – вряд ли догадывался о другом названии, с другой стороны, его познания в ботанике могли быть куда шире, чем казались на первый взгляд. В любом случае, сердце отдавалось в висках вплоть до столика с продавщицей. Оказавшись перед улыбающейся женщиной, Кавех постарался взять себя в руки: последний рывок перед свежим воздухом, где сможет здраво размышлять. И вдруг в сердце кольнуло: краем глаза уловил, как сосед нахмурился, – в одном движении прежняя грусть. Не сработало?

— Вы выбрали стрелицию? — Восторженный вздох женщины. — Будет жемчужиной! Ах, какой благородный цвет. Вам он нравится?

— Предпочитаю красный. — Пожал плечами аль-Хайтама. — Стрелиция же не бывает красной?

— Я думал зелёный, — настороженно пробормотал Кавех, вслушиваясь в его интонацию. Увы, в ней сквозила прежняя тоска.

Только уныние закралось в душу, как вспыхнуло новое решение. Ответ продавщицы пролетел мимо ушей, дыхание участилось, а в голове единственный образ, к которому повели ноги после спешного: «Иди, я догоню». Вновь духота, вновь листья смешались в зелёный рой с цветными пятнами, вновь на лбу проступила испарина, а кудрявые концы волос выпрямились. Рубашка начала липнуть к спине, серьги качались из стороны в сторону. Наконец, он. Кактус с алым цветком, на который указывал сосед. Справится ли небольшой клубок колючек с грустью? В одиночку – нет, а вот с соседним – ствол отливал в этом свете бирюзой – вполне. Когда Кавех обменялся улыбками с продавщицей, спина аль-Хайтама виднелась за окном. Ждал на свежем воздухе, оно и к лучшему, ведь аромат стоял скверный. Пока растения аккуратно упаковывали, взгляд зацепился за мешочки с семенами, выложенные на прилавке.

Гранат.

Стоило ли семя надежды пяти монет? Последнее спасение от печали. Что ж, пора испробовать.

— Не говори о том, что я трачу мору неразумно. — Протянул Кавех, подходя к соседу. — Если тебя порадуют кактусы, значит, это не зря.

Перехватив стрелицию другой рукой, Хайтам подступил ближе и заглянул в бумажный пакет. Выражение лица не поменялось, но что-то неуловимое растаяло.

— А ещё я купил семена граната, — сдавленный выдох. Получится ли?..

— Предлагаешь заново вырастить? — Непонимание в глазах напротив. — Это долго.

— И что? Посадим его вместе, будем ухаживать. Что скажешь?

— Вместе? — Переспросил Аль-Хайтам и впервые за день искренне улыбнулся. — Давай попробуем.