Я у ручья живу в уединенье,
И коротаю время за стихами.
Нетронутого снега вы светлее
Я так взволнован этой встречей с вами!
Забредая омыться безлунным вечером, не задумываешься о таком развитие событий, как сидящий перед речным берегом Странник на песке, гордый и одинокий, смотрящий на неутомимую водную гладь. На нём было значительно меньше одежды: варадзи лежали поодаль на кусте, небрежно скинутые вместе со штиблетами, рядом покоится шляпа-лотос. Тёмно-синяя накидка кашая сложена пополам на песке. Вечно плотно прилегающий воротник и шаль, за которыми он прятал "метку позора", бесстыдно откинуты и не скрывали его принадлежность к электро-архонту. Коротко стриженные пряди на затылке еле дрожат от прикосновения ветра. Тёмная ночь без звёзд была мирной и тихой. Зеркальное отражение неба, убаюканное песней ветра, бездной немногочисленных звёзд, растянулось по глади речного пролива. Странник сидел в позе лотоса, стараясь сконцентрироваться на потоках течения и тусклом блеске далёких звёзд.
Парень встрепенулся, уловив чужое присутствие в паре метров от себя. Чувство стихий подсказало, что это была Люмин, потому он не обернулся.
— Зачем пришла? — голос Странника ворчлив, хотя, если ему было бы в самом деле неприятно её присутствие, он давно бы прогнал путешественницу восвояси искать другое место для помывки.
— Помыться вот хочу, — придерживая край развязанных бретелей на ключицах, отвечает девушка. На локоть было намотано полотенце, волосы распущены, а обувь заранее снята и оставлена в импровизированном лагере неподалёку от этого места. Пока она шла до песчаного берега, исколола все ноги об колючую траву и поэтому поскорее хотела окунуться в прохладную воду, чтобы снять зуд.
— Так иди, — подгоняет кукла, поджимая колени под себя при очередной попытке пресной волны облизать его оголённые ступни. Атмосфера уже была неподходящей для медитации, и ему бы по-хорошему уйти и найти себе другое место, но он первый сюда пришёл, так с чего бы ему ей уступать?
— И ты будешь просто смотреть, как я моюсь? — скорее констатируя факт, нежели задавая вопрос, путешественница делает несколько шагов вперёд по влажному песку. — Между прочим, это довольно неприлично с твоей стороны.
К пальцам сразу приклеиваются несколько песчинок, и она с дискомфортом пытается отряхнуть ногу. Ночные насекомые оживились в присутствии девушки.
Тропический лес не мог похвастаться удобствами, поэтому набирать питьевой воды и мыться приходилось иногда из одного того же и места. Люмин гадала, почему же он сюда пришёл, если ему не нужен был водоём ни для одной из этих целей. Сегодня у костра шляпник был крайне задумчив, а после трапезы сразу ушёл в лес, ничего не сказав.
— Будто я не видел других человеческих тел. У тебя нет ничего такого, чем бы ты отличалась, — надменно указывая Люмин об её "не уникальном теле", ворчит кукла. Волосы на затылке застыли, ветер стих. Скорее всего, бриз до этого был проявлением его анемо силы.
Путешественница была особенная во многом: её необычно добрый и понимающий характер, экзотическая одежда, отточенные навыки, сила, позволяющая потягаться в бою с самими богами, но... Она по-прежнему оставалась физически лишь обычной женщиной. И это искушало постфактум вредного Кабукимоно, желающего когда-то доказать свою божественную форму. Будучи идеальной куклой богов, он так и не смог стать идеальным человеком. Люмин — другая история. Будучи всё ещё таким же нормальным человеком из крови и плоти, она стала живой легендой, сказкой, покорившей множество сердец по всему Тейвату. Укол зависти подоспел как раз, он закрыл глаза, лишь бы стерпеть это омерзительное чувство.
Люмин не спешит отвечать, ставя в диалоге неловкую паузу для парня. Ковыряя песок большим пальцем, ей потребовалось много времени, чтобы понять свой дальнейший план действий. Противоречивое поведение Странника во многом было обусловлено его прошлым. Даже несмотря на то, что они уже долгое время путешествовали вместе, он был холоден и надменен к ней, нарушая личные границы и не выражая привязанности к ней. Возможно, непреднамеренно.
— И много ты видел "человеческих тел"? — подчёркивая горьким тоном, спрашивает Люмин, зайдя за ближайший раскидистый зелёный куст. Полотенце повисло на ветке, тяжёлый позолоченный корсет с гулким стуком упал на песок рядом. Лямки платья были уже развязаны, потому ей осталось лишь снять его с плеч.
— Насмешки в сторону, путешественница. Я могу и передумать пустить тебя к озеру, — бросая камешек в сторону предположительного местоположения Люмин, колко предупреждает Странник. Снаряд нелепо падает, не долетев даже до своей цели, лишь поднимая песок в воздух.
— Насмотрелся на множество голых тел в академии? — продолжает свои нападки златовласая, переступая через спущенный сарафан голыми ступнями и вешая на ту же ветку, что и полотенце.
— Нет же! Прекрати эти расспросы, не проецируй свои неизменные пороки и желания на... — от возмущения Странник обернулся и тут же пожалел о своём скоропостижном решении. Из-за укромного куста выходит девушка, обнажённая, растрёпанная, ни капельки не смущённая своим нагим выходом.
— Даже когда я уже разделась?
Светлые пряди обрамляют белоснежную кожу, струятся по изгибам тела. В глаза бросается множество шрамов на подтянутом теле воительницы. Он впервые увидел их и потерял дар речи. Тёмно-серый рубец под грудью, светло-бежевый полумесяц на животе, несколько неглубоких порезов на боках. Самые маленькие шрамы были в области груди, вблизи ореола сосков и... Странник сейчас так жалел, что снял шляпу и не мог ей прикрыться. Он медленно отвернулся, опуская взгляд в песок и закрывая лицо ладошками. Неописуемый узор образов линий жизни не пропадал перед глазами, даже когда он закрылся ресницами и руками.
Неизменный стыд не мог его поразить, а вот вызванное чувство бесстыдства путешественницы — вполне. Люмин довольно улыбнулась, чувствуя себя победителем в этой маленькой войне за прохладную воду. Легонько перепрыгивая через прибрежные камушки, она оказалась у водоёма и с разбегу плюхнулась в реку. Брызги дождём окатили сидящего парня, который в этот момент думал лишь об одном: «Какая же ты легкомысленная, Люмин!»
— Можешь открывать глаза, я уже в воде! — кричит ему путешественница, чуть дальше отплывая от берега и погружаясь с каждым шагом в тёмную пучину. Единичные звёзды не могли осветить полностью реку, поэтому ослепительно белоснежная фигура таяла в речных беспросветных бликах. Светлая нимфа с удовольствием полностью окунулась под воду с головой и вынырнула спустя пару секунд, с берега за ней наблюдал Странник.
Он полностью был прикован к маленькой фигуре посреди реки, стойко противостоящей течению и остающейся на поверхности. Янтарные глаза сияли во тьме, затмевая собой блеск редких огней небосвода. Её черты лица были чётко различимы для Странника даже с такого расстояния: мягкий выразительный нос с тонкой линией губ. Губы извивались в добросовестной улыбке. Большие глаза с пушистой окаёмкой ресниц и приподнятые в наслаждении брови с маленькой морщинкой между ними. Короткие волосы намокли, а более длинные хвосты опускались в воду и держались на её поверхности. Люмин помахала ему руками, громко крича:
— Давай со мной, Странник! Водичка, что надо! — зазывает она, дразня своим телом, поплавать вместе с ней.
— Я же водонепроницаемый, ты забыла?
— Вот и отличн-о-о-о! Раздевайся-я-я!
— Мне не нужно это.
— Ну не ломайся. Поплаваем вместе!
Он неохотно начинает раздеваться. Развязывает пояс хакама, неспешно отцепляет каждую идеально собранную деталь своего образа: ямабуси, кисточки фусе, дополнительную накидку суцузкаке, пока не остаётся в одной полупрозрачной сорочке, скрывающей его главную кукольную часть — отсек для сердца бога. Дверка плотно сжата и прикрыта, но он всё равно боялся, что она откроется когда-нибудь, поэтому носил под низ сильно облегающую ткань. Странник бережно сложил к остальным вещам свою одежду и залез по пояс. Непривычное ощущение прохлады, илистый травянистый запах реки в купе со свежестью создавало ощущение спокойствия и блаженства. Не так давно пропавший бриз вновь вернулся. Люмин с энтузиазмом подплывает к нему, перебирая ногами по землянистому дну.
Они были оба примерно одного роста, потому дно наступало для обоих в одном и том же месте. Странник наблюдал, как фигура путешественницы поднималась из реки с каждым метром, возвышаясь и обретая знакомые очертания. Вода струилась по коже, а некоторые капли застывали, словно восковые, на её высеченном теле. Безлунная ночь вдруг показалась ему такой яркой и озарённой, словно перед ним стояла сама богиня луны. Нет, она была больше, чем луна, больше, чем солнце, важнее этих презренных небесных светил. Её свет озарял его жизнь ореолом красок, помог исправиться и стать тем, кем он был сейчас. Неидеальной версией себя, которой предстоит ещё много расти над собой, но уже не тем, не достойным любви и признания грешника. Холодная рука касается его, когда она оказалась максимально близко, подплывая в упор. Будь он простым мужчиной, низменным и подающийся своим желаниям страсти, его тело бы отреагировало на обнажённый вид красивой девушки так близко — увы, он был спроектирован таким образом, что в его функции не была включена близость.
Люмин об этом знала. Они не могли быть любовниками по этой самой причине. Но девушку это не пугало, она не считала его обезличенной куклой. Для неё он навсегда останется Кабукимоно, немного вредным, ворчливым, грубым, не умеющим выражать своим эмоции и чувства напрямую. Пальцы Люмин перехватывают запястье парня, притягивая к себе. Его ладонь оказалась на левой груди путешественницы, прямо на месте с парой шрамов.
— Чувствуешь? — с благоговением заглядывая в бездонные сизые очи Странника, шепчет светлая нимфа.
— Что я должен чувствовать? — с неподдельным удивлением вторит он.
— Моё сердцебиение, — золотое сердце бешено стучало под грудью Люмин, желая выпрыгнуть вот-вот, в любое мгновение. Этот маленький, сжимающийся от волнения орган был красноречивее любых слов, жестов или взглядов. Её сердце принадлежало бессердечной кукле, не способной любить. Могла ли она истинно подарить своё сердце ему? — Единственный... — шепчет девушка, отпуская его руку.
Ветер вокруг них завился причудливым вихрем, мурашки пробежались по холодной мокрой коже девушки. Это трепетное чувство Странника игралось с ветром, не контролируя свою собственную силу, ветер воззрением окутывал их. Он молчал, не зная, какой ответ она от него ожидает. Ему было нечего предложить ей: сердце, плоть и душа в нём были подделкой. Он и сам ощущал себя именно так — подделкой человека. А сейчас, когда она так близко и жаждет от него признания, сомнения перекликались со здравым смыслом. Странник, воспринимавший чутьём, что любые его слова будут фальшью, тоже решил показать свои чувства к любимой через прикосновения. Ещё недавно его левая ладонь ощущала безумный трепет сердца Люмин, и он, ведомый лишь своей гипотезой, опустился ниже той же самой рукой по богоподобному телу девы. Шрамы ускользали из-под его пальцев, желая исчезнуть и не портить прекрасный слепок её тела. Девушка с замиранием сердца смотрел, как он касается её торса, талии, живота, плавно спускаясь ниже к сокрытому. Между ними воцарилось единогласное молчание, она не мешает ему, а он ей.
«Тебе не дано быть любимым, Куникудзуши».
Докучливое сомнение поражает сознание перед тем, как он успевает спуститься пальцами ниже и коснуться её ниже уровня воды. Достоин ли он быть живым, любимым, радостным, грустным, злым? Все эти вопросы относительны, ведь всему живому и неживому некогда придёт конец, тогда и в сомнениях нет правды. Рука куклы опускается в глубины, окунаясь в пучину тёмной водицы. Под пальцами он нащупывает линию губ и уверенно раздвигает её, позволяя проникнуть внутрь.
— Вот... Здесь... Прошу... Не сдерживай себя.
Направляет его путешественница в нужное русло, качнувшись навстречу на речных волнах. Её голова облокотилась на его плечо, ноги еле держались под напором течения и стимуляции. Интимная близость переросла в акт любви. Странник сглотнул, облизывая свои губы. Тело и кожа Люмин были холодными от прохлады, но внутри она оставалась, как и прежде, тёплой. Механическая рука с трудом устроилась между бёдер девушки, ведь она была достаточно объёмной для него. Прикрывая глаза и позволяя слушать наставления Люмин, он двигался так, как ей того хотелось. Медленно и тягуче задевая только одну определённую точку клитора, либо же быстро и напористее надавливая своими пальцами по коже девушки. Стоя посреди реки, склонив голову на плечо парню, Люмин была счастлива, что решила выйти именно к этому маленькому побережью. Она вздрагивала оттого, с каким усердием и покладистостью Куникудзуси пытался доставить ей удовольствие. Это был словно голод, который мучил её на протяжении всех этих лет. Неутолимая жажда, скучивающая живот в тягучей и протяжной эйфории страсти. Струи резвились под пальцами мужчины, разрезая круги на воде от его толчков.
— Мгхм...
Люмин поджимает губы, чтобы не стонать. Странник тяжело вздохнул, вдыхая аромат её тела. По спине пробегали капли пота, быстро исчезающие в бесконечном потоке воды. Ветер усиливался с каждой секундой, порывами растрёпывая влажные и мокрые волосы. Девушка облокотилась сильнее, позволяя себе полностью навалиться всем весом на куклу. Куникудзуси поддержал её второй рукой за плечо, она вжалась сильнее, кульминация была близко. Девушка тёрлась своей промежностью об пальцы Странника, пытаясь помочь ему облегчить работу. Внутри всё сжималось и отдавалось огромным бурным потоком: словно она сейчас сама стала рекой и лопнет, разливаясь на тысячу маленьких поток и речушек. Клитор напрягся под очередным цепким движением, и момент награды настал. Вознаграждение было замечательным ярким оргазмом, разливающимся по всему телу и бьющим в голову приливом позитивных эмоций. Люмин обмякла, больше не в силах стоять, Странник обнял её второй рукой, поднимая ту из источника и прижимая к себе.
— Я люблю тебя.