Месяц, на серп похожий
В небе повис надо мною
Словно на веере старом
Скоро станет яркой луной…
Любое путешествие всегда имеет своё начало и конец. Странствующие по пустыни жаждут не так многого от жизни: вкусной еды, чистой воды и укромного ночлега. Вкус родниковой чистой воды сразу возвращает мысленно к уюту и дому. Коснувшись губами прохлады, чувствуется её заботливая влага и утоляющая жажду любовь. Вода — это жизнь пустыни. Сказочный мираж оазиса, в котором путник найдёт свой оберег тишины, спокойствия и укромную тень от палящих лучей.
Только вот оазис и дом — это две совершенно разные вещи. Приятно освежиться у воды, но дома уютнее будет всегда, каким бы далёким он не был. Потому Дэхья и ожидала с замиранием сердца привала в деревне Аару, цепляя фляжку с чистой водой из рудника за свой пояс.
Там был её дом. Сердце и душа, её драгоценная Кандакия. Не видясь несколько месяцев, пока наёмница ушла охранять караваны в далёкие земли, каждая из них истосковалась. Весточки доходили редко и скупо удовлетворяли потребность в живом общении. Львица с надеждой мечтала увидеть её сегодня на склоне горы, как всегда строгую и статную, следящей за любым перемещением в сторону.
И она увидела. Первой издали разглядела маленькую фигуру в блеклом ритуальном одеянье. Тонкий след полумесяца ориентиром оставался высоко на небе. В тусклом отблеске языков пламени звёзд, тень воительницы была неприметной и обыденной. Силуэт с величественным копьём возвышался на пригорке, неся своё бремя дозора и безопасности всех жителей. Она не была единственным бойцом в деревне, но была лучшей в своём деле. Никто, кроме неё, не смог бы принять и проверить длинный торговый караван посреди ночи, при этом помогая сориентироваться в местности и предложить место для ночлега.
Кандакия и есть сказочный мираж в пустыне. Оберег тишины и спокойствия, укромная тень в жаркий день. Дэхья хочет сорваться, рвануть вперед, громко окликнуть любимую и помчаться ей навстречу, но сдерживает порыв, ведь они обе при исполнении. Кандакия в роли защитницы деревни, а Дэхья в роли наёмницы.
Шагая в ногу с караваном позади, Дэхья замыкала цепочку с ещё парой наёмников. Под тёмным капюшоном накидки огненная львица была неприметна, сливаясь с другими пустынниками. Вот когда они успешно доберутся до перевала, только тогда она сможет подойти и поздороваться с Кандакией. Кулаки нестерпимо чесались заключить её в самые крепкие, самые томные от любви объятия за последние полгода. Кошачьи глаза блестели в предвкушении волнующего воссоединения. В тёмных уголках её разума возник блестящий план.
Последний вьючный як медленно плёлся по песку, оставляя глубокие следы своими шерстяными лапами. Колдовские, восходящие, словно полной луной и солнечным диском зеницы искали в толпе кого-то. Сощурив подведённые сурьмой веки, Кандакия вглядывалась в каждого проходящего мимо неё человека, пытаясь найти дивную тигрицу.
«Ищет меня, вижу!» — не сдержав улыбку, ухмыляется Дэхья.
Маленькие морщинки вокруг глаз разбежались дрожью по её лицу, словно круги на воде. Она плотнее натянула капюшон на голову, пытаясь прижать свои выделяющиеся заколки под плотной тканью. Защитница деревни кивала всякому новоприбывшему человеку, молча здороваясь с гостем. С каждым новым кивком, первый взгляд после долгой разлуки был необратимо близок. Очередь доходит до Дэхьи, она не подходит
близко, лишь глубоко поклонившись наследнице Дешрета, остаётся на месте, ведь знает, что не сдержится и сюрприз не получится.
— Снимите капюшон, чтобы мы могли рассмотреть Вас, пожалуйста, — сжав крепче копьё, мягко и требовательно настаивает Кандакия.
Её напрягало поведение путешественника, он не приблизился к ней, не снял своей мантии и не назвал своё имя. Неужели это подлый мерзавец, который весь путь притворялся добрым, а сейчас решил напасть? Лицо женщины сохраняло спокойствие и решительность. Холодный рассудок подсказывал, что-то в поклоне «мужчины» не так. До боли в виске горячее ощущение шестого чувства. Осмотрев ещё раз чужеземца с ног до головы, взглядом она зацепилась за кончики красных сапог, выглядывающие из-под длинного плаща. Эти уголки ей кажутся знакомыми.
Дэхья чуть ли не смеётся под капюшоном, наблюдая за реакцией любимой. Та всерьёз её не узнала спустя шесть месяцев, но и немудрено: наёмница продала свой клинок, и одежду пришлось несколько раз поменять за время путешествия в караване. Лишь сапоги остались неизменной роскошью комфорта. Подавив смешок и утихомирив волны маленьких радостных морщинок, львица двинулась ближе. Воительница мгновенно поменялась в лице, выдвинув копье в боевой готовности вперёд.
— Ни шагу вперёд! Это последнее предупреждение, — Кандакия настроена решительно, она проткнёт этого бедолагу, даже если он не был бандитом. Никто не смеет нарушать правила деревни Аару. Она не может допустить, что бы кто-то неопознанный проник в город!
Улыбнувшись под плащом, женщина резко перепрыгивает через копейщицу тремя бросками и оказывается у той за спиной. Воительница разворачивается вместе с проворным бандитом в плаще, маневрируя тяжёлым копьём, словно то было лишь бамбуковой тростью. Львица на опережение отпрыгнула от выпада в свою сторону и снова обошла со спины, заключив возлюбленную в объятия. Кандакия ослабила бдительность лишь на секунду, а её уже схватили, как такое возможно? Кто имеет такую скорость, чтобы соперничать с её владением копья? Защитница мгновенно сбрасывает захват прогибом через левое плечо, со всей силы отправляя нападавшего целоваться с песком. Приставив острие копья к животу бандита, она приказывает тому ответить:
— Назовись, кем бы ты ни был!
— Ха… Ха… Ну и захват у тебя… Ничуть не изменилась… — пыхтя на земле и стараясь отряхнуться от песка, кряхтит женщина.
Как только наёмница начала пыхтеть, Кандакия вытянулась в лице, осознав, кого она сейчас повалила наземь. Голос своей любимой львицы она не смогла бы выкинуть из головы даже спустя века разлуки.
— Д-дэх…Это ты?
— Ты знаешь ещё одну настолько же обворожительную наёмницу, кроме меня? — скидывая капюшон и обнажая два ряда молочных зубов, смеётся Дэхья.
Пальцы темнолицей защитницы дрогнули, выпустив золотое копьё из захвата. Ладони задрожали кротким импульсом, непрошенные слёзы постучались в дверь. Она пытается закрыть лицо руками, смахнуть эти нахлынувшие чувства, бросаясь в объятия возлюбленной. Порыв вперёд, облако пыли и песка, словно туман укрывает их от чужих взоров. Кандакия падает рядом с Дэхьей, крепко обняв свою любимую львицу за шею и уткнувшись носом в лохматые локоны наёмницы. От женщины пахло пустыней, костром, жаром солнца, спокойствием осени и лавандовым маслом, которое она так любила использовать для волос. Дэх тоже приобнимет любимую, вдыхая аромат коротко стриженых волос.
— Ты пользуешься теми же духами, что я тебе подарила на фестивале в Сумеру? — Чувствуя, как родные ногти перебирают волосы руками, шепчет Дэхья на ушко.
— Да… Каждый день. Флакон почти закончился, но я не могла расстаться с твоим ароматом ни на миг, — честно признаётся копейщица, схватившись за копну волос любимой, словно Дэхья растает и исчезнет в любой момент из её объятий.
— Ничего, я подарю тебе ещё одни, не переживай. Теперь я надолго здесь, — усмехнувшись, выдаёт Дэхья, больше не в силах сдержать сентиментальных слёз разлуки. Её подведённые сурьмой глаза мгновенно окрасили щеки чёрными смолистыми ручейками.
— Мне ни духи, ни дорогие ткани, украшения… Просто будь со мной, — вцепившись сильнее в широкие плечи Дэхьи, прохныкала девушка. Рядом с ней она, наконец, могла ощутить себя хрупкой фигурой в лазурном одеянии, а не строгим стражем деревни.
— Я буду, — проведя по голой спине Кандакии ладонью, воркует Дэхья, пытаясь успокоить ту и привести чувства в порядок.
Они просидели какое-то время молча, лишь тактильно выражая свою общую тоску по друг другу. Наёмница тяжело вдохнула последний раз терпкий аромат сумерской розы и лотоса, прежде чем отпрянуть и попытаться встать.
— Вставай, милая. Ты вся в грязи, — протягивая руку по-прежнему сидящей на песке Канадкии, нежно просит Дэхья.
— Ну и что?! Я не видела тебя почти с нового года! — смахнув последнюю слезинку, принимает руку воительница, выпрямившись в полный рост. Рядом они казались одного роста, даже если Дэхья не выше, но на самом деле наёмница носила каблуки и выше всегда была копейщица.
— Я ушла весной, врушка, — улыбнувшись вновь во весь рот, смеётся Дэхья.
Она притянулась к прекрасной тёмной коже любимой и убрала осевшие песчинки на щеке. Кротко поцеловала в уголок губ, оставляя невидимый след от медовой помады.
Теперь всё будет хорошо, она дома.