Что чувствует человек, когда его вот-вот припрут к стенке, и между ним и этой участью находится лишь одна запертая дверь, которую всё же придётся открыть? Отчаяние. И желание открывать эту дверь вечность. Или, по крайней мере, достаточно долго, чтобы стоящий за ней забыл, зачем пришёл, и удалился.

И тем не менее, скоро закрытые замки, которых было целых один, заканчиваются, и приходится переступить через себя и всё-таки открыть дверь.

Открыть дверь, чтобы от шока чуть не захлопнуть её обратно: как и ожидалось, там стоит Му Цин, только его щёки невероятно красные, а взгляд смущённо опущен в пол. Для Фэн Синя, который не видел никаких колебаний на его физиономии примерно никогда, это было сродни динозавру в аудитории с утра пораньше.

Естественно, первые мысли в таких случаях — надо больше спать, меньше пить или прекратить играть в хорроры по ночам. К Фэн Синю в голову приходят все три варианта одновременно, и он отшатывается, но сдерживает себя от повторного бегства и отпускает ручку двери.

Му Цин ничего не говорит, просто пялится на свою обувь, видимо, впервые осознав, как много на них, идеально чистых, пыли. Щипает себя за локоть (эту привычку Фэн Синь заметил давно и сделал вывод, что от нервов) и неуверенно поднимает взгляд на всё ещё ошарашенного беглеца. Делает стремительный рывок вперёд, врезаясь Фэн Синю в грудь, и отталкивает его обратно вглубь кладовки, снова запирая дверь на замок и долго не поворачиваясь обратно.

Фэн Синь за эти мгновения успевает немного прийти в себя и снова чувствует, как к лицу приливает кровь и становится чересчур жарко. Он облизывает пересохшие губы, кривит их в жалком подобии улыбки и смотрит на застывшего Му Цина. В мыслях его уже неделю как оплакивает семья, а окружающие удивляются, при каких таких загадочных обстоятельствах погиб юноша.

Му Цин медленно разворачивается, распрямляясь, и подходит почти вплотную к сжавшемуся Фэн Синю. В полумраке румянца на щеках северного короля уже не видно, но дерганные движения выдают нервозность.

— Ты, — голос Му Цина звучит как-то неуверенно; в грудь Фэн Синя утыкается палец, и ему приходится отступить на полшага назад, чтобы чувствовать себя в относительной безопасности. Только далеко уйти ему не дают, потому что Му Цин тоже делает шаг вперёд, снова оказываясь в близости от виновника этой абсурдной ситуации.

— Я? — Фэн Синь старается скрыть напряжение за смешком, но вырывается какое-то жалкое его подобие. Он поднимает руки в примирительное жесте, но положение дел не меняется: в него всё ещё тычут пальцем.

— Е… …з… — Му Цин что-то неразборчиво мямлит, а голос становится настолько тихим, что за фоновым гомоном ничего нельзя услышать. Фэн Синь напрягает слух, чтобы разобрать это бормотание, но всё безуспешно: он улавливает лишь какие-то невнятные мычания и даже думает, что Му Цин от возмущения стал полоумным.

— Я тебя не слышу, повтори, пожалу-

Договорить ему не дают: Му Цин резко поднимает голову, пристально смотрит в глаза и чётко, будто на военном плацу, проговаривает:

— Ещё. Раз. Сделай так.

Наверное, облегчённый и абсолютно счастливый вздох Фэн Синя слышит весь мир.

28.10.2020