Даже днем этот клуб выглядит достаточно броско. Трёхэтажное стеклянное здание в форме куба искрится от солнца, отражающегося от его стен. На огромной вывеске, которая к ночи начинает светиться неоном, выведено Red Lights. Претенциозно.

Ким осматривает место драки у черного входа на предмет улик — ранее камеры показали ему только силуэты, никаких лиц, исключительно спины, и те под таким ракурсом, что при всем желании невозможно установить личности. На записях двое тащили одного по лестницам, тот вяло сопротивлялся. Опрос управляющего так же ничего не дал, мужчина лебезил и расшаркивался перед младшим господином Тирапаньякуном, но по существу сказал лишь, что клуб большой, и за всеми не уследишь. Раздраженно закуривая сигарету, он проходится взглядом по асфальту и стенам и видит самый хреновый из всех возможных знак. Нет ни следа крови. А если ее нет, значит, кому-то нужно было скрыть улики, мысль о том, что кровь отмыли сотрудники клуба, Ким отсеивает как несостоятельную. Никто не будет вымывать асфальт, максимум ведро воды плеснут. Значит, заметали следы. Значит, это не просто бухие придурки, вытянувшие несчастливый билет. Досадно.

Последовательный план по сужению круга поиска у Кима появляется еще до того, как он докуривает. Эта тупая привычка вернулась к нему в тот день, когда он разбил нос «другу» Порче в баре. От воспоминаний о том, как он выбил гребанный зиплок с наркотой из рук придурка, резко портится настроение. Мысли о Порче всегда слишком сложные. Смесь густого, тягучего стыда и бесконечного желания обладать. Эти мысли кажутся Киму больными, если быть честным, он не пожелал бы никому быть связанным с собой. Он знает, что его токсичность может уничтожить, а еще в глубине души он понимает, что в том глупом решении Че напиться до беспамятства в баре хер пойми с кем виноват он. Парень первый, кто заставил Кима почувствовать: сначала легкий отголосок желания защищать, потом бездну стыда, любовь, а теперь тоску, которая уничтожает в нем любые зачатки радости. Но это никогда не мешало ему изводить себя мечтами, представляя, что бы произошло, не оттолкни он тогда его руку. В его фантазиях они много целуются, пишут песни, готовят друг другу еду, смотрят умные фильмы в футболках и трусах и никогда не сталкиваются с главной семьей, побочной семьей и вообще любой мафиозной семьей мира.

За размышлениями Ким не замечает, как подъезжает к отелю Марриотт. Один из самых дорогих отелей города выглядит внушительно: две высокие башни, соединенные зеленой парковой зоной прямо на крыше блока, на десяток этажей ниже, посередине. Внутри услужливые телохранители главной семьи вперемешку с прибывшими из Японии провожают младшего сына прямо к драгоценному гостю. Номер оказывается достаточно просторным, и для встречи Киму приходится преодолеть гостиную и выйти на террасу. Ким оглядывает его, подмечая, что парень перед ним выглядит немного отталкивающе из-за опухшей нижней губы и кровоподтека на скуле, но это не делает его менее привлекательным. У него светлые прямые волосы, чуть выше плеч, которые собраны в аккуратный пучок на затылке, телосложение примерно такое же как у Кима, только ростом пониже.

— Добрый день, мое имя Ким Тирапаньякун. Кинн должен был передать, что я заеду, — делая средней глубины поклон, произносит парень на английском языке.

— Добрый день, Ким-сан. Моё имя Исао Камияма, как вам, думаю, уже известно, — склоняясь в таком же поклоне, но, не отводя внимательного взгляда от глаз младшего сына, говорит временный хозяин роскошных апартаментов. Дерзит, про себя думает Ким, внутренне напрягаясь, но предпочитает притвориться, что не столь сведущ в японской культуре поведения.

— Исао-сан, расскажите, пожалуйста, что вчера произошло?

Ким делает вид, что искренне заинтересован в решении проблемы, хотя на деле уже пару часов как мечтает оказаться в своей уютной квартире и занять остаток дня сочинением новой песни, чей мотив вертится в голове назойливой мухой.

— Да, конечно, угостить Вас кофе?

— Американо без сахара, пожалуйста.

Соглашается Ким, хотя, знай он заранее о том, сколько кофе ещё предстоит выпить, точно бы отказался.

***

Знаете, как легче всего справиться со стрессом от перелета? Нужно начать пить ровно за пару часов до него. Стратегия беспроигрышная. Именно так думает Исао, когда страх полета фокусируется на уровне его горла, образуя тугой комок. Фобии для него — дело привычное, парень вообще слишком многого боится для человека, выросшего в семье японской мафии. Страх полетов появился не так давно, равно как и сами полеты в его жизни, но уже прочно занял лидирующие позиции, это ведь буквально все в одном: и высота, и потеря контроля, и замкнутое пространство.

Парень вертит эти мысли в голове, раскручивая каждую до такого масштаба, что становится тяжело дышать.

А что, если будет как в том сериале, где какой-то безумец открыл дверь нараспашку во время полёта? Глоток. Ну и что, что это не реально, и сериал вообще фэнтезийный. Хорошо, попробуем ещё.

А что, если будет как с Ди Каприо, когда в полёте отказал один из двигателей, которых всего два? Глоток. Эта мысль настолько реалистична, что плотно обосновывается в голове, с каждой секундой занимая все больше места. Но Ди Каприо то выжил. Глоток.

Или вот ещё, хорошая, а что, если в лопасти попадет птица? Исао видел в каком-то шоу подобный сюжет.

А ещё, птица может попасть в окно кабины пилота, потом оно треснет, салон разгерметизируется.

Я умру, точно умру, думает парень и поспешно зарывается в смартфон, чтобы пролистать пару сотен тик-токов и отвлечь голову визуальным и аудиальным шумом. Спустя примерно треть бутылки мир вокруг наконец-то замедляется, а ком в горле рассасывается. В забытие он поднимается в бизнес-джет, заваливается на мягкое сидение, и погружается в сон. Приходит в себя Исао фактически к концу полета, поэтому решает дозаправиться оставшимся виски. Напиток в бутылке лет на пять старше самого парня, и этот факт его скорее веселит, чем смущает.

По трапу спускается уже вообще ни разу не Камияма: парня штормит в разные стороны, а в его звенящих пустотой мыслях набатом бьет шикарная идея. Надо ехать танцевать.

События, происходящие дальше, похожи на вспышки стробоскопа. Вот он едет по пестрящему неоном городу Бангкок, вывески сливаются в причудливые пятна света, спешащие вслед за машиной. Вот он на барной стойке какого-то ночного клуба заказывает еще виски, к его приятному удивлению, клуб изобилует напитками премиум класса, и виски все ещё на пять лет старше. Вот он танцует в толпе людей, подмахивая бедрами какому-то парню, Исао в полном восторге от атмосферы вокруг. Вот мир начинает слишком уж сильно расплываться, парень бежит в уборную и, отталкивая какого-то мужчину от раковины, успев за секунду до катастрофы, блюет. Между прочим, почти в раковину и совсем немного на туфли из кожи. Дальше один из двух мужчин в черном вытаскивает вяло сопротивляющегося и нечленораздельно матерящего всех троих Исао на улицу, а третий мужчина, тот самый в кожаных туфлях, избивает его до отключки. Из подробностей о неизвестном только то, что ростом тот был выше, и, наверное, парень узнал бы его, увидь на улице.