Прошло уже несколько недель с того момента, как Энни поймали. Впрочем, события и до этого протекали не самым приятным образом. Однако теперь обстановка с каждым днем накалялась все сильнее. Как для разведчиков, так и для воинов. Бесконечное напряжение, смешанное со страхом, угрызениями совести и бесконечным чувством вины перед товарищами, все глубже затягивали ребят в черный омут, из которого уже никому и никогда не выбраться. Каждый из них глубоко внутри был сломлен, раздроблен на множество маленьких частиц, с болью врезающихся в сердце. Каждый из них хотел бы повернуть время вспять и ни за что, ни при каких обстоятельствах не становиться воином. Ребята уже не понимали, что правильно, а что нет. Точнее, они прекрасно осознавали, что абсолютно все содеянное неправильно и совершенно недопустимо по отношению к людям. К людям, ничего не подозревающим о мире за стенами. Но менять что-либо было уже поздно, ведь на кону стояло гораздо больше, чем их никчемные чувства. Благополучие всего человечества имело куда большую ценность. Вот только легче от этого не становилось: груз ответственности лишь сильнее придавливал их, убивал в каждом из них личность, заводил в тупик.
Воины никогда не были близки между собой. Разве что Райнер и Бертольд. Они подружились еще во время обучения. Но девушки едва ли переносили друг друга. Впрочем, спецоперации это никоим образом не мешало, ведь как Энни, так и Шэри были достаточно сдержанны, чтобы не опускаться до междоусобных перепалок. По мнению Шэри, Леонхарт на острове жилось намного проще, чем остальным, поскольку блондинка всегда была такой: холодной и жестокой. Она всегда была сама по себе. Но не Шэри, представляющая собой достаточное дружелюбие, хоть и казалась слегка зажатой. Будучи еще ребенком, она особенно сильно сблизилась с Пик, а та совершенно легко находила общий язык с кем угодно, поэтому подруги от дефицита внимания не страдали. Но здесь и сейчас Пик рядом не было, и Шэри особенно сильно ощущала одиночество, накрывающее ее каждую чертову ночь. Каждую ночь, спрятавшись под одеялом, она утыкалась носом в подушку и молча рыдала, глотая едкие соленые слезы.
Поимка Женской особи, безусловно, подрывала успешность миссии. Однако еще больше ее подрывало ментальное состояние воинов. После случившегося взаимоотношения между ними несколько изменились. Они сблизились. Сблизились, чтобы просто не тронуться умом. Сблизились, когда осознали, что кроме друг друга у них больше никого нет и никогда не будет. Ни на острове, ни по возвращению в Марли. Ни с кем другим они никогда не смогут быть полностью откровенными. Да и никто другой их попросту не поймет.
Таким образом, ребята условились встречаться в лесу несколько раз в неделю после отбоя. Чаще всего они просто молчали, не сводя глаз с костра, погружаясь каждый в свои мысли. Но, тем не менее, были рядом. Просто были вместе. И этого оказалось достаточно. Они прекрасно понимали друг друга и без слов, ведь чувствовали одно и то же — несли одно бремя и разделяли одну боль.
Замкнутый и скромный Бертольд, который для всех, включая саму Шэри, был лишь тенью Райнера, оказался очень даже интересным молодым человеком, хоть и застенчивым. Он имел весьма неплохое чувство юмора, а главное, умел в сарказм, что особенно приятно удивило и порадовало Шэри. Райнер же, напротив, мог побыть просто собой, отбросив на время амплуа старшего брата и лидера. В отличие от Леонхарт, ни Шэри, ни Бертольд его никогда не осуждали и ни в чем не обвиняли. С ними он становился собой. И какой-то момент, который был упущен всеми тремя, ведь для каждого он не был единым, стал переломным.
В один из вечеров пятницы, когда разведчики надирались в хламину в столовой или уходили в город, воины запаслись приличным количеством алкоголя и решили распить его на своей запланированной групповой «терапии».
Под треск костра, когда Шэри размеренно перебегала взглядом с Райнера на Бертольда и обратно, она поняла, что задерживалась на них явно дольше обычного. Шэри не просто смотрела: она их рассматривала, внезапно отмечая для себя красоту обоих. Теперь она видела перед собой не товарищей, не мальчишек-подростков, а уже взрослых мужчин. Они были такими разные, но каждый был по-своему привлекателен: высокий рост, широкие плечи, развитая мускулатура — просто боги в человеческом обличье. Когда Бертольд встречался с ней взглядом, он смущенно опускал глаза в пол либо же отворачивался. Но не Райнер. Браун никогда не отводил взгляд первым.
Когда было выпито уже несколько бутылок вина, разговоры стали куда более откровенными, нежели обсуждения каких-то нелепых детских ситуаций и прочих воспоминаниях, связанных с Марли, что вызывали ностальгию по дому.
— Ну и кто из парней тебе нравится? Признавайся. — Блондин пихнул Шэри в бок, едва улыбаясь. — Вниманием ты не обделена, это факт.
— Как-то и не думала, — замялась Шэри.
— Нам-то не заливай, — отмахнулся парень, на что получил смешок со стороны Гувера, — да, Берт?
— И кто же от меня без ума? — рассмеялась Шэри, обращаясь к обоим.
— Да много кто. —Райнер подбросил еще дров в огонь, — Действительно, много.
— А что насчет вас? — на полном серьезе спросила она.
— Ты очень красивая, Шэри, — неожиданно для всех и, вероятно, для самого себя ответил Бертольд.
— Не могу не согласиться, — кивнул Райнер.
— Вы, ребята, тоже. — Она улыбнулась краем губ. — Тоже красивые.
— Ты так считаешь? — Райнер изогнул бровь.
— Да. — Шэри сглотнула, заливаясь краской. — Вы определенно мне нравитесь.
— Ответь ты более односложно, — Райнер перевел на нее пронзительный взгляд, — я бы не стал терять времени.
— И что бы ты сделал? — с любопытством спросила она.
— Для начала сел бы к тебе ближе. Гораздо ближе.
В то же мгновение Шэри подняла плед, на котором лежала, и обошла костер, устраиваясь между парнями. Бертольд не очень-то понимал, что сейчас происходит. Да и она сама не понимала. Одной рукой Шэри коснулась Райнера, а другой сжала запястье Берта.
— Я ведь не слепая, — прошептала она. — Думаете, не замечаю, как вы на меня смотрите в последнее время?
Райнер чуть сжал ее ладонь в ответ, с другой же стороны реакции не последовало.
— Берт, не делай вид, будто тебя здесь нет. — Шэри слегка его толкнула. — Я обратила внимание, как ты на меня, откровенно говоря, пялился, встретив в коридоре в одном лишь полотенце. — Парень смущенно отвернулся, заливаясь краской. — Да-да, — улыбнулась Шэри, — думал, это укроется от моих глаз?
— Извини, — произнес Гувер. — Я понимаю, такое может быть неприятно.
— А если я скажу, что мне было приятно? — Шэри обхватила ладонью его лицо и повернула к себе.
Она чуть наклонилась и коснулась губами его приоткрытого рта, оставляя аккуратный влажный поцелуй. Однако руку Райнера не отпустила. Оторвавшись от Бертольда, она перевела серьезный взгляд на блондина. Ее зрачки были расширены, а губы слегка дрожали.
— Твоя инициатива облегчила бы мне жизнь. — Шэри отвела взгляд.
— Ты уверена? — Райнер нахмурил брови, но в следующее мгновение уже расслабился.
— Я хочу быть честной с вами, и в первую очередь с самой собой, — Шэри вздохнула. — Вы оба стали мне дороги, поэтому вы должны знать, мне стоило огромных усилий сделать первый шаг и признаться в этом. Как минимум потому, что я девушка, — она судорожно вздохнула, касаясь висков кончиками пальцев.
— Ты нам тоже дорога, — едва слышно произнес Бертольд, переплетая с ней пальцы.
— В таком случае я бы хотела продолжить, — призналась она. — Но едва ли знаю, с чего начать.
— Ты девственница? — удивился Райнер.
— Да. — Шэри попыталась успокоить колотящееся в груди сердце, но все было тщетно.
Девушку всю трясло, а глаза испуганно метались по земле, пытаясь зацепиться хоть за что-то и сосредоточиться, отвлекаясь от стресса, который она сама же и спровоцировала.
— Не бойся. — Райнер потянул ее за плечи и уложил к себе на колени, поглаживая ее по щеке тыльной стороной ладони.
Напряженность Шэри сложно было не заметить, как и состояние Берта, которое мало чем отличалось от их подруги. В какой-то момент Шэри даже стало неудобно перед ним. Возможно, он и думал о ней в подобном контексте, но к такому повороту явно был не готов. Но когда Бертольд бережно снял с нее лоферы и оголил ноги, поднимая юбку до уровня колен, Шэри поняла, что ошиблась.
Бертольд ненавязчиво коснулся ее, проводя изящными длинными пальцами вверх от щиколотки, и от мягкости прикосновений кожа покрылась мурашками, пробуждая в себе все нервные окончания. Шэри распахнула глаза и перевела фокус внимания на брюнета. Теперь он смотрел прямо на нее, не отрываясь, отчего ее сердце пропустило удар, а после — забилось вдвое быстрее. Шэри было невероятно страшно, но она знала, что могла им довериться. Только им и никому больше.
Пока Бертольд нежно выводил узоры на стройных ногах, покрывая их поцелуями, Райнер страстно впился в ее губы и провел ладонью вдоль позвоночника.
Погода стояла достаточно теплая, несмотря на то, что был уже вечер, а происходящее согревало еще сильнее, отчего становилось жарко. Тогда Ранер ловко расстегнул рубашку, избавляясь от навязчивой одежды, и обнажил свой прекрасный торс.
— Теперь ты, — улыбнулся он, помогая Шэри подняться.
Обнимая ее сзади, Браун огладил острые плечи и завел женские руки за голову, уверенным движением стягивая с нее футболку. А Бертольд, в котором не осталось ничего от былой скромности, помог ей освободиться от юбки и через мгновение сам уже находился без рубашки.
Какие же они были разные: такой горячий и страстный Райнер, который едва ли сдерживался, чтобы не наброситься на нее прямо сейчас, но тем не менее, сохраняющий контроль. И Бертольд: глубокий и чувственный. Он смотрел и вел себя совсем по-другому. Его касания были совсем не властными, а скорее бережными и изучающими. Но его желание было не менее сильным. Берт хотел ее, и Шэри это видела, встречаясь с ним взглядом. Она находилась среди двух горячих тел, ощущая, как закипает кровь в ее жилах, как становится нечем дышать. Она больше не боялась. От страха и стеснения не осталось и следа. Шэри перестала сопротивляться своим желаниям и просто расслабилась.
Обнаженные в свете костра, под звуки потрескивающих поленьев, они расположились на покрывале, изучая тела друг друга. Между собой парни никак не контактировали, поэтому все лавры доставались Шэри.
В их трио опыт имел только Райнер, и он, абсолютно раскрепощенный, в какой-то момент просто устроился между женских бедер, принимаясь ласкать их, томительно переходя к самой чувствительной точке. От ощущения его скользящего языка по своему клитору Шэри потеряла дар речи, едва ли оставаясь в сознании. Не отрываясь от губ Бертольда, она обхватила рукой его член, от чего тот издал тихий стон, обдав ее горячим дыханием, и Шэри замерла, завороженная его реакцией на свои действия.
Периодически она встречалась с теплыми карими глазами, и каждый раз сердце замирало. Бертольд был мягок и одновременно серьезен. Он еще никогда не смотрел на нее так, как сейчас. На нее вообще никто и никогда так не смотрел. И каким-то негласным образом они решили, что будут друг у друга первыми. Райнер, конечно же, не был против, ведь свой первый оргазм в ее исполнении он уже получил.
Шэри опустилась к Бертольду на колени и прижалась к его груди, ощущая под собой его твердую эрекцию. Она чувствовала, как бешено бьется его сердце, и он, вероятно, тоже чувствовал ее ритм.
— Расслабься, — прошептал Берт, целуя ее в шею, после чего сжал округлые бедра и на выдохе вошел в нее, погружаясь в горячее узкое тепло.
— Черт, — выдохнула Шэри, впиваясь ногтями в его спину и содрогаясь всем телом.
— Прости. — Проступившие бисеринки слез в глазах Шэри заставили его сердце сжаться. Бертольд бережно смахнул ее соленую влагу, касаясь ярких зацелованных губ, деликатно и бережно, будто она была хрупкой бабочкой, а не обладательницей титана-Челюсти. И Шэри, наконец, расслабилась.
— Райнер, — прошептала она, рассматривая янтарную радужку, что в свете огня казалась еще более яркой, чем при дневном освещении, — иди сюда, — Шэри притянула ладонь и коснулась его руки.
Она нагнулась вперед, что позволяло беспрепятственно двигаться внутри нее Бертольду, но в то же время теперь у нее были свободны рот и руки. Она огладила крепкий торс Райнера, пересчитывая на нем все кубики, и опустилась ниже, уделяя все внимание твердому, словно камень, члену. Шэри обвела кончиками пальцев его головку, растирая сочащуюся смазку по всей длине, и вобрала его в рот.
Она то ускорялась, то снова замедлялась, доводя Райнера до предела, и останавливалась, оттягивая его оргазм. Шэри нравилось наблюдать за реакцией, считывая его нетерпение. Нравилось, как он сжимал ее волосы и как сбилось его дыхание, когда она в очередной раз замедлилась на пике его удовольствия.
— Не останавливайся, — прохрипел Браун.
— Как скажешь. — Шэри сглотнула собравшуюся во рту слюну и плотнее обхватила ело член губами.
Она двигалась вперед и назад, пытаясь вобрать в себя всю его длину, в то время как Райнер зажимал ее длинные волосы, собранные в небрежный хвост, и направлял сам, подаваясь бедрами ей навстречу. Вскоре его дыхание участилось, становясь тяжелым, он откинул голову назад и, закрывая глаза, излился горячей жидкостью во влажное узкое горло.
После кульминации Райнера Шэри развернулась к Бертольду, слезая с его бедер, и легким касанием очертила острые скулы. Обхватила уже пульсирующий член рукой и довела его до оргазма. Берт прижался к ней, обнимая изящные плечи, а с пересохших губ сорвался глухой стон, и ладонь Шэри ощутила обильную вязкую влагу.
— Нам срочно нужен водоем, — переведя дыхание, констатировала Шэри, на что Райнер, ухмыляясь, передал им тряпичное полотенце. Ну да, он то остался чистый.
Насколько было возможно, они вытерли следы своего бурного времяпрепровождения и отправились к воде.
— Блин, тут водоросли какие-то, — с неприязнью бросила Шэри, откидывая ногами речную зелень.
— Только у берега, — произнес Райнер и подхватил девушку на руки.
Так и оказалось. Отплыв на глубину, вода стала совсем прозрачной, а в свете луны можно было разглядеть камни, украшавшие речное дно.
— Это так странно, — прошептала Шэри, прижимаясь к парням, — Я полюбила вас обоих. Очень сильно полюбила.
— Мы тебя тоже, — уверенно ответил Райнер.
— Мне кажется, — с толикой грусти произнес Бертольд, — мы уже никогда и ни с кем не будем счастливей, чем здесь и сейчас.
— Что бы ни произошло, вы навсегда останетесь в моем сердце. — Шэри закрыла глаза и расплылась в мягкой улыбке.
Эпилог
Бертольд оказался прав: никто из них больше не был счастлив. Никто не позволял себе быть счастливым без него. Словно недостающий пазл, которого нигде больше не отыскать, он забрал в могилу и последние светлые частицы своих напарников. Шэри и Райнер, как бы им того ни хотелось, не нашли утешения друг в друге, ведь каждый из них стал сплошным напоминанием того запретного, что им когда-то посчастливилось разделить втроем.
Райнер встретил ее через десять лет. Он знал, что Шэри вышла замуж и уехала в Англию, так что никак не ожидал увидеть ее на родной набережной в Марли.
Опустив голову, она шла по каменной брусчатке, держа под руку высокого брюнета, так отчаянно напоминавшего их старого друга и любовника. На долю секунды Райнер замешкался, теряясь между реальностью и галлюцинациями, что по сей день одолевали его, и замер. Он был бы уверен: все это — иллюзия. Но мрачный остекленевший взгляд Шэри, с которым он встретился в следующее мгновение, вернул его в реальность — реальность, в которой Бертольд был мертв, а Шэри сделала выбор в пользу кого-то очень на него похожего, вместо того, чтобы просто остаться с Райнером.
Они не стали теми, кого сблизило общее горе: потеря Бертольда отдалила их настолько, что теперь, спустя десятилетие, они прошли мимо друг друга, словно и вовсе были незнакомцами.