Наконец-то все пары на сегодня закончились! Алексей деланно бодро проводил последних студентов из аудитории, гвалт стих, ключ провернулся в замке, отсекая мир от преподавателя. Сегодня вообще как-то день не заладился. С утра в машине засвистел ремень, а затем под рулём отвалилась какая-то панель, из-за чего стало категорически неудобно работать педалями. Пришлось остановиться на обочине, включив «аварийку» и нырять вставлять на место беглянку. Судя по всему, автоэлектрик напортачил по свойственной всем «автосервюкам» лени – не закрепил как следует часть обшивки, когда протягивал провод авторегистратора, который Алексей купил пару дней назад. Да и саму машину господин Лодочник, преподаватель по судовым двигательным системам в мореходном училище, приобрёл совсем недавно, пару недель как.
За окнами стремительно темнело. Последний учебный день октября принёс с утра мокрый снег, зато сейчас на дорогах и газонах вдоль них от белого зимнего привета не осталось ни клочка. Дневное солнце оказалось вполне в силах растопить холодное кружево, прекрасное и отстранённое от жизни. Совсем как Ромка одним своим присутствием на парах делает мир теплее… При мысли об одном из своих студентов Алексей закусил нижнюю губу, старательно отгоняя от себя проснувшуюся нервозность. Вроде бы обычный парень, каких много. Высокий и худощавый темноволосый неформал, носящий тёмные одежды, всё время с наушниками в ушах.
Алексей Андреевич Лодочник, сорокаоднолетний мужчина, запал на юнца без царя в голове… Преподаватель скупо улыбнулся сам себе. Скажи кому – засмеют. Да только на его памяти старого «нетрадиционала» таких случаев десятки. И ни одного счастливого конца. Такие вот молодые парни быстро садятся на шею, превращая старших партнёров в «папиков», а сами пускаются во все тяжкие. Да он и сам бы никогда не подумал раньше, что окажется в роли такого вот влюблённого «папика». Но в последние недели мысль предложить Ромке содержание всё настойчивей лезла в голову. От отчаяния, наверное, и страха потерять. Что? Алексей замер, перестав собирать в дорогой кожаный портфель бумаги со стола. Потерять? Было бы что. С первого сентября, когда начался первый семестр третьего курса, девятнадцатилетний Роман Трохин расковырял болезненную рану в сердце Алексея, войдя в аудиторию на первое занятие нового учебного года со знакомой отстранённой тонкогубой улыбкой на вытянутом лице. Его серые глаза скользнули по преподавателю и поскучнели. Лодочник почувствовал его отстранённость болезненно и нервно. Но взял себя в руки и провёл пару. А сейчас на дворе конец октября. И ситуация совсем патовая.
Преподаватель обратил внимание на парня сразу, когда тот попал в училище на первый курс по специальности «судовой механик». Через несколько занятий выяснилось, что у Ромки явная расположенность не просто к техническим наукам, а ещё и к возне с двигателями и прочими системами. Это показалось Алексу шансом перевести общение с уровня «здрасьте-до свидания» на уровень «привет-пока», для начала… Но все надежды развеялись при первом же разговоре. Роман дал понять, что какое-либо общение в стенах училище с кем бы то ни было, а особенно с «преподом», выходящее за рамки холодной вежливости, воспринимает сугубо отрицательно. Впрочем, Алекс тогда только вздохнул и приготовился к длительной осаде. Но уже через полгода осознал – этот парень натурал до мозга костей. И не набил морду назойливому учителю только по причине природной вежливости. Так и повелось с тех пор – один настойчиво пытается продавить сферу отчуждения, другой не менее упорно игнорирует все попытки сблизиться. Словно настоящий фехтовальщик, уходящий от укола противника. Зато Алексей в этой дуэли вот уже третий год чувствовал себя безумно израненным. Дошло до того, что он перестал замечать других кандидатов даже на мимолётные отношения. Это бесило и пугало Алекса. С одной стороны, вроде бы понятно – объект посягательств тем интереснее посягнувшему, чем упорнее сопротивляется и игнорит. С другой же – Алексей Лодочник уже не юноша бледный с паром из ушей, чтобы так вестись на манипуляции. Тем более, никаких манипуляций со стороны Ромки не было и в помине. Не тот характер. Парень слишком честный, прямой и искренний, чтобы морочить голову.
Лодочник снова вздохнул, на миг представив себе, как склоняется над партой парнишка, старательно перенося схему с доски на бумагу. Как при этом напрягаются лопатки, нервно пульсирует жилка на шее возле позвонков, как юркий кончик языка непроизвольно скользит по сухим губам, увлажняя их… От напряжения, возникшего внизу живота, Алекс сморщился. На пару секунд он застыл, считая в уме какие-то примеры по вычислению площади сечения двигателя марки Дизель по изометрической проекции хрен знает под каким углом. Представив такой разрез на чертеже, Алекс хмыкнул. Когда его окончательно отпустило, мужчина улыбнулся собственному невнятному отражению на оконном стекле, за которым настойчиво сгущалась скорая ночь.
Когда в портфель отправилась последняя порция бумаг, в дверь аудитории настойчиво постучали. Алекс не любил такие внезапные визиты. Обычно это означало разговор с кем-нибудь из деканата и дополнительную работу на ближайшие дни. Причём без оплаты. Отчего-то в верхах считали преподавателей энтузиастами, готовыми работать за идею… А лопать что? Подорожник и шишки? Лодочник вздохнул, уверенно прошёл к двери, открыл замок и распахнул створку. Чтобы застыть в немом изумлении. В полутёмном коридоре бледным истуканом замер Ромка, его грёза и личный источник нервотрёпки. Алекс внимательно прошёлся взглядом по позднему визитёру от вихрастой макушки до стоптанных кроссовок, бегло оценив потрёпанность синей куртки, накинутой поверх серого свитера с воротом на «молнии», и чёрных джинсов. Руки парень спрятал за спиной, отчего-то сильно нервничая. Преподаватель тяжко задавил в себе желание обнять пришельца, отступил в кабинет и спросил:
- Что случилось, Трохин? Тебя почему сегодня не было на парах?
- Алексей Андреев… - парень поперхнулся, словно муху проглотил. Отхрипев, он уставился прямо в глаза Алексу и продолжил:
- Алексей Андреевич, мне надо с вами поговорить.
- Ну, заходи, - настороженно ответил преподаватель, в голове которого тревожно зазвенела проснувшаяся паранойя. Трохин несколько неуверенно шагнул в дверь и снова замер, съёжившись, чем напомнил вдруг Алексу котёнка, умудрившегося упасть в воду, а теперь сидящего на берегу лужи в полной прострации от неожиданности. Молчание студента почти напугало Алексея. Мало ли что могло случиться. И он повторил свой вопрос:
- Что случилось… Рома?
Имя сорвалось с губ непроизвольно. Острое щемящее чувство, стремление обнять и защитить волной накрыло Лодочника, заставив шагнуть к парню. А тот снова уставился большими серыми глазами на преподавателя. И взгляд этот, какой-то испуганный, нервный и наполненный сумасшедшей смесью страха и злости, заставил Лодочника чуть ли не зарычать. Парня явно кто-то обидел… Или что-то. Жажда защитить проснулась в мужчине с новой силой. И он уже без сомнений подошёл к Роману, схватил за плечи и тяжело спросил:
- Что с тобой?!
И Ромка обмяк, почти повис в руках преподавателя, а затем прижался к нему и почти простонал куда-то в шею, обдав горячим воздухом:
- Как же ты меня достал.
В голосе не было ни грамма злости, только решительность и удивление. Сердце в груди Алекса сбилось с ритма, судорожно сжалось и понеслось вскачь. Происходящее никак не укладывалось в голове мужчины. После двух лет осады холодный и невозмутимый парень сам пришёл и сказал нечто странное… Лодочника заклинило, словно старую патефонную пластинку. Ощущая, как по напряжённому телу растекается тепло, он повторил:
- Что?
Ростом они были почти одинаковы, парень чуть выше, и сейчас Ромка дрожащими пальцами левой руки коснулся щеки мужчины, пристально глядя на его лицо. Но не в глаза. Мысли испуганно всполошились в голове преподавателя. Что происходит? Почему? Что всё это значит? Неужели Ромка поддался? Ромка, такой упёртый натурал и скептик, равнодушный к однополым отношениям, почувствовал что-то к нему, к сорокалетнему мужчине, к человеку, осаждавшему студента больше двух лет? Поверить в такое было сложно. Но и не верить своим надеждам Алекс не мог. Это оказалось выше его сил, истраченных в бесконечных попытках обуздать свои желания или сопротивление непокорного парня.
А потом сухие тонкие горячие губы студента коснулись его губ, отбивая умение дышать. Не веря себе, Алекс подался навстречу, сначала несмело и постепенно усиливая нажим, ответил на неловкий поцелуй. Неопытностью от парня не веяло. Тут были именно неловкость, робкое познание и стремление что-то ощутить. Язык мужчины настойчиво пробился сквозь сжатые губы Романа. И парень отлип, почти отскочил прочь, судорожно дыша и сверкая бешеными глазами. Студент пробормотал:
- Боже, что я делаю!
И выскочил из аудитории, скрывшись в коридорном полумраке под топот ног. Алекс, не веря случившемуся, коснулся кончиками пальцев своих губ, а на лице его медленно расплылась счастливая улыбка. Он достучался! Пробился сквозь броню! Теперь осталось только не упустить шанс, стать для Ромки самым важным человеком… Таким же важным, как сам студент стал для Лодочника. Кровь застучала в висках, внутри зашевелились скрученные змеи нерешительности, азарта и надежды. Алекс привалился к дверному косяку, прикрыл глаза и глухо прошептал:
- Теперь ты точно будешь мой.