Низкое серое небо нависало над свинцовой гладью Исадьюпур, и темная глубина фьорда дышала холодом, напоминавшем о зиме уже сейчас, в конце лета. Ни зелень берегов, ни остывшие базальтовые скалы не могли защитить от напоминаний о тьме долгой полярной ночи, что дремала под толщей солёных вод в Ледяной Бездне. По крайней мере, так гласили некоторые легенды, в которые уже мало кто верил. Море всегда ждало неподалёку, наползало на скалы, глядело синевой фьордов и напоминало о себе всем жителям островов, но оно было привычным и понятным. Прекрасным, диким и всё же привычным. За столетия исиали успели познать коварство его штормов и нрава, хоть и не сумели приручить их. И всё же тень грядущих бурь даже сейчас ощущалась в каждом порыве ветра, что нёс с собой запахи моря и водорослей.

Ещё бы она не ощущалась – после всего случившегося их ожидали большие проблемы, и избежать их никак не получится. Грядёт большой скандал, и чем он кончится, одни боги знают. Одно было ясно: исследователи с материка, допущенные к работе с вещдоками Дознания, похитили ценный и чрезвычайно опасный артефакт. Как? Установить не удалось. Ни один охранный контур не зафиксировал проникновения или передвижения зачарованного объекта, ни одна камера не запечатлела момент кражи или самих злоумышленников, ни одна система сигнализации не сработала. Обыски уходящих бортов не дали результата, и даже менталисты не нашли никаких следов сокрытия или искажения памяти у пассажиров и экипажа. Как будто древний механизм – Сердце Вайтор, за которое Дознанию пришлось заплатить множеством жизней, – просто растворился в воздухе.

Кошмарная ситуация. Невозможно проигнорировать, но и поднимать шум нельзя: о потере столь жутких артефактов не стоит сообщать гражданским, и ни одна душа за пределами Дознания и доверенных лиц не должна знать о сущности Сердца. Не должна – но кто-то уже позволил информации просочиться, и теперь дознавателям и аналитикам Центра с материковыми филиалами придётся искать гниль в своих рядах. Сигдюр Триггталар почти не сомневалась: причины утечки, как всегда, уродливы и просты. Кто-то из коллег с материка оказался невнимателен и не следил за своим языком, кто-то соблазнился лёгкими деньгами, кто-то по собственной глупости обеспечил на себя компромат… Одним словом, сухопутные.

Всё же на холодных островах Сньёланта коррупции и неосторожности меньше, чем на материке. Сньёлант далёк от континентальных разборок и спокоен. Родная земля Сигдюр до сих пор помнит первозданный хаос и не даёт забыть о нём исиали: когда море дышит полярным холодом большую часть года, а вулканы лишь дремлют, не скрывая своей силы, неосмотрительность может обойтись очень дорого. Да и ядерные технологии опасны – если вся твоя жизнь зависит от энергии атомного распада, сложно пренебрегать правилами. Сньёлантская законопослушность играла на руку Дознанию, и несанкционированные контакты с потусторонними сущностями случались на островах нечасто.

Но даже в этих редких случаях тени оставались собой. Их называли исполнителями желаний – и память о непознаваемых созданиях, что брали за свою помощь жутковатую плату, сохранялась из поколения в поколение. О них знали, медики внимательно следили за всеми случаями одержимости малыми тенями, а дознаватели изучали их старших сородичей. И всё же иногда происходящее выходило из-под контроля. Как сейчас, например: катастрофы не случилось лишь потому, что неведомому похитителю артефакт понадобился за пределами островов. Ищейки уже прочесали весь Сньёлант, когда от коллег с материка пришла странная весть. Все души, что были связан с тенями: и служители Великих, и всевозможные культисты, и учёные Дознания – твердили об одном. Тени встревожились, а это означало, что среди чудовищ появилась угроза, которая нарушила хрупкое равновесие между ними. Ненадолго Сердце Вайтор себя проявило в Эгарте, и именно в эту страну направили Сигдюр.

Эта командировка будет сложнее всех прошлых и, вероятно, куда опасней. Те, для кого неизбежный международный скандал – всего лишь допустимый риск, явно влиятельны и сильны. Едва ли здоровье и жизнь сньёлантской дознавательницы имеют для них хоть какое-то значение. Но она обязана найти сердце и вернуть его Дознанию как можно скорее.

Причал, пропахший морем и рыбой, встретил Сигдюр тревожным шумом волн и множества голосов. Ветер щедро осыпал её волосы мелкой водяной пылью, царапал лицо мокрыми крыльями. Тёмная громада а-дрекки возвышалась над портом, и прибрежные скалы казались рядом с ней жалкими обломками. Когда-то эти древние камни провожали узконосые деревянные дрекки в походы на континент, и квадратные паруса и весла несли легкие корабли через морские просторы, но теперь по Исадьюпуру ходили в основном суда, никогда не покидавшие прибрежных вод. Атомоходы же не рисковали заходить в устье фьорда и редко задерживались у островов, а большую часть времени и вовсе проводили среди волн и льдов.

Когда-то и сами исиали бывали в море и на материке гораздо чаще. Но теперь, после войны и долгих лет изоляции, восстанавливать отношения с его жителями приходилось долго и болезненно. Похищение Сердца срывало корку со старой раны, и вернуть его следовало немедленно.

Сигдюр поднялась на борт катера, где её уже ждали. Сопровождающий поприветствовал её, а посланник Кайдстенн Ярдалс сдержанно кивнул: знал, что отправится на материк вместе с дознавательницей, но явно не доверял ей. Не столь важно: у него своя работа, и он никак не помешает Сигдюр выполнить задание. Хотелось бы иметь такого союзника, но едва ли удастся – посланник служит Сньёланту, а не Дознанию. И всё же они вместе поднимутся на борт "Барраскра" и проведут несколько дней в пути, прежде чем а-дрекка подойдет к эгартскому Кессэлу. Там Сигдюр и посланник сойдут на берег, а атомоход и его команда отправятся в долгий путь через полярные воды, не ведая о том, как их случайные пассажиры меняют судьбы мира и пытаются избежать новой войны.

Ветер с океана трепал выбившиеся пряди Сигдюр, и серые волны бились о борта судна, как будто предчувствовали бурю, что вскоре разразится.

Погрузка завершилась, и а-дрекка снялась с рейда. Пасмурное небо провожало "Барраскр" в очередное плавание, встревоженное море перекатывалось, точно спина гигантского чудовища, ртутно поблескивало рябью чешуи, рассыпало ослепительные пенные гребни. Скалистые берега и мокрая зелень острова отступали, и вскоре Сньёлант остался далёко позади. Вокруг а-дрекки раскинулась однообразная водная гладь, под которой скрывалась неведомая и неощутимая глубина. Древняя бездна наблюдала за детьми суши и их хитроумными попытками подчинить себе силы, истинное могущество которых они не могли осознать, но пока ещё ждала, молчаливая и своенравная. Серовато-зелёные волны бессильно метались, пенились, разрезанные металлической громадой судна, и рунические знаки да кольца морского змея белели на тёмном борту. На носу "Барраскр" не скалилась драконья голова, и щиты не пестрели на боках а-дрекки, но не мирные вести несла она материку и его жителям из страны льдов и снегов.

Ещё не объявление войны, но уже угроза. Не поход или набег, но напоминание о них. Ещё не нарушение границ, но тревожный знак грядущих потрясений. Тень опасности, что должна защитить исиали и помочь им в поисках.

Судно шло через северное море к чужим берегам, на которых теням служили без страха, не скрываясь и не сомневаясь в выборе пути. И лишь Великие чувствовали, какие беды и перемены вскоре ждут этот мир.

Несколько дней в море тянулись однообразно и бесконечно долго. Всё те же тёмные волны рассыпались пеной о борта, синели у горизонта и отливали мрачной мутной зеленью на гребнях. Рваные тучи ползли над водой неровной серой пеленой, несли с собой колючие дожди, оставлявшие пепельные разводы на одежде и палубе, и нежно-голубое небо лишь изредка проглядывало сквозь прорехи в облаках.

Последнее утро плавания встретило Сигдюр потоками солнца, мягкой лазурью воды и ослепительно ясной высью – глубокой, притягательной и непознаваемой, точно солёная бездна под корпусом а-дрекки. Вдали уже можно было различить очертания горы на материке. Уже близкие, но по-прежнему недосягаемые, и ей оставалось лишь ждать, нервно постукивая пальцами по ограждению, и чутко прислушиваться к невесомым шагам за спиной.

– Тоже хотели взглянуть на Эгарт издалека?

Как и положено посланнику Сньёланта, Кайдстенн не пренебрегал традициями и не только заплетал прядные косицы по обе стороны лица, но и не стриг волосы короче плеч, что было редкостью среди современных исиали. Сигдюр машинально отметила аккуратные металлические бусины в косах и отсутствие височных колец – не в браке и даже не помолвлен, хотя довольно многих хотел бы запомнить и встретить вновь. Нетипичное сочетание: обычно общительные души, у которых много близких друзей, и спутников жизни находят довольно легко. Впрочем, это не её дело…

Сигдюр по привычке коснулась единственной бусины в собственной русой косе, обернулась к далёкой полоске берега, всё ещё недостижимой за голубовато-серебристой дымкой, и отчеканила:

– Скорее иррациональное желание ускорить время.

Нетерпение ничего не изменит. После первого сообщения контроль за всеми грузами, вывозимыми из Эгарта, был ужесточён. Но остановят ли досмотры и таможни неведомых воров? Если они смогли вывезти Сердце с островов, станут ли границы на суше для них преградой? Это предстоит выяснить.

– Ну, сейчас его исполнение уже не дало бы ничего.

– Да, уже через пару часов мы будем на земле. А небо чистое… Даже немного обидно, – вздохнула она, вглядываясь в насмешливо яркую синеву. Прекрасная погода, восхитительно тёплая и тихая. Идеальная видимость, никаких погодных аномалий и помех – над континентом небо почти всегда достаточно спокойное, и потому авиасообщение у сухопутных регулярное. Если понадобится, они могут пересечь весь материк за несколько часов, и целый мир для них столь же мал и близок, как Сньёлантские острова для исиали.

– Вы же знаете, уважаемая Сигдюр, что наши острова находятся в нестабильной зоне. Надеяться на полёты у нас не стоит, правила едины для всех.

– К сожалению.

Кайдстенн только покачал головой:

– Даже спецбортам запрещены перелёты над островами при таком количестве пепла.

– Если бы Катла проснулась несколькими месяцами раньше или хотя бы парой недель позже, возможно, мы оказались бы в Эгарте вовремя. А так Дознание рискует упустить артефакт… Впрочем, на вашей миссии эта задержка едва ли скажется, Кайдстенн.

– Вот как? – внешне посланник был столь же спокоен, как и всегда, но Сигдюр показалось, что какая-то неуловимая тень мелькнула в глубине его серо-зелёных глаз. Не то азарт, не то холодное любопытство… – Ну, может, нота протеста от Сньёланта сможет подтолкнуть наших эгартских партнёров к активным действиям и поможет вашим поискам… Скажите, Сигдюр, неужели этот артефакт настолько опасен, что его похищение стоит дипломатического скандала и моего участия?

– Наши эксперты считают, что весьма опасен, – откликнулась Сигдюр. – Особенно не в тех руках. Подобные вещи не должны существовать в мире, и похищение одной их них – худший повод для визита на материк.

– Почему же Дознание его не уничтожило?

– Я думаю, что я не вправе сообщать это, Кайдстенн. Прошу меня простить, я вынуждена вас оставить.

Сохранять ледяное спокойствие ей всегда было непросто, но за годы Сигюр научилась держать лицо. Она не могла поведать Кайдстенну, насколько зыбкими знаниями обладало Дознание и как мало определенного они на самом деле могли сказать о тенях. Великие ли или меньшие – эти существа до сих оставались неосознаваемыми и слишком уж непохожими ни на одну живую душу. Бестелесная форма жизни обладала совершенно иным сознанием и образом мышления, и Сигдюр сомневалась, что кто-либо из смертных понимает суть теней в полной мере. Может быть, какие-нибудь математики и способны описать их с помощью моделей и формул, но даже их труды до сих не объяснили, как тени вообще способны существовать и развиваться.

Непонимание сыграло с дознавателями злую шутку: они даже не попытались уничтожить Сердце Вайтор, как бы опасно оно ни было. И Кайдстенну точно не стоило спрашивать о причинах их неуверенности.

Ведь зачарованный механизм некогда был частью сосуда, в котором воплотилась потусторонняя тварь, и теперь связан с этой тенью навеки. Дознаватели Сньёланта и их предтечи сталкивались с подобным созданием лишь единожды, и никто бы не рискнул повредить металлическое сердце, бьющееся до сих пор по воле чужеродного существа. Та тварь, для которой некогда собрали совершенное неживое тело, ждала своего часа. Ждала, пока кто-нибудь вновь соединит все крючья-жилы с новым вместилищем, отдаст ей во власть новые шестерни и валики, скрепит все шарниры и оживит её чужим страданием. Сплавленной с машиной тени уже не хватит эха чувств и мыслей, что переполняют смертные души, её не устроит даже поклонение точно одному-одной из Великих – она слишком голодна, чтобы довольствоваться малым.

Изобретатель-механист назвал своё творение Вайтор, надеясь воскресить смертную душу любимой, но призвал чудовище. И если кто-то позволит этой сущности вновь воплотиться, мир умоется слезами и трижды пожалеет о своей преступной беспечности.