Кот мягкими лапками топчется по руке, пытаясь разбудить человека, но двуногий совсем не понимает намеков. 

- Мяу? - осторожно вопрошает король всех зверей, добавляя в голос тонкой мелодичности и жалобности, но его раб лишь продолжает уютно сопеть, уткнувшись лицом в подушку. 

Кот раздраженно вздыхает и садится рядом, обвивая хвостом лапы. Конечно, у него есть проверенный способ поднять кожаного, но вчера, прежде, чем сработало, пришлось полчаса терпеть ужасные нежности. 

- Мяу? - еще раз пытает счастья кот, уже обычным нахальным голосом, но ничего не меняется. 

Он протягивает лапу и скребёт нос человека. Человек чихает. Но не просыпается. 

Достался же ему пень. Что ж, придется идти за помощником. 

Он вальяжно выходит из двери и направляется в противоположный угол квартиры, где горит настольная лампа и другой кожаный работает всю ночь. Он, конечно, не его раб, но выдать еды обучен. 

У стола его ждëт очередное разочарование: второй человек тоже спит, несуразно скрючась своим обделенным элегантностью телом. Что ж, божественной красотой в этом мире наделены только высшие существа, а прислужникам внешность не так уж и важна. 

Кот запрыгивает на стол и пару раз проходится мимо, тщательно следя, что под лапы попадаются раскиданные карандаши, а хвост плотно проходится по носу. Человек, проснувшись, хмурится и трёт рукой лицо. Хорошо, с этим возится не пришлось.  

– Я уснул, да? 

Кот исподлобья смотрит на человека, одним взглядом выражая насколько он поражен гениальностью и догадливостью двуногого. Сдержав очередной раздражённый вздох, считает про себя до двух и снова жалобно и тонко мяукает. Взгляда, однако, не меняет.

– Ох… – Человек виновато смотрит на кота и тот радуется, что рабы не так уж глупы (по крайней мере, не все). Но тут человек подскакивает на стуле и начинает тараторить, собирая карандаши и исполосованные листы: - Я же обещал ему… Что уйду через час. И разбудить обещал! Не сидеть всю ночь… 

Человек, волнуясь и несколько раз роняя то, что только что собрал, от чего кот только вздыхает и качает головой, в конце концов запихивает как попало всё в рюкзак. Немного потоптавшись на месте, он идёт в комнату, где спит первый человек. Кот недовольно закатывает глаза и следует за ним, усаживаясь на пороге, чтобы при первой необходимости напомнить о себе. Пока не мешает, рассудив, что иногда человекам лучше не мешать.

– Хва, – зовет негромко проснувшийся человек и трясет спящего за плечо. Кот фыркает: если уж он не смог разбудить его лапами, то кожаному и вовсе ничего не светит. Так проходит несколько минут, за которые повелителю Вселенной удается даже задремать, не закрывая глаз, и попытки, наконец венчаются успехом.

Первый человек мычит, тянет второго на себя и не отпускает, когда тот пытается вытянуть руку из хватки. В конце концов, он падает на кровать, тут же оказываясь укрытым с головой одеялом. 

Какое-то время ничего не происходит и кот начинает волноваться, что спят уже оба – а это двойная проблема в пробуждении. От захвата одного неловкого раба сбежать можно, от двоих – очевидная проблема. Затискают. А он есть хочет, а не терпеть почесывания по морде. Не успев возмутиться, он улавливает движение на кровати. Человек обнимает другого человека, они неловко барахтаются и еще больше запутываются в одеяле и… друг друге. Слышится тихий смех, шепот и короткий вздох от неожиданности, когда губы людей мягко и так естественно встречаются. 

Если бы коты умели плакать, несчастное создание бы сейчас рыдало навзрыд. Он ведь только что, своими вот этими вот лапами, совершил страшную ошибку: отсрочил время еды до тех пор, пока эти двое всё не осознают, не наговорятся, не нацелуются и не вспомнят, что здесь живет кое-кто ещё. 

Кексик бросает последний взгляд на слишком нежно касающихся друг друга человеков и задумчиво выходит за дверь. 

В конце концов, он снова прекрасно справляется со своим предназначением, подтолкнув их к следующему шагу. Разворованный холодильник будет всего лишь справедливой оплатой его праведных трудов.