Год закончился тихо и по-обычному, Игорь отметил его на работе, выезжая на банальные для такого события случаи, а первого января отъелся салатов у дяди Феди и тети Лены. 

До двух ночи Юля отмечала со своей семьёй, а после встретилась с Олегом и гуляла с ним до утра по зимнему новогоднему Питеру. Игорь двадцать минут слушал о том, как это было романтично и ещё двадцать — смотрел тонну фотографий и видео. 

— Ты уверена, что три бутылки вина в одну харю — это романтично? — вскинув брови и смерив Пчёлкину скептическим взглядом, уточнил Гром. 

— Да что такого-то, Олега всё устроило! 

— Даже когда тебя вывернуло на набережной у Дворцовой площади?

— Он придержал мне волосы. И по спине погладил. И воду купил. И вообще пожалел.

— Какие волосы? — Гром не смог сдержать смешок. — У тебя там нечего держать. 

— Игорь, блять, иди сюда, — Юля угрожающе вскочила с кресла у него в квартире и кинулась в сторону капитана, который, не теряя ни секунды, соскользнул с дивана и бросился от неё на другой конец комнаты.

Серёжа ударился в работу. Он запрещал себе думать о том декабрьском вечере с ведуном, слишком уж сильно эти мысли нарушали хрупкое равновесие его и без того шаткого мира. Вспоминая все моменты близости с Игорем, Серёже хотелось забиться в тёмный угол и стереть себя отовсюду. Олег говорил, что ему просто нужно встретиться с ним снова, но Разумовский и думать не хотел. Ему было страшно неловко, да и приходить без какого-нибудь предлога было странно. 

А магические советы ему были пока что не нужны. 

У Олега всё шло своим чередом, Серёжа с нежностью наблюдал за тем, как устраивалась личная жизнь лучшего друга. Через Юлю, которую Олег познакомил с Разумовским где-то в конце января, Серёжа узнавал об Игоре. Не очень много, так, крупицы, но и они грели сердце не хуже, чем чашка горячего чая холодной осенью. 

Олег качал головой.

— Так и будешь, что ли, жить? Вздыхать по мужику и ничего не делать? 

— Мне не до этого, — отмахивался Сергей, упорно делая вид, что занят чем-то чрезвычайно серьёзным за экраном ноутбука. — И потом, мы виделись всего лишь дважды и то, что мы едва не поцеловались, ничего не значит, оба же были пьяны. 

— Ты до сих пор дуешься, что я тогда прервал ваш поцелуй? — с лукавой улыбкой уточнил Олег, не спуская внимательного взгляда с Серёжи.

Тот покраснел и неловко потёр шею рукой, словно хотел стереть румянец.

— Нет, конечно. Ерунда.

— Ду-уешься, — протянул Волков. — Серый, ты ж врать не умеешь и не умел никогда. Тебя твой язык тела сразу выдаёт.

— Олег, если продолжишь, я тебя нахрен везде взломаю и напишу всем твоим знакомым что-нибудь постыдное. — Пообещал Разумовский, поднимая на друга стыдливо-неловкий взгляд. Щёки у него, меж тем, окрасились в цвет майских малиновых закатов. — Например, что ты уважаешь партию “Единой России”.

Олег вздрогнул и усмехнулся.

— Ты не посмеешь.

— О, я посмею. Хочешь, проверим? Хочешь?

— Ну давай, Серый, посмотрим, как ты обойдёшься без моей готовки, потому что в таком случае я прекращу заходить на кухню. 

— Ты не оставишь меня голодным… — Серёжа тряхнул волосами и поражённо уставился на друга. — Олеж, ты не посмеешь…

— Хочешь, проверим? — в тон ему ответил Волков.

Повисла тишина. Они оба замерли, не моргая смотря друг другу в глаза секунд, наверное, тридцать, а потом дружно захохотали. 

***

За следующие три года встреч Серёжи и Игоря можно было пересчитать по пальцам. Несколько раз они собирались компанией в баре: Олег, Серёжа, Юля и Игорь, но между Разумовским и Громом всё ещё оставалось неловкое напряжение.  Игорь, например, не привык находиться в “дружеской” компании, от того и чувствовал себя не в своей тарелке. Сергей в целом из-за своей социофобии немного нервничал в таких местах и старался особо не отсвечивать. 

Такие встречи выходили скомкано, хотя отчасти и приятно: Олег и Юля делали всё, чтобы расслабить этих двоих и сделать вечер ярким и запоминающимся.

Время стремительно бежало вперёд, словно кто-то ускорил его движение в два раза. Вот октябрь, под ногами осенняя пожухлая листва, мелкий дождь заливается за воротник, холодная Нева плещется в берегах, а вот уже, как по щелчку пальцев, декабрь, и над головой взрываются фейерверки, под ногами бьются бутылки, в шею врезается ветер вперемешку со снегом и… Снова щелчок, и вот уже апрель, в каналах трогаются льды, в воздухе пахнет теплом, начинаются весенние дожди, солнце в небе горит куда дольше, а потом… Щёлк! И… Жаркий Июль, запрещённые к купанию пляжи Петербурга заполняются людьми, всюду продают холодные напитки из специального летнего меню, футболка липнет к телу, душный, подобный киселю, воздух, застревает в лёгких, на дороги выкатывают вереницы поливомоечных машин и…

Щёлк. Щёлк. Щёлк. 

Снова октябрь, лужи под ногами, снова пьяные рожи в вытрезвителях в новогоднюю ночь, опять тонущий в тающем снегу Петербург посреди апреля, снова яркие грозы и белые ночи в конце июня. 

И так по кругу.

Игорь получил звание майора, и все в участке бурно отметили это событие. Все, кроме, пожалуй, него самого. Радоваться тут было особо нечему, прибавке к премии — максимум. Вместо четырёх маленьких звёздочек на погонах появилась одна большая. И всё. 

Игорь оказался прав. Серёжа стал известен не только в России, но и за её пределами. Количество нулей на его банковском счёте стремительно увеличивалось, его социальная сеть получила заслуженное внимание, а приложение “Vmeste” стало одним из самых скачиваемых не только в русскоговорящем сегменте, но и среди иностранных пользователей. Он ударился в благотворительность и разработку улучшений для “Вместе”. Кажется, ходили слухи, что Разумовский работает над собственным искусственным интеллектом. 

За следующие три года Серёжа и Игорь пересекались так редко, что полноценные встречами можно было пересчитать по пальцам.

Игорь посмотрел на свои ладони и загнул большой палец. 

Это была встреча на Дне Рождении Юли. Пчёлкина и Волков встречались уже почти год. На календаре — тринадцатое октября, а воздух такой, каким бывает, кажется, только осенью в Питере — холодный, пронизывающий насквозь. 

— Они такие милые, — заметил с лёгкой пьяной улыбкой Разумовский, который вместе с Игорем вышел покурить. Он укутался в шарф и застегнул пальто, в то время как Гром не потрудился даже накинуть куртку. Вышел  рубашке. 

— Ага, но не тогда, когда напиваются вместе. — Ответил Игорь и зажёг Разумовскому сигарету, а то тот и дальше бы безуспешно чиркал спичками, пытаясь вырвать хоть какую-то искру своими дрожащими замёрзшими руками. Не успел выйти, а уже продрог. — Они ж два сапога пара, натворят всякой дичи!..

— Ну, на то у них есть мы, верно? — Серёжа снова улыбнулся этой своей ужасно милой улыбкой и посмотрел на Грома из-под густых ресниц. В неоновом фиолетовом свете вывески бара его бледное лицо смотрелось как-то особенно завораживающе.

А может, это в Игоре говорил выпитый алкоголь.

— Да. У них есть мы. 

Серёжа курил торопливо, иногда содрогаясь от холода. Игорь косился на него с минуту, а потом не выдержал, зажал сигарету в зубах, подошёл вплотную и принялся перевязывать шарф, который Разумовский просто наспех накинул на шею, даже не потрудившись сделать так, чтобы этот кусок ткани хоть немного прикрывал затылок. 

От неожиданности Серёжа поперхнулся дымом и коротко закашлялся. Игорь неодобрительно цокнул языком. Нахмурившись, он поразительно ловко завязывал шарф так, чтобы он закрывал и шею, и затылок, да ещё при этом смотрелся прилично.

Серёжа нервно затянулся. Чёрт, даже этот холод не заставлял его дрожать так сильно, как осторожные прикосновения Грома. Когда он случайно коснулся голой шеи своими тёплыми пальцами, Серёжа порывисто выдохнул и даже не попытался заставить себя отвести завороженный взгляд от Грома.

Игорь отошёл и удовлетворённо посмотрел на свою работу. 

— Так лучше. Сейчас должно стать теплее. — Бросил он небрежно и затянулся, взяв сигарету между пальцами. 

— А… ага, — сглотнув горькую от табака слюну, кивнул Разумовский и коснулся ладонью ровного узла на шее. Где-то в груди сердце сделало очередной кульбит. — Спасибо, Игорь. 

— Да ерунда.

Они продолжили говорить “ни о чём”, прожигая друг друга неосторожными многозначительными взглядами. Серёже и правда стало теплее то ли из-за нормально завязанного шарфа, то ли от того, что они достали по второй сигарете, чтобы ещё ненадолго задержаться наедине, и затянули непринуждённый диалог о важности шапок и перчаток. 

Игорь согнул указательный палец.

Серёжа пришёл к нему спустя полгода после Дня Рождения Юли. Ему нужен был профессиональный совет от ведуна касательно приложения и инвесторов. 

— Я шавермы принёс, — неловко сообщил Разумовский, занося на кухню увесистый бумажный пакет. — Там две. Не был уверен, хватит ли тебе одной… Но… если что, деньгами тоже могу заплатить! — поспешно добавил Серёжа, испугавшись, что Игорь подумает, будто он не хочет платить ему за ведьминские консультации рублями. 

Игорь махнул рукой. 

— Серёж, забей, мы ж вроде не чужие люди, какие деньги? Но за шаву спасибо, — Гром сглотнул слюну и раскрыл бумажный пакет, чтобы сунуть туда лицо и втянуть носом воздух. Он тут же преобразился, словно расцвёл — глаза заблестели, вид вдруг стал бодрым, а не болезненно помятым… Надо же, шаурма действовала на Игоря Грома эффективнее кофе.

Как бы там ни было, у Серёжи сердце пропустило удар. “Вроде не чужие люди” — вроде ничего такого, но Разумовский не смог сдержать счастливой улыбки. 

— Ты садись, я чаю нам заварю, вторую возьми себе, составишь мне компанию. — Игорь принялся доставать кружки и возится с заваркой.

— Шаверма, кажется, делает тебя счастливым. — С непривычной нежностью глядя в спину теперь уже майора, тихо произнёс Серёжа.

— Угу, мой личный антидепрессант. — Хмыкнул Гром.

Серёжа сделал глубокий вдох, сжал тонкие ладони в кулаки и зажмурился.

— Ты красиво улыбаешься, Игорь. Особенно когда искренне. — Произнёс он на одном дыхании, чувствуя, как сердце вот-вот выпрыгнет из груди. 

Разумовский держал глаза закрытыми, наверное, слишком долго: Игорь уже поставил перед ним кружку с чаем. Комната наполнилась ароматом жасмина. 

Тёплые пальцы Игоря коснулись щеки Серёжи, провели по его скуле и очертили тонкую кожу под веками. Там, где рассыпались веснушки.

Рыжий не смотрел, а, значит, Игорь мог смело любоваться без страха быть пойманным, словно в этом было что-то постыдное. У Разумовского на носу, щеках и под глазами — оранжевые веснушки, и при взгляде на них у Игоря сердце заходится гулом. 

Игорь так нежно, как только умел, погладил Серёжу по щеке. Тот, кажется, не дышал — сидел, вытянувшись и замерев, как статуя. Только подрагивающие ресницы под сомкнутыми плотно веками выдавали его с поличным. 

— А тебе веснушки идут, — вернул комплимент Игорь, неловко, хрипло с волнением всматриваясь в меняющее в выражении лицо Разумовского. — Как… э-э… созвездия. 

Серёжа в панике распахнул глаза, едва дыша и взирая на Игоря сумасшедшими блестящими глазами. От нахлынувших чувств закружилась голова, и Разумовский ощутил себя будто бы пьяным. 

Пока Сергей пребывал в оцепенении, Игорь успел убрать руку и переложить шаверму из пакета в тарелку. 

Гром не умел делать комплименты, но реакция Сергея вселила в него слабую надежду на успех. Звучало, кажется, прилично и даже трогательно?..

— Так… эм… с чем ты пришёл, Серёж? Как великий ведун всех времён и народов может помочь вроде как успешному программисту?

Игорь загнул средний палец.

Они сидели в кино на какой-то качественной романтической комедии, куда Юля вытащила их втроём.

На громких и резких моментах Разумовский хватался за локоть Игоря и сжимая в пальцах ткань его свитера. Серёже не хотелось смотреть фильм, ему хотелось пялится на Грома, чей профиль выглядел невероятно живописно. Сергей и половины фильма не запомнил, потому что словно из всего, на что он мог смотреть в чёртовом кинотеатре, был только Игорь. Только он, его профиль, его сжатые скулы, отражающийся на лице свет от экрана, плавно вздымающаяся грудь, шрам на скуле, густые брови, колючая щетина, к которой так хотелось прильнуть щекой…

Игорь сгорал под взглядом этого рыжего идиота, который, кажется, думал, что Гром ничего не замечал.

На сороковой минуте он не выдержал — убрал назад подлокотник, разделяющий их, закинул Разумовскому руку на плечо и прижал к себе так внезапно и крепко, что выбил ведь воздух из лёгких программиста. 

Они так и сидели до конца фильма, тесно прижимаясь друг к другу. В какой-то момент Серёжа от волнения из-за героев фильма схватил Игоря за руку, а Гром, вздрогнув от неожиданной смелости рыжего, повернулся и поражённо на него уставился. Но Серёжа увлеченно смотрел в экран, крепко сжимая большую и грубую ладонь ведуна в своей.

Знал ли он, какую бурю чувств вызвал в бедном сердце Игоря?

По крайней мере, надеялся.

Игорь загнул безымянный палец.

Разумовский выкупил башню и полностью оборудовал её под “Vmeste”. Они праздновали, не жалея чёртового алкоголя. В этот раз Юля и Олег успели поругаться раза два и только, кажется, важное для Серёжи событие удерживало их от третьего. Конфетно-букетный период кончился, эйфория поутихла, Юля и Олег съехались, потихоньку начав притираться друг другу в бытовом плане. Но, как бывает почти во всех отношениях, не обошлось без кризисов. 

— Если они начнут драться, нам придётся вызвать полицию. — Пошутил Серёжа, косясь на отчаянно спорящих в стороне Олега и Юлю. 

— Я уже здесь, — со смешком отозвался Игорь, подходя к Разумовскому ближе. 

Гром знал, что всё у этих двоих будет хорошо, сколько бы они не ссорились. Их судьбы уже неразрывно связаны друг с другом. Это любовь, и даже если эти двое друг другу в ней пока ещё не признались, Игорь уже знал. 

— Вау, вы вовремя, господин полицейский! — Разумовский картинно изумился, схватившись за сердце. — Что же с вами? Обычно полиция либо приезжает через два часа после заявления, либо не приезжает вовсе!

Они стояли у огромного панорамного окна, с которого открывался великолепный вид на город.

— Сегодня работаем на опережение. — С совершенно серьёзным видом пояснил Гром, стараясь не рассмеяться и сохранить лицо. 

— Странно… — Серёжа прищурился и скрестил руки на груди. — М-м…  А вы точно полицейский?

— Точно. Можете проверить, Сергей Юрьевич.

— Ну что же, майор Гром… — Губы Разумовского непроизвольно растянулись в хитрой улыбке. — Предоставьте удостоверение, будьте так любезны. 

— Оно у меня в кармане, — Игорь нахально улыбнулся рыжему в лицо, сделав к нему шаг навстречу. — В заднем кармане джинсов. Можете достать и убедиться. 

— Я… — Серёжа вмиг растерял всю свою уверенность и закусил нервно губу. Он… не ожидал такого явного флирта со стороны майора. — Я вам и так… верю… 

— Правда? — Игорь невинно вскинул брови. — Думаю, вам стоит всё же на него посмотреть. Он взял тонкую ладонь Разумовского в свою и потянул её к заднему карману джинсов.

Серёже хотелось одёрнуть руку, но всего лишь ради приличия. 

В душе он сгорал от желания сделать это сам, но вот Игорь, беря ситуацию (и не только) в свои руки так смело и уверенно, словно ему совсем не страшно, положил ладонь Разумовского буквально на свою левую ягодицу. 

При этом он не отводил взгляда от лица Серёжи, и последний чувствовал себя загнанным в угол и не знал, куда ему глядеть, чтобы избежать этого пристального изучающего взгляда Грома. Боже, Игорь Константинович, что ты со мной делаешь? 

Разумовский осторожно нащупал корешок удостоверения и вытащил его из кармана дрожащей рукой, раскрыл и, даже не читая, кивнул.

— Д-да… Всё верно. — Он кивнул и протянул ксиву Игорю обратно, тот мягко обхватил его запястье и провёл по нежной бледной коже большим пальцем.

Чёрт возьми, это было слишком. Если Серёжа сейчас остановит его, то точно, непременно, умрёт здесь от сердечного приступа. Да у него же на лице всё, наверняка, было написано — Игорь скорее всего уже давно не сомневался в очевидном и отчаянном влечении Разумовского.

Гром казался смелым, но на деле же внутри каждую секунду находился в состоянии паники. Отец всегда учил, если тебе страшно, не дай противнику это понять, иначе тебе конец. Хоть Серёжа и не был ему никаким противником, Игорь всё равно храбрился, не желая показывать, как ему на самом деле страшно, неловко и неуверенно делать всё это, но как одновременно хорошо и правильно он себя ощущал, касаясь Серёжи, держа его за руку, с нежностью смотря в глаза. 

Свободной рукой он потянулся к резинке на волосах Серёжи, завязанных в ровный низкий хвост. 

— Можно? — от волнения в горле пересохло, голос надломился и бессовестно сдал волнение Игоря. 

— Д-да, — на одном дыхании ответил ему Серёжа.

Гром ухватился пальцами за резинку и потянул её вниз, распуская волосы Разумовского.

— Так тебе больше идёт.

И прежде, чем программист нашёлся с ответом, с угла, где спорили Олег и Юля, донёсся испуганный визг Пчёлкиной. Они оба моментально повернулись в сторону друзей. Волков, видимо, пытаясь поставить точку в ссоре, не нашёл ничего лучше, чем просто взять девушку на руки и закружить по офису. Удивительно, но это подействовало: Юля рассмеялась и чмокнула его в щёку, стоило мужчине отпустить её обратно на пол. 

— Кажется, у них всё хорошо… — Пробормотал, облегчённо выдохнув, Разумовский. 

— Ага… кажется, — Гром согласно кивнул и просто взял Серёжу за руку, отворачиваясь к окну. Ночной Петербург внизу смотрел на него тысячей ярких огней. — Не переживай, открою интригу: у них и дальше всё будет хорошо. До конца. 

— Охотно верю, господин ведун. 

Серёжа улыбнулся и, уронив голову Грому на плечо, сжал его ладонь в своей сильнее.