Февраль. Наши дни.

— Какой же это все-таки бред… — Ян запустил пальцы в растрепанные волосы и откинулся головой на дверцу шкафа. — Допустим, «Слезы внезапной радости, взятые без разрешения» у нас тоже есть. Не прошло и трех лет. Или прошло? Итого, двенадцать из пятнадцати. Если все остальные компоненты потребуют столько же времени на получение, уйдет еще лет десять на приготовление этого зелья.

Разговоры вслух с самим собой давно стали привычкой. Даже когда Яны не было рядом, как в эту ночь, он частенько озвучивал свои мысли в полный голос. Благо, посетителей в баре уже не осталось. Имболк хоть и одна из долгожданных волшебных ночей, мало кто выдерживал кутеж до утра. Часам к четырем даже самые стойкие завсегдатаи расползались по домам и оставалась еще уйма времени до рассвета, чтобы в кои то веки побыть одному. И заняться тем, чем не хотелось заниматься при Яне: в очередной раз признаться себе в собственной некомпетентности. А проще говоря, в тупости и беспомощности. Зелье разделения стало для Яна, бога-демиурга и великого алхимика, задачкой со звездочкой, которую он никак не мог решить. Половина компонентов была ему незнакома. Более того, у них вообще не было конкретных названий — только определения. При желании, под них можно было подогнать что угодно, и просто верить, что понял правильно. Ошибка обнаружится лишь в конце, когда исправить что-то будет уже невозможно. Тот, кто составил этот рецепт, явно обладал скверным чувством юмора. А Яну очень не нравилось чувствовать себя ни дураком, ни жертвой чужой шутки. Тем более, в присутствии своей второй половины, которая всегда в него верила и ждала результата.

Ян невольно поморщился, вспомнив где и с кем сейчас Яна, отхлебнул виски прямо из бутылки (все равно там оставалось меньше половины) и снова принялся изучать свои записи. К этому шифру должен быть ключ, иначе в чем смысл?

— Ку-ку! Есть кто дома? — голос Оле разнесся в пустом зале вместе с перезвоном дверного колокольчика. — Янчик, ты где?

— Здесь я, — Ян встал с пола и выглянул из-за стойки. — Не ори, пожалуйста.

— Ты чего на полу делал? — сказочник устроился на табурете у стойки. — Потерял что-то?

— Иногда мне кажется, что здравый смысл, — буркнул Ян, прикладываясь к бутылке. — Тебе как всегда?

— Слушай, — Оле внезапно покраснел, — А сделай мне чего-нибудь выпить? Только не очень крепкого и сладкого, если можно.

Ян вытаращился на сказочника: за семь лет знакомства Оле впервые попросил чего-то алкогольного. С чего бы вдруг?

— Ну и чего ты так смотришь? — насупился повелитель детских снов. — Или тоже считаешь меня несмышленым малолеткой? Я понимаю, что выгляжу и веду себя как подросток, но ты-то знаешь сколько мне на самом деле лет.

— Если честно, не знаю. — Ян осмотрел бутылки, размышляя над рецептом коктейля. — Даже не задумывался об этом никогда. И сколько же?

— Тыщи полторы точно, — ухмыльнулся Оле. — Как минимум, столько я себя помню. Было ли что-то до этого, не знаю.

— Солидный возраст, — улыбнулся Ян, смешивая компоненты. — До выпивки так уж точно дорос. Держи.

— Спасибо! — сказочник с восторгом смотрел на разноцветный слоеный шедевр в пузатом бокале на тонкой ножке, украшенный бумажным зонтиком. — Я точно не отвлекаю тебя от чего-то важного?

— Нет. — Ян глотнул виски. Это была третья бутылка и его начинало потихоньку вести. — Хотя и странно видеть тебя здесь в такое время. Ты чего так рано?

— Если честно, прогуливаю работу, — Оле цедил коктейль через соломинку и на глазах розовел и косел. — Настроение плохое, а в таком состоянии меня опасно подпускать к спящим. Во избежание, так сказать.

Плохое настроение Оле было таким же нонсенсом, как и его внезапная тяга к алкоголю и Ян не удержался от вопроса:

— Что случилось?

— Ты же сейчас один? — вопросом на вопрос ответил Оле.

Ян кивнул:

— Моя вторая половина сейчас развлекается где-то с твоим братом. И я безумно счастлив, что у меня нет доступа к этим ее воспоминаниям.

— Никогда не понимал, как это у вас работает, — пробормотал Оле. — Но это хорошо, что она нас не слышит. Творится что-то паршивое. Либо уже началось, либо скоро начнется. Осенью я видел в Городе Чуму. В смысле, не болезнь, а Белую всадницу. Ну знаешь, Всадники Апокалипсиса, все дела. — Ян кивнул и Оле продолжил: — Чума к брату приходила. Она, вроде как, его бывшая, только до нее это никак не дойдет и она за ним до сих пор таскается. Та еще конченная извращенка. Не знаю, до чего они договорились, я ушел. Терпеть ее не могу. Вот только мелкая зараза никогда не ходит одна.

— Месяц назад сюда заглядывала Война, — сказал Ян. Этот разговор резко переставал ему нравиться. — Тоже искала твоего братца.

— Вот как, — вздохнул Оле. — Брат мне об этом не сказал. Хотя, мы сейчас почти не разговариваем. Типа поссорились и я на него капец как злюсь!

— Из-за Ольги? — догадался Ян. Он и правда уже пару месяцев не видел братьев вдвоем.

— Ага. Этот засранец не хочет мне рассказывать, как и когда она умрет. Он, видите ли, не должен нарушать правила. Тоже мне святоша! Бесит!

Ян посмотрел на Оле и по его спине побежали мурашки: с ним явно происходило что-то нехорошее. Цвета его одежды тускнели, а прозрачная голубизна глаз темнела, словно море перед грозой.

— Возможно, это не то, что ты хочешь от меня сейчас услышать, — вздохнул Ян. — Но он прав. Законы жнецов жестоки. За их нарушение строго карают. Так что это не каприз и не желание тебя позлить.

— Да знаю я! — рявкнул Оле. — И от этого еще сильнее злюсь. На себя злюсь, понимаешь? За то, что я такая вот эгоистичная скотина и ничего не могу с этим поделать.

— Ну так прекрати на него наседать, — пожал плечами Ян. — Зачем тебе вообще знать, как умрет эта девочка? Ты же не собираешься всерьез жить с ней долго и счастливо?

— Может и собираюсь. Может я ее действительно люблю?

— Не неси чушь, Оле. Она — человек. Даже если ты ей все про себя расскажешь, не факт, что она поймет. Люди боятся чудес, даже если всю жизнь о них мечтали. Стоит им встретиться с чем-то непонятным, как тут же пугаются и просят все отменить. Зря ты ее втягиваешь в свою жизнь, водишь сюда, знакомишь с нами. Людям здесь не место.

— Сказал тот, кто взял человека на работу, — пьяно ухмыльнулся Оле.

— И тот, кто жалеет об этом и не хочет, чтобы другие повторяли его ошибки, — Ян одним глотком допил оставшийся виски и спрятал пустую бутылку под стойку. — К тому же, твой брат заставил меня задуматься кое о чем. Но речь сейчас не обо мне, а о тебе. Хочешь развлекаться с человеческой девочкой — флаг тебе в руки. Но не топи ее в этом болоте. Кстати, все спросить хотел, как вы вообще познакомились?

— Ну она чуть не свалилась с моста в реку, а я подцепил ее зонтом. Потом оказалось, что ей некуда идти и я позвал ее к себе. А там как-то само закрутилось. Чего смеешься?

— Да так, — хрюкнул Ян, — про подцепил зонтом понравилось. А мы с Яной все пытались понять, чем же ты ее так зацепил. Значит тем более не топи, раз однажды уже спас. И подумай хорошенько: может тебе просто нужно быть для кого-то героем, а любовь тут совсем не при чем?

Оле задумался. Он уныло ковырял соломинкой в пустом бокале с остатками растаявшего льда. Потом медленно поднял прилично окосевший взгляд на Яна и спросил:

— У тебя сигареты есть?

— Ты еще и куришь? — усмехнулся Ян.

— Нет, конечно! Я ж с детьми работаю. Им не понравится, если от меня будет нести табаком. Но разок можно. Говорят, нервы успокаивает.

Ян полез под стойку, достал пачку сигарет и пепельницу-черепушку, поставил перед Оле. Сказочник взял начатую пачку, покрутил в руках с удивленным взглядом.

— Это же…

— Ага. Брательник твой забыл, — улыбнулся Ян. — Уже где-то год валяются. Зажигалка внутри.

Оле достал длинную сигарету, пахнущую трубочным табаком с примесью чего-то фруктового (то ли вишня, то ли слива), щелкнул дешевой пластиковой зажигалкой, от души затянулся.

— Господи, ну и дрянь! — прохрипел он, сдерживая кашель. — И как он этим дышит?

— Со временем привыкаешь, — Ян с трудом сдерживал смех. — Становится даже приятно. Это как с кофе: он поначалу тоже кажется невыносимо горькой дрянью.

— Поэтому я пью латте с сиропом, — ухмыльнулся Оле. Вторая затяжка далась ему явно легче. И глаза постепенно возвращали себе привычный оттенок, словно отступала тьма. — А этому идиоту как будто не хватает горечи в жизни. Вот же дурак.

— Раз уж решил пуститься во все тяжкие, может налить тебе чего-нибудь покрепче? — Ян достал очередную бутылку виски.

— Не надо. Иначе меня просто вырубит. А я и так не успеваю ни черта, особенно с появлением Ольки. Столько всего нужно увидеть, в стольких местах побывать.

— Нормальная ситуация для того, кто живет за двоих, — пожал плечами Ян, прикладываясь к бутылке.

— Так заметно, да?

— Не сказал бы, что любой дурак догадается, но понять можно. Я вас уже не первый год почти каждый день вижу. Жнецу неприятно находиться в людных местах, поэтому это делаешь ты. Концерты, фестивали, выставки, прочие тусовки — ты ходишь туда за него, а потом все ему рассказываешь. С твоими способностями и вашей связью, для него это все равно что полное погружение. Он может видеть твоими глазами, слышать твоими ушами, чувствовать твоей кожей, так ведь?

— Знаешь, — Оле аккуратно водрузил остаток сигареты на край пепельницы. Он больше смотрел, чем курил и горка пепла быстро росла на дне черепушки. — Мне иногда кажется, что мы с ним одно целое. Как вы с Яной. Только у вас на двоих одно тело, а у нас на два тела одна… Не знаю, душа, наверное. Я слышал, что с близнецами так часто бывает. Даже у людей.

— Помирись с братом, — отрезал Ян. — Женщины явление преходящее, а вы друг у друга одни.

Оле молча кивнул. Ян бросил взгляд в окно: небо потихоньку светлело, до рассвета оставалось не больше часа.

— Слушай, извини за грубость, — сказал он. — Но шел бы ты домой. Скоро Яна вернется и наступит рассвет. А мне еще нужно успеть доделать кое-что.

— Без проблем, — Оле улыбнулся привычной, по-детски открытой улыбкой. — Давно нужно было меня послать, а не сопли утирать. Только кофе мне на дорожку сделай, пожалуйста. И сиропа побольше. Хватит с меня горечи на сегодня. И это… Не рассказывай никому про этот разговор, ладно? Не хочу, чтобы кто-то знал, что я бываю таким.

— Аналогично, — кивнул Ян. — Пусть это будет нашим маленьким мужским секретом.

Слегка пошатываясь, Оле вышел из бара. Ян проводил его внимательным взглядом, потягивая виски из ополовиненной бутылки. Потом достал из-под стойки склянку и аккуратно высыпал в нее пепел догоревшей сигареты.

— Будем считать, что это «Пепел угасшей ненависти» и надеяться, что она действительно угасла. Не хотел бы я еще раз увидеть такого Оле, — и он вычеркнул из списка еще один ингредиент для зелья.