Тепло

«Неделя прошла, а он до сих пор хандрит, — именно такие мысли пронеслись в голове у Тобирамы Сенджу. — Чем же брата зацепил этот Учиха?»

Мрачные думы не покидали его, а причина, на первый взгляд, была пустяковая. Его вечно неунывающий и светлый старший брат был в депрессии. До этого момента Тобирама был совершенно уверен в двух вещах: клан Учиха — враги, и его брат никогда не унывает. Эта его черта всегда восхищала Тобираму. Сила духа его нии-сана заставляла верить, что если этот парень захочет, то он сможет добиться мира между шиноби. Даже если это звучит абсурдно. Но сейчас его непоколебимая уверенность пошатнулась. Непостоянный в эмоциях Хаширама Сенджу уже неделю являлся тенью прежнего себя.

Тобирама очень любил своего брата. Несмотря на все его заскоки, он дорожил и очень беспокоился за своего непутевого нии-сана. Он старался всегда поддерживать его в трудные минуты. Но как это сделать, чтобы Хаширама его понял?

Сам альбинос не знал. В этом деле специалистом был только сам Хаши. Отец был строг в проявлении чувств. Но ради брата, чья улыбка после стычки с Учиха Мадарой больше не освещала дом и его душу, Тобирама постарается сделать так, чтобы Хаши обрадовался! И ради него можно совершить невозможное.

***

Или нет...

Тобирама держал в руках нечто, которое изначально было задумано, как подарок нии-сану. Со вздохом Тобирама признал, что рукоделие — это не его. Несмотря на точное следование инструкции, подарок был холодный. Пустой. Оригами не излучал то тепло, которое он хотел подарить брату. Он не был... Тобирама сам не мог понять, чем его не удовлетворил бумажный журавлик в его исполнении. Неудачный и все. Ведь то, что должно означать удачу и исполнение желаний, не может быть настолько равнодушной, кажущейся со стороны фальшивой, попыткой поддержки.

Он недовольно смял пальцами оригами и в ярости кинул к остальным проваленным попыткам, которых набралось немало. Обычно аккуратный и собранный Тобирама не понимал того, что с ним происходит. Посмотрев на получившуюся кучу, он одарил её гневным взглядом. Что только не делает отчаяние с людьми! Ками! И чем он занимается?! Вместо того, чтобы тренироваться и оттачивать свои навыки. Он сидит и бесится из-за того, что не может сделать простой журавлик. И, как назло, виновник его бед стоит за фусума!

В раздражении беловолосый встает и, стремительно открывая перегородку, отделяющую его от брата, собирается читать лекцию по поводу поведения наследника клана, но взгляд цепляются за глаза Хаширамы.

Холодный чай и холодный рис терпимы, но холодный взгляд и холодное слово — невыносимы.

Тобирама как никогда понимал эти слова. Вечно теплый и радостный взгляд сейчас примораживает к месту, заставляя тело напрячься, и использовать все свои инстинкты на пределе. Ощущение, что они поменялись ролями, вызывало только горечь и невыносимую тоску. То, к чему он стремился привести своего брата, чтобы он стал серьезнее и более хладнокровным, идеальным шиноби, резко вызвало чувство неправильности и непринятия. Это не его брат. Его брат не такой. Его брат нехолодный. Неужели он сам заставлял чувствовать себя с ним так? Разве со стороны он кажется бездушным? Неужели из-за того, что он не сумел спасти, быть рядом раньше, он потерял нии-сана?

Ужас и страх сковали тело. Из широко раскрытых глаз потекли слезы. Не контролируя свое тело, руки вцепились за Хашираму, шокированного действиями брата. Тора понимает. Тора сам поражен. Детская кличка отзывается светлым воспоминанием и греет душу.

— Кто угодно, нии-чан, но только не ты. Знаю, я не умею показывать свои чувства, — он не понимал, о чем говорит. Слова шли из сердца, из души. — И выразить слова не могу красиво. Но брат. Прошу. Ты единственный дорогой для меня человек. Последний кто остался в живых. Мой любимый, светлый брат. Я всегда восхищался тобой. Дорожил твоей улыбкой. Вечно не унываешь. Всегда идешь вперед. Может со стороны ты не видишь. Но... Я знаю, на тебя обрушатся много несчастий, много препятствий. И даже этот Бака-Мадара будет стоять на твоем пути. Однако, — судорожный вдох, — я всегда буду за твоей спиной. Всегда встану на твою сторону. Я буду рядом, брат. Поэтому, пожалуйста, Хаши- ни-... — дрожащее от слез тело альбиноса было сжато в объятьях.

— Отото, — слова, произнесенные с нежностью, — все будет хорошо. Прости, что заставил волноваться.

Широкая улыбка и снова мягкий взгляд.

— Не знал, что мой младший братик такой милый! — тихий писк Тобирамы утонул в крепких объятьях счастливого брата, впрочем, тот был не против. — Не волнуйся Тора. Я тоже буду рядом с тобой... Даже когда у тебя или у меня появится жена! — неожиданное продолжение смутило и без того перевозбужденного всплеском эмоций Сенджу-младшего.

— Дурак! — и Хаширама чувствует, как его осторожно обнимают в ответ.