Мне нравилась только ты

Анькина длинная коса концом достаёт ей до поясницы. Почти до края брюк, в которые она заправляет рубашку. Аня всегда завязывает волосы чёрной резинкой, и она слишком выделяется на её светлых волосах – Максим следит за раздражающим чёрным пятнышком и сам не понимает, почему оно его так раздражает.

Он сидит за ней на алгебре и геометрии, гипнотизирует её спину, разглядывает складки на белой рубашке. Взгляд цепляется за чуть выпирающую бретельку на плече – та топорщится сероватой тенью в районе лопаток. Максим тяжело сглатывает, прикрывая глаза и рисуя себе полутёмные картинки.

Аня Белова – порез страничкой учебника. Она стоит у него в горле как рыбья кость, как прилипшая к корню языка карамелька. У Максима потеют и чешутся ладони. Он с нетерпением и ужасом ожидает того момента, когда классная руководительница поднимет тему выпускного. Нужно будет придумывать украшения, ставить сценки и танцы. И подбирать песню для вальса. Максим хочет позвать Аню, он хочет танцевать с ней. Миша, скорее всего, позовёт Юльку. Они дружат с начальной школы, кажется, даже в один садик ходили. О мысли о выпускном вальсе у Максима сосёт под ложечкой.

Аня зачем-то лезет в сумку, наклоняясь за парту. Бретелька сильнее натягивает рубашку. Максим не может оторвать взгляд от её спины. Аня садится обратно, и наваждение проходит.

– Ань, – шепчет Максим, тронув её за плечо.  Учитель у доски выводит мелом уравнение. – Аня.

– Чего? – шепчет Аня в ответ, слегка поворачиваясь.

Максим отдёргивает руку. Открывает рот и внезапно понимает, что ему нечего сказать. На пальцах теплится касание к её плечу. Он глупо смотрит на неё, на её белый воротник, на локоть, касающийся его парты, на волоски, которые смешно топорщатся вверх и в сторону ото лба. Аня ещё пару раз шикает на него, но Максим всё так же молчит и просто смотрит. Нужных слов не находится, и он задаётся вопросом: зачем он вообще её позвал?

– Придурок.

Аня отворачивается, коса ложится чуть криво, чёрная резинка на секунду маячит перед глазами. Максим поджимает губы и записывает под диктовку учителя уравнение. Сидящий рядом лучший друг – Миша Раздорских – многозначительно и показательно ничего не замечает. Даже не комментирует. Привык.

В открытое окно в конце класса дует сентябрём, низкое прохладно-серое небо навевает совсем не сентябрьскую тоску. Максим подпирает щёку кулаком, зевает и переводит взгляд на доску.

После уроков девочки стайкой утекают в раздевалку, смеются и что-то обсуждают. Сквозь прутья, которыми раздевалка отгорожена от коридора, и голые ряды крючков Максим видит светлую макушку Ани, и в груди у него лопается странный пузырь. То ли досады, то ли нежности.

Он снимает свою ветровку с крючка и ждёт, пока Миша наболтается с Юлькой. Юлька – лучшая подруга Ани. Они все стоят тесным кружком и смеются, а Максим чувствует себя оторванным от общества. Не самое приятное ощущение. Он на их фоне – грустное чёрное пятно. Кость в горле, прилипшая к корню языка карамелька.

– Макс, ты чего там встал? Иди сюда!

Юлька машет ему рукой. Юля вообще хорошая. Она тоже светленькая, как Аня, тоже невысокая, у неё такие же плечи, такая же привычка прикрывать рот рукой, когда смеётся. Только косы у неё две, а глаза серые. Максиму могла бы нравиться и она – но она ему не нравится. Нет, нравится, конечно, она добрая и с ней можно поболтать на переменах, а ещё она даёт списывать лабы по физике и рассказывает анекдоты про Чапаева. Но она не нравится ему так, как Аня.

До дома Максиму идти восемь минут. Надо обойти школу, зайти во двор и свернуть к самой дальней пятиэтажке. Аня переходит дорогу и одна идёт по другой стороне улицы. Она живёт напротив школы, тоже в пятиэтажке, но та кажется Максиму добрее, чем его собственная. У пятиэтажки светлые стены и симпатичные балконы, крытые блестящим стеклом. На первом этаже продуктовый и эконом-парикмахерская.

Миша с Юлей почти сразу уходят вместе – им идти в одну сторону. Аня оборачивается и машет ему рукой. Низкое прохладно-серое небо вот-вот разрежут тучи. Максим несмело поднимает руку и слабо улыбается.

На следующий день Аня приходит в школу без своей косы. Максим тупо пялится на неё, не в силах оторваться. Оказывается, её волосы чуть вьются на концах. Они рассыпаются по плечам при каждом движении, мягко блестят и кажутся мягкими. Ровные концы закрывают выпирающую бретельку. Горло нагревается до температурного озноба и карамелька скользит в глотку. У Максима потеют ладони.

– Тебе идёт, – говорит ей Миша. Они стоят у кабинета русского языка и ждут звонка. Аня поворачивается, Юля за её спиной поднимает большой палец.

– Спасибо.

– А почему отрезала? – спрашивает Максим, разглядывая прядь-полукольцо у её виска. Аня отводит её от лица, заправляет за ухо, жмёт плечами. Юля за её спиной закатывает глаза. 

– Захотелось. А что, не нравится?

– Нравится. Тебе всяко хорошо.

Аня пристально смотрит на него, но Максиму не хочется смотреть в ответ. Он знает, что не сможет выдержать её взгляд. Когда она смотрит, ему кажется, что он до комичного несуразен. Ноги наливаются свинцом, руки становятся слишком большими для него и висят по швам как два надутых пакета. Как ему вывернуться с линии огня без потерь?

Звонок гремит как мчащийся локомотив, светлая макушка Ани исчезает в потоке их одноклассников. Максим выдыхает. На этот раз пронесло.

После уроков Максим набирается смелости и догоняет Аню в коридоре. Это удача – она идёт без подружек, одна, пишет что-то в телефоне. 

– Ань?

Они останавливаются посреди оживлённого коридора. Она поворачивается к нему, и Максима накрывает болезненным дежавю. Наверное, он смотрит слишком умоляюще, потому что её лицо смягчается и теплеет. У Максима потеют ладони. Он стоит перед ней и пытается протолкнуть в глотку застрявшие рыбьей костью слова. Наконец распухающий в груди пузырь лопается.

– Можно тебя проводить?

– Ну проводи, – хмыкает Аня.

«Дурак», – думает Максим всю дорогу до её дома. Две минуты. За две минуты они не говорят друг другу ни слова. У подъезда она останавливается, поднимает на него глаза и смущённо улыбается. Бормочет «спасибо-пока-до-завтра» и хлопает тяжёлой дверью.

Максим разворачивается и идёт домой, вспоминая, как взметнулись её обрезанные светлые волосы.