когда у лидии спрашивают о ее тане, она лишь растерянно жмет плечами, опрокидывая в себя оставшийся в бутылке нордский мед. ее спрашивают, в чем хороша ее тан, лидия закусывает бараниной и понимает, что уместны два ответа, все описывающие и неверные абсолютно.
хочется сказать "ни в чем". ей по положению, конечно, нельзя бранить довакинку (о, как!), но по времени и опыту, вместе с ней полученных, можно язвить и ругать сколько душе угодно. и ведь вполне заслуженно! даже если отставить потрепанные не одной неспокойной ночью нервы лидии, у довакинки грехов молить – не перемолить, национальная героиня, как же. только все замалчивают о (лидия готова пересчитать по пальцам!):
кражах;
– лидия-лидия-лидия, сама подумай: ты всерьез полагаешь, что мы бы жили и путешествовали настолько спокойно, если бы просто служили "простому народу"? если бы просто собирали по монетке в забытых богом руинах, рискуя своими задницами, каждый раз столкнувшись со сраным некромантом? нет, моя яхонтовая, у нас не было бы ни крова над головой, ни наших вороных лошадок, ни нормального пропитания! я делаю достаточно в своих путешествиях, они мне обязаны как-то оплачивать. да, они сами об этом не знают, но это далеко не моя проблема. им – мир. мне – деньги, еда и эликсиры. все просто, бог дал – бог взял.
незаконных проникновениях;
– лидия! немедленно замолчи, нас обнаружат. да, незаконно, тебя твой ярл этому слову научил? я научу другому – нужно. нам нужно быть здесь, нам нужно украсть это сраное письмо, нам нужно пополнить припасы, мне нужны лишние монеты, нам нужно переночевать в ближайшей гостинице, а последнее золото ушло на.. на выезд того юноши из города, помнишь? моей душе требуется равновесие, солнце, на хорошее нужен грех.
наплевательство на божеств;
– не попрекай мной ни талосом, ни аркеем, ни кем из этих идолов, ради них же. единственное, на что они годны это выполнить их просьбу и получить щепотку пыли в виде награды, это просто напросто издевательство, с ними можно вести дела, но верить? любить? восхищаться? ни один из этих изваяний не заставил драконов покинуть людей, не спас голодающих горожан, не избавил город от нападения нечисти, ведьм, чертовых вампиров. а знаешь, кто делает это все время нашего знакомства? я. даже не так, милая, мы, мы это делаем. почему мы не заслуживаем такого внимания? мой рубин, твоя сила порой сравнима с божественной. ты охраняешь саму довакинку, представляешь? без тебя сразительница драконов бы уже лежала в могиле.
о убийства (хотя, кто бы осуждал, в скайриме слишком мало людей, незаморавших руки):
– я понимаю, что я убиваю, а кого – уж тем более. бандиты, воры, некроманты, вампиры – те, кто рушат жизни. их семьи? благие намерения? лидия, я прошу тебя... я никогда не смогу знать все, но, милая, мои поступки вклад в общее спокойствие. пара очищенных гротов от банд – спокойствие деревни на хотя бы месяцок, если повезёт, да и некоторые побояться сунуться – вдруг и по их душу придет жуткая довакинка. и ее опасная спутница. ну же, лидия, посмотри на меня. иногда лишних жертв не избежать. я выбираю меньшее зло. смерть станет спутником совершенного зла когда-нибудь, я хочу приложить к этому свою руку. скайрим заслуживает покоя.
и это настолько малый список, совершенно ничтожный, довакинка куда более отпетая, подобно дракону свободна и в мыслях, и в поступках. бог ты мой, лидия почти могла бы ей позавидовать. почти что. зависть чувство недостойное, тем более испытывать его к… ней. куда более благородней, чем любой из тех, кто сейчас бьет деревянной кружкой о чужую, тех, кто кидается с кулаками в сторону победившего в покере. нет… у довакинки долгий кровавый след и принципы, смешанные с дерьмом, но руки ее были тронуты призраками божеств. и в каждом ее вздохе, звучном напеве ранним утром гулами по туннелям глотки несется пересвист душ старинных змей. драконы. и в глазах у нее отсветы пламени. нет, такая достойна, пожалуй уважения по меньшей мере. по большей – действительно веры окружающих в себя.
лидия щелкает языком, плечом отталкивая любопытных вопрошающих. что же им отвечать? видел ли хоть кто-то из них в деле довакинку? слышал ее рассуждения, слушал ли ее бред в пьяной синюхе, в наркотическом трипе от неизвестного зелья, видел ли ее, всю вымазанную в слизи после очередной пещеры? кто же ее историю знает более, чем глупые слухи да россказни пьяных баб и мужей?
– слышали от детей сказки о тех, кто победил дракона и сам им стал? это она. только без желания поджигать дома, есть ваших овец и служить демонам. она впитала в себя их душу. свободу, силу и огонь. несколько больше человеческого.
лидия слышит разочарованные вздохи, недовольные бормотание трактирщика, который из-за того, что не получил желаемой тайны, сердито прихватывает юную уборщицу, ловко, несмотря на свои формы, щупает едва прикрытые рубахой округлости. лидия сверлит его взглядом, прежде чем пнуть табурет в его сторону. испуга его хватает, чтобы девочка тут же выскользнула и грозно затопала в другой угол трактира. лидия выкидывает серебрянники на столешницу и, даже не удостоверившись, не стащит ли его какой-то оборванец, уходит на улицу.
вечер не приносит ничего, кроме холода и вонь соседних деревенских загонов.
зато вечер пригоняет ту, про кого она может говорит “лишь черта помяни”.
и сразу на ходу разговор на языке: тан, про вас говорили только что, допрашивали, все слухи распускают да репутацию портят. хотите послушать парочку забавных?
да только слетает с языка лишь взволнованный вскрик, стоит дойти до довакинки и подхватить ее на руки, потому как ноги ее подвели. как-то постепенно доходит – не зазря ведь тан так надолго задержалась, бросив ее в таверне. ох, лидия, совсем не выполняешь свою работу телохранительницы. все рассказы переменяются вопросами под самое остроконечное ухо: ох, талос, куда же вы залезли, что же там за тварь вас подкараулила, эй, разительница драконов, где, черт побери, все твои склянки?
а довакинка не слушает. довакинка отрубается в крепких, знакомых руках.
///
железный ковш неприятно бьется о подставку, вызывая звон, скачущий от стене к стене, от стенки ушной баранки и обратно. корки крови отходят от предплечий так, будто слазит собственная кожа. довакинка хрипит, сгибаясь сначала от этой боли, а вслед – за стрелами по позвоночнику. не успевает опомниться, на голову льется холодная вода.
– доброе пробуждение, тан.
– лидия, черти тебя бы подрали!
– эта участь выпала на тебя.
лидия отбрасывает чужие вокрые волосы с лица, всматриваясь, ищу повреждения. все те же шрамы. тот же синяк, цветущий по скуле. те же татуировки. лидия выдыхает.
– я успела расхвалить вас лишь за тем, чтобы при этими же людьми тащить на себе вас полумертвую.
довакинка, несмотря на еще не прошедшую боль, хмыкает и заходится лающим смехом.
– не беспокойся, мой рубин, я обойдусь делом, а тебе очень уж идет роль защитницы той, кто убивает драконов.
рубин улыбается. чтобы она о тане не думала, долг свой забывать не стоит. даже драконам нужен склеп.