Не понять

Кокичи одним из последних пришёл в себя после симуляции. Врачи считали, что это было связано с тем, какой была его смерть, но сам Кокичи не считает её самой ужасной из всех. Всё же это хотя бы было довольно быстро.

Зато его мучали остаточные воспоминания.

Странно было помнить о чём-то, что происходило не совсем с тобой, улавливать призраки чувств, мучивших его в тот момент.

Насколько он знал, некоторые тоже от этого страдали, но большинству повезло. И Шуичи был из числа этих счастливчиков. Кокичи ничего не чувствовал к нему (вообще все здесь были малознакомыми ему людьми), но его воспоминания о Шуичи из симуляции отзывались в груди каким-то непривычным теплом. Эти чувства и воспоминания были чужими, и довольно быстро Кокичи научился их игнорировать.

Данганронпа была всего лишь игрой, которую Кокичи проиграл. Приходилось мириться с последним фактом и радоваться тому, что твоё трансформированное сознание попало в историю очень ярко и надолго. Кокичи стал частью Данганронпы, как и хотел. Почему-то эта мысль не приносила такого восторга, как раньше.

Сезон выдался действительно ярким. Пусть многим не понравился финал, но не меньше было людей, которые искренне фанатели по Шуичи. Тех, кто бросил Данганронпу, было мало. Её рейтинги немного упали, но Team Danganronpa обещали исправиться уже к началу следующего года.

Кокичи уверен, что Шуичи был бы расстроен, если б узнал, что в мире оказалось ничтожно мало сердец, до которых он смог достучаться. Многие из них поплакали и снова стали преданно ожидать продолжения франшизы. И Кокичи даже было того Шуичи жаль.

Конечно, в Данганронпе никто не умирал на самом деле. Однако Кокичи никогда раньше не задумывался, что их вертуальные версии тоже хотели жить. У них были свои чувства и желания, но они умирали. Даже те, что выжили, исчезли, как только их тела разбудили тут, в реальном мире. Причём именно у них не осталось никаких воспоминаний, никакой связи с теми событиями. У Кокичи была эта связь, и она немного пугала.

***

Ключ щёлкнул в замке, и Кокичи прошёл в свою квартиру. Разумеется, с ними не собирались нянчиться вечно. Как только Кокичи стало легче, его тактично попросили на выход. А тот сопротивляться не стал. Он соскучился по своей квартире. Маленькая и уютная, она встретила его темнотой и покоем.

Кокичи прошёл в ванную и щёлкнул выключателем. Ничего не произошло. Он глубоко вздохнул и стал намыливать руки.

Парень поднял глаза. Из зеркала на него смотрела порядком уставшая физиономия, под глазами залегли тени.

Вода шумела, а Кокичи всматривался в своё отражение. На миг ему показалось, что сзади него промелькнула чья-то тень, но он быстро прогнал это наваждение. Наконец он закончил намывать руки и закрыл кран.

***

Жизнь входила в свою привычную колею. Денег, полученных за длительное выживание в убийственной игре, хватит разве что на продление аренды квартиры. Скоро снова придётся корпеть над конспектами неравнодушных людей и нагонять весь упущенный материал. Даже несмотря на то, что Кокичи теперь знаменитость, снисхождения к своей персоне ему вряд ли стоит ждать.

***

Этой ночью Кокичи впервые после пробуждения от виртуальной реальности приснился кошмар.

Посреди ночи он резко подскочил на кровати, пытаясь отдышаться и прийти в себя. Что ему снилось, Кокичи не помнил. Помнил только безграничный ужас. Даже после пробуждения его трясло. В ту ночь ему так и не удалось заснуть снова.

На следующую ночь это повторилось. А потом ещё раз, и ещё раз, и ещё…

Что-то не давало ему спокойно спать, что-то мешало вернуться к прежней скучной жизни.

«Может, совесть?» — подсказывало сознание.

Совесть? Но за что ему должно было быть стыдно?

«За твоё идиотское бессмысленное существование!» — звучал в голове собственный голос.

Кокичи действительно всё чаще задумывался об этичности убийственной игры по отношению к их виртуальным копиям. Было ли действительно правильно не считать их людьми?

«Конечно, это неправильно!» — зло шипел голос.

Однажды Кокичи проснулся с истошным криком боли. Голова раскалывалась, а всё остальное тело он просто не чувствовал. Он не мог пошевелиться порядка нескольких минут, которые, впрочем, показались ему вечностью. Врачи предупреждали о чём-то подобном. За секунды до пробуждения Кокичи видел, как сверху на него надвигается огромная массивная плита. Это был пресс.

С трудом Кокичи встал и, еле-еле волоча ноги, протопал на кухню, там налил себе стакан холодной воды и залпом выпил.

«Почему бы тебе самому просто не сдохнуть, раз ты ни в грош не ставишь чужую жизнь, больной ублюдок?» — пронеслось эхом в свинцовой голове.

В комнате пахло кровью, и Кокичи со своей совершенно не соображающей головой никак не мог взять в толк, откуда этот запах доносился. Перед глазами мелькали звёзды, сердце сжималось от непонятной тревоги и страха, вдыхать тошнотворный запах становилось всё труднее.

Кокичи еле успел добежать до раковины, как его вырвало. Где-то внутри звучали аккорды чужих чувств: страх, недоверие, отчаяние, надежда, смирение и любовь. Но ярче всего — ненависть.

Кокичи поднял глаза.

Из зеркала на него смотрели с всепоглощающим презрением и отвращением.

«Считаешь, что мы такое заслужили? Тогда, будь добр, прочувствуй хоть каплю нашей боли», — он жутко улыбался, а Кокичи не мог оторвать взгляд. Его трясло, сердце стучало как бешеное, в глазах то темнело, то расплывалось.

— Нет, нет, нет, нет! Откуда ты…?! Как ты…?!

Ужас охватывал всё тело, голова отказывалась работать, с потолка начала капать кровь.

Кокичи в отражении поймал одну каплю и растёр между пальцами, будто издеваясь.

«За что мы все, по-твоему, умерли? А за что исчезли? Ах да, наши жизни ведь ничего не стоят, так ведь? Мы не люди, поэтому не заслуживаем права на жизнь?»

Злобный смех отражался от стен и становился всё более жутким.

«Всё было зря? Абсолютно всё, да?»

Лицо в отражении перекосилось, а глаза широко распахнулись, вглядываясь в самую душу и выворачивая наизнанку.

«Мы все страдали и страдаем из-за вас, из-за таких больных ублюдков как ты, что считают весёлым убийства, что считают выдумку бесчувственной», — всё это было сказано тихо, но Кокичи показалось, что его прошивают этими словами насквозь.

«Ну что, поиграли в богов, понравилось?!» — он неожиданно перешёл на крик. По щекам отражения Кокичи текли слёзы.

Кокичи не мог вымолвить ни слова. А отражение приложило руку к зеркальной поверхности с той стороны и протолкнуло её на эту сторону.

Кокичи не мог пошевелиться. Всё, что он чувствовал, это отчаянный страх и чёрную ненависть.

Бесформенные, состоящие из плоти, кое-как слепленной вместе кровью, руки сомкнулись на его шее.

«Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу!» — кричали отчаянно.

И этот крик стал последним, что он услышал.

Перед тем, как его поглотила кромешная тьма.