В квартире страх поулегся. И не потому, что Майский опрометчиво считал, что один бывший спецназовец другому бывшему спецназовцу не враг. Просто появился шанс выполнить требования и, в идеале, остаться в живых.

Он разговаривал со Столповым, что-то ему доказывал, приводил аргументы, убеждал отключить таймер, но Владимир был непреклонен. Несмотря на смертельное ранение и огромную слабость, мужчина продолжал задавать вопросы и сомневаться в том, что ему говорят.

И Сергей работал, выполнял все требования, следил за Столповым, готовый в любой момент и бомбу перехватить, и от пистолета увернуться.

И не переставал ощущать рядом незримое присутствие Власовой.

***

Власова умела прятать эмоции даже от самой себя. Это давалось сложнее, нежели обманывать окружающих, но сейчас капитан силой заставила себя переключиться.

Конечно, страх никуда не делся, но шел фоном и практически не мешал. Хотя где-то глубоко внутри будто бы тоже тикала бомба. Но Рита старалась к ней не прислушиваться. Надо было работать.

Чтобы все было не зря.

В какой-то момент женщина поняла, что сильно сжимает палец, на который надето кольцо Сергея Майского.

***

В какой-то момент Майскому стало очень страшно. И даже, впервые в жизни, не за то, что он не справится. И не за то, что не справятся они.

Он боялся, что больше не увидит Власову. Что так и не успеет сказать.

Боялся за Риту.

И от этих мыслей стало так больно, будто он залпом выпил литр кипятка.

***

Время, отведенное Столповым, подошло к концу, но взрыва не произошло.

Сотрудники Забродовского РОВД вздохнули с облегчением.

Власова — нет.

Потому что не было не только взрыва. Сергея тоже не было.

Сколько раз она рвалась майору на помощь — капитан не помнила. Но каждый раз в памяти всплывали глаза сына, а в голове рефреном звучал бас Майского:

«Обещай, что не кинешься меня спасать…». И каждый раз останавливалась, в бессилии пытаясь проткнуть руку собственными ногтями.

Но раньше женщина могла отвлечься на работу, а сейчас, когда дело почти раскрыли, переключаться стало не на что.

А Сергея все не было. И Рите стало плохо: ноги подкосились, в глазах потемнело, а сердце так и норовило разорвать грудную клетку.

Она оперлась спиной о какую-то стену и начала медленно съезжать вниз.

***

Только когда ее встряхнули знакомые руки, а рядом прозвучал родной голос,

Власова немного очухалась.

— Маргаритка, девочка моя золотая, я здесь, — сбивчиво говорил майор, крепко прижимая капитана к себе, — слышишь меня? Скажи что-нибудь, Рит, не молчи!

Она с трудом разлепила напряженные губы:

— Майский…

— Я, моя хорошая, я, все в порядке, — продолжал он отрывисто, радуясь хоть какой-то реакции. — Я рядом, все хорошо, все в порядке, слышишь? — мужчина заглянул ей в глаза.

Маргарита дрожащей кистью провела по его щеке:

— Живой…

— Живой-живой, конечно, живой!.. Родная моя, все хорошо, — со скоростью пулемета твердил Сергей, все пытаясь привести Власову в чувство.

Он никогда не видел ее в таком состоянии. Сейчас Рита была похожа на тень от собственной тени. И это пугало. А если добавить стресс от пережитого, то адреналин и вовсе ломил из всех щелей.

Их обоих трясло.

— Тебе врача надо, — слабым голосом сказала женщина, до сих пор боясь поверить, что самое страшное позади.

— Зачем? Столпов меня даже не тронул, — Майский без остановки гладил Власову по спине и волосам, — и бомба ненастоящая была. — Рита судорожно выдохнула, и он поспешно добавил. — Но, если надо, я всем врачам покажусь, кому скажешь.

Капитан прикоснулась к виску майора:

— А это?

Сергей накрыл ее пальцы своими и нащупал царапину, о которой и не подозревал:

— Это, — усмехнулся, — это я сам, когда к тебе спешил. Соскучиться успел, представляешь? — попробовал пошутить.

Его слова сработали как катализатор — из воспаленных глаз Власовой водопадами Ниагары хлынули слезы. Рита спрятала лицо у мужчины на груди.

Майский тоже почувствовал ком в горле и уткнулся в волосы женщины, железно зафиксировав ее в объятиях.

Сначала напарники застыли, даже забывая дышать. Потом несколько раз попытались произнести хоть по слову.

Тщетно.

И тогда они начали неистово целоваться, пытаясь убедить себя и друг друга, что все закончилось и закончилось хорошо.

***

Евгений Петрович Разумовский, успевший вернуться из ФЭС, попытался их окликнуть, конечно, но результата не добился.

Смущенно крякнув, начальник РОВД приказал не трогать московских коллег и взял на себя смелость снова позвонить Рогозиной.

Та несколько удивилась. Но, если у полковника и были догадки о том, чем таким «заняты» майор и капитан, то она предпочла их не озвучивать. Поэтому внимательно выслушала Разумовского, попросила передать подчиненным, что завтра утром ждет их с докладом, и отключилась.

***

Наконец, Власова почувствовала, что может совладать с собственной артикуляцией.

— Моой Маай, — с явной хрипотцой в голосе протянула она, еле-еле оторвавшись от манящих губ, с готовностью расплывающихся в знакомой улыбочке. — Мой, — повторила Маргарита, будучи не в силах перестать смотреть на напарника.

Сергей очертил контуры ее лица одной рукой, другой по-прежнему плотно прижимая женщину к себе, и согласился, сохраняя зрительный контакт:

— Твой, — он посерьезнел. — Ритуль, знаешь… там, в квартире, все время о тебе думал. Ты как будто рядом со мной была. Чувствовал.

Власова издала истерический смешок:

— Я даже там тебе мешала, — начала гладить Майского по плечам и шее, — прости, Сереж…

Мужчина ласково улыбнулся:

— Наоборот: только помогаешь всегда, — утонул в глазах напарницы, потемневших от переизбытка чувств, а вынырнуть и не пытался. — Я не мог не вернуться. К тебе, — добавил хрипло, ощущая, как у самого наворачиваются слезы.

Женщина вздрогнула. Мимолетно замерла, будто к чему-то прислушиваясь.

Пальцем разгладила морщинку на лбу Сергея и, положив ладонь ему на грудь, упавшим шепотом призналась:

— Как представила, что с тобой могло что-то, — Власова запнулась, но нашла в себе силы продолжить, — Майский, я бы не смогла нормально жить.

Он не удивился. Совсем:

— Я тоже люблю тебя, Ритусь. Очень.