Говорят, что с восходом солнцем оживает и сама жизнь. Однако всегда есть исключения. Например, когда грядёт фестиваль - вот тут уже мало кто захочет пойти по домам. В такие дни жизнь расцветает, стоит только луне появиться на небе. Но она не такая яркая и красочная, как огни, ленты, вывески на улицах Пекина.
Приближался фестиваль фонарей, самый радостный праздник Китая, и жители собирались провести его в столице страны. По долго уговаривал Пятёрку с Лютэрой и Клаусом пойти туда, ненадолго забыть рутину и расслабиться. И спустя какое-то время ему удалось.
Они все вместе пришли к моменту, когда фестиваль был в самом разгаре. Тогда не сразу, но всё же - все разбежались по развлечениям, что были ближе каждому. Тигрица и Гадюка позвали Лютэру посмотреть на новые наряды и попробовать сменить гардероб, однако позже стало видно, что они слушали приятную музыку. Богомол с Обезьяной решили разведать, что ещё можно сделать на празднике. Не исключён вариант дурачества: даже взрослым нужен моральный передых. Журавль отказался от их компании, желая просто посмотреть на сувениры и купить что-нибудь из них.
В итоге остались вдвоём лишь Клаус и По. Поначалу панда провёл ласку по лавкам со всякими сладостями, где оба перекусывали некоторое время и заговаривали о чём-то несерьёзном. Потом По положил глаз на маску и купил сразу две, отдав одну Клаусу. Тот надел её без лишних слов: за компанию, не хотелось оставаться одному. Да и к тому же это было весело: паренёк умел расположить к себе. В голову полезли грустные воспоминания, однако Клаус потряс головой и продолжал погружаться в краски фестиваля.
Тут же По увидел очередного торговца, за спиной которого были маленькие доски. Панда подбежал, хотел узнать, что с ними можно сделать. Оказывается, на них рисует памятные вещи. Именно в этот день гости должны нарисовать самое сокровенное желание и повесить табличку на стенку рядом с остальными. Если всё это сделать, то желание сбудется. По понравилась эта идея, а вот Клаус как-то скептично отнёсся. И По снова принялся уговаривать ласку.
- Ну давай! Это же круто!
- Ты понимаешь, что это просто предлог, дабы мы заплатили деньги?
- Зануда! Один раз поверь во что-нибудь хорошее, а то всё время грустишь понуренный.
Сначала Клаус отвёл взгляд в сторону, затем недовольно поджал губы и всё же под влиянием улыбки По согласился на эту авантюру. Хотя авантюрой это и сложно назвать: забавой.
Наконец заполучив две деревянные таблички, они сразу же принялись на них царапать воплощаемое. По даже приходилось складываться несколько раз, чтобы он получил желаемый результат. Клаус же был поспокойнее и выполнял работу соответствующе, иногда хмыкая на дурачливость панды. Это было и глупо, и смешно одновременно.
Вскоре всё было готово, и оба уже стояли напротив стенки, чтобы повесить таблички. По повесил свою первым. На ней были изображены формы всех его друзей, а позади них - очертания Нефритового дворца.
- Я хотел нарисовать всех нас. Но, увы, не хватало места, пришлось навести лишь отличительные линии. И дворец крепкий позади нас. В основном, хотел изобразить, чтобы всё было хорошо. Мы оставались стражами внутреннего покоя и все продолжали жить припеваюче.
Панда взглянул на Клауса, тот слегка скромно пожал плечами.
- По сравнению с тобой моё желание не такое объёмное.
- Всё равно показывай.
Ласка выдохнула и повесила свою табличку. А на ней были нарисованы сам Дюмон и... Его сестра рядом с ним. Пустое пространство же заполнили маленькими звёздочками и большим фонариком посередине. Клаус долго смотрел на рисунок, а потом понурил головой, опустив её. По увидел это и просто положил лапу на его спину.
- Ты обязательно найдёшь её. Не отчаивайся, - мягко сказал панда.
- Но уже прошёл год... - ответ не заставил себя долго ждать, но сдаваться так просто не собирались.
- И что? Мой настоящий папа искал меня двадцать лет. И нашёл же. Значит, и ты найдёшь. Ничего невозможного не бывает. Даже магия, хотя казалось бы.
По тараторил в привычной манере, пытаясь взбодрить и поддержать. Ему стало легче, когда Клаус немного улыбнулся и кивнул головой в знак благодарности.
- Надеюсь, ты прав.
Напоследок оглянув таблички на стенке, они ушли прочь дальше находить новые и новые развлечения на фестивале. И Клаус даже не почувствовал взгляд прищуренных голубых глаз где-то в толпе.
***
Верука не сразу решилась прийти на праздник. Она долго сомневалась, правильно ли она поступает. И даже когда поняла, что сквозь народ её трудно будет увидеть, всё равно сомневалась. Однако в какой-то мере это был её шанс увидеть Клауса и не быть замеченной. Она уже давно осознала, что он чувствует её, если обстановка не полная. А затея наблюдать за младшим и убеждаться в его безопасности становилась всё рисковее и рисковее, ибо прятаться мест находилось меньше.
А Клаус не должен знать, что Верука за ним смотрит. Так будет лучше.
Всё-таки ласка собралась с духом и пришла на фестиваль. Заранее нашла плащ, чтобы оставить пространство для мордочки и немного для глаз. Всё остальное было основательно закрыто, дабы никто из мимо проходящих не увидел в ней ту самую сестру, которую ищет Клаус Дюмон. Верука знала, что рисковала всем, идя на такую глупость, но иначе не могла.
Всё же толпа оказала должный эффект и ласка слилась с ней со своим балахоном. В основном, она наблюдала за похождениями Клауса из стороны в сторону, редко прячась за какой-нибудь балкой или большим горожанином, если брат ненароком смотрел в её сторону.
Верука чувствовала, как это место её душит, притесняет. И дело тут не в огромном количестве жителей, собравшихся здесь ради торжества. Она не любила эти яркие краски, они ослепляли её. Она не любила шум, он глушил даже её собственные мысли. Она ненавидела все эти свисты и плясания, но ради Клауса терпела. Сглатывала ком, плотнее пряталась в капюшон и шла дальше.
Самой себе удивляясь, ласка поняла, что её глаз зацепился за что-то иное среди этого карнавала безумного веселья. Верука прищурилась - таблички на стене. Она отвлеклась от основной задачи и подошла к ним ближе. Присмотрелась и увидела в рисунке знакомые очертания себя и брата. Она коснулась до дерева пальцами и замерла на пару секунд. Вспоминала...
Вспоминала их детство, когда они рано лишились родителей и были вынуждены держаться вместе, чтобы выжить. Дальше они действительно стали ближе: всё делали вместе, не отходя друг от друга. А потом Веруку поймали и кинули за решётку, Клаус не знал о судьбе своей сестры. Она же сидела в четырёх стенах, срывая связки от крика и мучаясь от одиночества; к ней редко приходили, если только подать еду. Каждый день казался вечностью, и Верука думала, что сгниёт в темнице за свои грехи.
И тут приходит Клаус, отворяет дверь и впускает внутрь свет. Он нашёл её, спас. Они снова вместе.
Но Верука бросила его. Бросила, когда ему было трудно. И всё равно - он всё ещё желает её найти. Всё ещё любит.
Ласка чувствует, как становятся мокрыми её щёки, как по ним текут горячие слёзы. Она сдерживается, чтобы не всхлипнуть. Закрывает рот рукой, чуть сгорбившись.
"Прости меня, Клаусик. Прости меня за то зло, что я тебе причинила. Я надеюсь, что ты всё ещё любишь свою чёртову сестру, как раньше".
Действительно - чёртову. Она наделала немало ошибок. Да даже ошибками нельзя назвать. Эти уж точно похуже.
- Мисс, вам не хорошо? - обращает на неё внимание торговец.
"Да, не хорошо!".
Но Верука сдерживается вновь и просто уходит прочь. Нет, бежит, пытаясь никого не сбить в толпе, вытирая мокрые от слёз глаза. Начала давить ещё печаль.
***
Журавль пригляделся к красному платку, а всё из-за того, что узор на нём был красиво расписан. Хоть и обычная белая птица, но невооруженным глазом видно, что мастер делал рисунок с душой. А все вещи душевные привлекали его. Не хотелось покупать очередную безделушку. Однако если и захотелось купить что-то подобное, то пусть радует глаз. Иначе толка мало.
Журавль расплатился за платок и резко замер. Прислушался. Среди звуков толпы он услышал стук каблуков, явно странный. Ощущение, будто кто-то бежал. Он обернулся и увидел, как к выходу бежала фигура в тёмном балахоне, иногда размахивая руками. Журавль пригляделся и увидел знакомые бирюзовые брюки и каштановые сапоги. И в голову сразу ударили воспоминания: Клаус рассказывал о приметах его сестры. Да и одежда не выглядит местной, восточной.
***
Верука бежала достаточно долго, что почувствовала, как не хватает в груди кислорода. Она остановилась и начала глотать ртом воздух. Опёрлась рукой о ближайшее дерево, постоянно моргала. Пыталась сообразить, что на неё только что нашло.
Горечь? Сожаление? А, может, всё вместе?
И Верука приходит к последнему выводу, только вот в сердце от этого спокойнее не становится. Однако ничего не остаётся, как просто выдохнуть и успокоиться. Надо двигаться по первоначальному сценарию.
Ласка приходит в себя и в последний раз смотрит на фестиваль со скалы. С такого расстояния он действительно кажется красивым и цветастые огни не раздражают глаз. Верука поджимает губы и уже собирается снять плащ, как вдруг...
- Мисс! Что-то случилось? Почему вы убежали?
Раздаётся голос позади неё и машинально Верука затягивает капюшон на голову плотнее. Всё ещё стоит спиной, не смелясь поворачиваться. Голос кажется знакомым, но она никак не могла вспомнить, когда его слышала.
- Я видел, как вы бежали в сторону выхода. Причём не так, как обычно многие делают. Вас кто-то обидел на том празднике? Могли бы подойти к нам, мы же солдаты, воины, обязанные защищать порядок.
Верука выпрямилась, прислушавшись, и почти медленно обернулась. Голос принадлежал спокойному смирному Журавлю, который выглядел довольно взгрустнувшим, словно её присутствие будто бы скрасило торжество. И Верука поняла, откуда его голос мог казаться знакомым: конечно же, один из шайки героев, как она о них отзывалась. И из всех для неё он был каким-то скучным, серым среди остальных более ярких. Однако внешность обманчива.
Может быть, он и скромный, но скромность эта выражалась в его благородстве. Такой джентльмен, побежал за дамой...
"Стоп! А откуда он узнал, что я женщина?.. А, точно, каблуки... Вряд ли в Китае кто-то их носит. Да и стереотипы...".
В любом случае - Журавль галантен; пошёл за опечаленной девушкой, чтобы узнать о её самочувствии. Даже помощь предложил. И в крыльях был виден тот самый красный платок.
Верука повернулась к нему всем телом, однако держалась ладошками за капюшон. Старалась не показывать свои покрашенные ногти, но чувствовала, что Журавль ловил каждое её движение взглядом.
- Я знаю, вы собираетесь уйти. Хоть и не могу понять почему, вы могли бы остаться. Праздник же. Однако позвольте мне... Подарить этот платок.
Верука удивилась такому предложению, чем и показала своим языком тела. За капюшоном невозможно было увидеть, как она снова захлопала глазами.
- Знаю, звучит странно: я и вы, я не знаю вас. Но просто хочу, чтобы вы не плакали. А мой платок... Тёплый.
Тут его красноречие Журавля кончилось и он слегка замялся, не зная, как продолжить сказанное. Хотя Верука смогла улыбнуться и расслабиться. Действительно - скромный джентльмен.
- Я надеюсь, вам хоть немного станет легче, - и с этими словами Журавль протянул красную ткань с белой птичкой.
Ласка слегка замялась, однако собралась и протянула руку в ответ. Легко приняла подарок и посмотрела на него. И вправду - тёплый. И шёлковый. И красивый. Словно задушевная поделка. Причём с птицей. Птица же символизирует свободу, не так ли?
И в какой-то степени Верука свободна, но её душа - она всё ещё заперта. А птица на рисунке кажется раскованной: широко расправила крылья. Ласка немного усмехнулась. Подняла голову, молча кивнула и развернулась, чтобы уйти.
- Хотя я солгал в одном: я знаю, кто вы, - громко прошептал Журавль, заставляя Веруку замереть на месте. И осознать следующее.
Понятно, почему он пошёл за ней, почему заговорил, почему подарил этот платок. Хотя последнее непонятно, а вот остальное - да. Журавль знал, кто прячется под балахоном. Вот только на что он рассчитывал? Поговорить? Уговорить остаться?
- Ты же сама страдаешь, - уже со строгостью говорит он. - И обрекаешь на страдания своего же родственника. Он тебя везде ищет, а ты тут. Может, спустишься? Скажешь, что с тобой всё в порядке? Поговоришь с ним? Ведь поэтому ты заплакала там, на площади.
Верука снова сжалась, сжимая также платок у себя в руках.
- Может быть, я не смогу тебя понять. Но я хотел бы, чтобы ты прислушилась к моим словам. Раз ты приняла платок, значит, не всё потеряно. Верно?
Верука так и не ответила. Постояла немного, ощущая ветер, немного открывающий её ноги, развевающий листья, охлаждающий землю. И всё-таки сделала шаг вперёд, уходя в тень леса, исчезая из виду, как обычно.
А Журавль надеялся, что спокойный его тон сможет донести истинный посыл мольб. Однако, видимо, не в этот раз, не в этот день.
А подарок - тот красный платок с белой птицей, летящей в далёко, - он отдал с искренней теплотой. Хотел как-то разбить лёд в сердце изгнанницы, достучаться до него.
Она так много недель одна. И она злая.